Виталий Гудиев попал в «Аланию» в 15 лет, там застал финал Кубка России с ЦСКА, один сезон в РПЛ и трагическое банкротство под руководством Валерия Газзаева. Дальше — восемь лет в «Ахмате», три из которых практически без футбола. Прошлым летом Гудиев оставил Кавказ ради сумбурных «Химок» с веселым Гогниевым и пустыми обещаниями руководства. Теперь Виталий борется за выживание с «Факелом».
Автор Sport24 Тигран Арутюнян поговорил с Гудиевым и узнал:
Что не нравилось в «Химках», где узнавали в Воронеже, что поменял Ташуев
— Ты не остался в «Химках» только потому, что команда вылетела?
— Не только поэтому.
— А из-за чего еще?
— Летом у меня был разговор с Талалаевым. Он видел меня в команде, хотел, чтобы я остался. Но в «Химках» были некоторые моменты, которые мне не нравились.
— Какие?
— За восемь лет в «Ахмате» я привык: если руководство клуба что-то обещает, это выполняется. Кроме как о футболе, в Грозном я вообще ни о чем не думал.
В «Химках» была совершенно другая история. Руководство давало игрокам кучу обещаний, но те не выполнялись. Мой агент летом рассказал мне, что есть вариант с «Факелом». Я сразу согласился.
— Еще какие-то клубы РПЛ тебя хотели?
— Конкретика была только от «Факела». Я даже пошел на сокращение зарплаты, но ни разу об этом не пожалел. Тут весь клуб работает на результат, люди очень добрые, отзывчивые. Опять же, руководство соблюдает все договоренности, ни перед кем долгов нет.
— Вся футбольная Россия второй год офигевает от того, какие в Воронеже крутые болельщики. Тебя уже успели полюбить?
— В Воронеже люди живут футболом и все говорят о «Факеле». После игры дорога до дома занимает часа полтора — пока со всеми сфоткаешься, пообщаешься. И круто, что абсолютно разный контингент: дедушки, бабушки, дети.
— В каком самом необычном месте тебе узнавали?
— В хинкальной и бассейне.
— Из 17 матчей «Факела» в этом сезоне ты провел только половину. Почему тебе не доверили полноценное место основного вратаря?
— Сложный вопрос. Последний матч в РПЛ, в котором я играл, — против «Крыльев» (2 сентября). Мы проиграли 0:3, но не скажу, что я плохо смотрелся. После этой игры Евсеева сменил Ташуев. У него свое мнение по вратарскому вопросу. Сейчас в основе в РПЛ играет Саня Беленов, и играет очень хорошо. В кубковых матчах — я. У нас хорошая конкуренция, каждый готов стать первым номером. Вообще, «Факел» — одна из сильнейших команд РПЛ по вратарской линии.
— Возможно. Но саму команду снова лихорадит: до победы над «Оренбургом» вы шли 15-ми, по пути сменили тренера. Не боишься снова вылететь?
— По поводу тренеров — я понял стиль обоих. При Евсееве значительное внимание уделялось обороне, мы очень строго играли сзади. При Ташуеве больше работаем с мячом, чаще играем в футбол на тренировках. Сергей Абуезидович — человек советской закалки. Видно, что через многое прошел, матерый. Глядя на то, как ребята работают и в какой футбол мы сейчас играем, у меня есть уверенность: останемся в РПЛ.
Из-за кого дрался в Осетии, откуда там переписанные, почему стал вратарем, хотя не любил это амплуа
— Ты родом из Владикавказа. Как часто там бываешь?
— С недавнего времени — каждый отпуск. Когда играл в «Ахмате», предпочитал во время отпуска съездить на море — в Осетии я и так бывал каждые выходные, а от Грозного ведь всего час езды. После перехода в «Химки» меня уже тянет не на пляж, а к родным речкам, горам и шашлыку. Не могу долго находиться вне дома, начинаю скучать. Думаю, когда закончу играть, буду жить в Осетии. Там у меня все родные.
— Многие футболисты из Грозного гоняют на выходных в Осетию, как ты. Как там можно потусить?
— Если дают два-три выходных подряд, то вообще шикарно. В первый день едешь в горы, жаришь шашлык, кайфуешь. Во второй идешь по кафешкам — во Владикавказе большой выбор. Ну а на третий уже возвращаешься в Грозный.
— Чем Владикавказ твоего детства отличается от нынешнего?
— Сейчас к нам приезжает очень много туристов, раньше такого не было. Понастроили много отелей, турбаз. Город активно застраивается, становится больше инфраструктуры.
— Алан Чочиев рассказывал мне про свое экстремальное детство в Осетии — постоянные драки, потасовки, даже стрельба. У тебя так же было?
— Помню один момент. Мне где-то 13 лет, встречаю на улице сестру — идет и плачет. Оказывается, что ее толкнул какой-то парень. Я собрал своих друзей, и мы пошли разбираться. Приходим, а там стоят пацаны на несколько лет старше нас. В итоге мы все равно хорошенько подрались. Нам, конечно, больше досталось, но бились достойно.
А так я вообще спокойный, неконфликтный человек. Во дворе было два типа ребят: спортсмены и те, кто занимался непонятными вещами. Я всегда относил себя к первым.
— Под непонятными вещами подразумеваешь как раз драки?
— В том числе. Многие ребята с моего двора свернули не на ту дорогу — воровали, употребляли наркотики и алкоголь. Такая босяцкая жизнь не может привести к чему-то хорошему. Но я рад, что немало пацанов остались в спорте. В их числе и я — во многом благодаря папе.
— Он ведь тоже был вратарем.
— Да. Можно сказать, мое место в воротах было предопределено еще до рождения. При том, что играть в воротах я не любил. Мне нравилось в поле, забивать голы. Сейчас родители отдают совсем маленьких детей в футбольные секции. А мой футбол начался на улице. Слышишь удары по мячу из дома, выходишь на улицу — и погнали, с утра до ночи. Если мяч рвался, брали газеты, складывали их вместе и обматывали скотчем, чтобы получился шар. Так и бегали. Сейчас такого не увидишь, современных детей поглотила телефонная жизнь.
— Как ты в итоге попал в ворота, если не любил это дело?
— Отец заставил. Я начал заниматься футболом в «Юности», и где-то в 10 лет стал вратарем. Отец меня дополнительно тренировал, ходил на игры, даже за моими воротами стоял — подсказывал. Бывали матчи, когда я много пропускал, а он все равно меня хвалил. Из-за этого я думал, что все в порядке, но по факту отец меня просто задуривал, чтобы я не ушел с ворот (смеется). В 12 лет из «Юности» меня забрали в академию Коноплева. Рад, что на моем пути попались такие люди, как Шалва Гивиевич Кершавили, Станислав Юрьевич Коротаев и Денис Юрьевич Малков.
— Не трудно было уезжать от родных?
— Конечно, трудно. Первое время очень тосковал по дому. Даже не знаю, могут ли современные дети испытывать те чувства, которые испытывал я. В моем детстве привыкали не к телефону, а к постоянному движу с друзьями. Раньше даже у бабушек был свой движ: сидели на лавочках, грызли семечки, обсуждали бразильские сериалы. Сейчас же живого общения практически нет, все в экранах.
— Давай немного вернемся к футболу. У тебя есть объяснения такого стереотипа: чуть ли не каждый второй осетинский футболист — переписанный?
— Может, в какой-то момент это действительно была распространенная практика — я лично слышал о нескольких ситуациях. Но справедливости ради, если взять шестнадцатилетнего русского парня и шестнадцатилетнего осетина, второй будет выглядеть старше, даже не будучи переписанным. У него уже будет бородка и вообще больше волос. Это генетика.
Как дебютировал в РПЛ сразу против «Зенита», чем поражал Дренте и кто развалил «Аланию»
— В 15 лет тебя подписала «Алания». Каково это — оказаться в большом клубе, когда ты подросток?
— В то время тренером был сын Газзаева — Владимир. Он часто ездил просматривать молодых. Я понравился Газзаеву-младшему, и «Алания» решила меня подписать. Я был очень рад. В 14 лет я наблюдал за «Аланией» в Премьер-лиге, а через год стал их игроком — разминался рядом с Димой Хомичем, на которого совсем недавно смотрел по телевизору.
— Ты дебютировал за «Аланию» в свой второй сезон в клубе. Наверняка помнишь, как это было.
— ФНЛ, матч с «Мордовией», выигрывали 4:0. Меня, 16-летнего школьника, решили выпустить на несколько минут во втором тайме. Как сейчас помню тот свет прожекторов и полные трибуны. Незабываемый момент. На следующий день в школе чувствовал себя звездой — все ребята подходили, интересовались, что, как.
Но еще круче было через год, когда «Алания» уже играла в Премьер-лиге. Я дебютировал в РПЛ в матче против «Зенита». Проиграли 2:3, но я потащил пенальти от Кержакова! Правда, потом добили в ворота, но это неважно (смеется).
— Старики в команде не гоняли тебя, самого младшего?
— Конечно, гоняли. Но так и должно быть. Сейчас, к сожалению, другое отношение к молодым — сетку мячей на тренировку приносит администратор, а не самый младший в команде. Раньше такого даже представить себе никто не мог: молодые мало того, что приносили мячи, так еще и собирали их после тренировки, и ходили за ними в самый дальний угол поля, если какой-то игрок пробил мимо ворот. Плюс к молодежи всегда были более строгие требования.
— Тут давай пример.
— На одной из тренировок мы делали аэробную работу — бегали вокруг поля. Мне было трудно, поэтому я начал срезать углы. В какой-то момент вошел во вкус и начал срезать чересчур много. Старшие это моментально заметили: «Ты че срезаешь? Давай беги круг заново!»
Коллектив у нас был хороший. Старики пресекали молодых, при этом на все командные посиделки брали с собой. Мы чувствовали себя частью семьи.
— Говорят, что главным тусером в той «Алании» был Дренте.
— Он любил отдохнуть, это правда. Ройстон приехал в «Аланию» разобранным, после отпуска. При этом на первой же тренировке стало ясно, что он вообще на другом уровне — быстрый, мощный, с плотным ударом.
В плане тусовок в «Алании» у Дренте были достойные конкуренты. Главные — наши бразильцы. У них постоянно был какой-то движ, музыка, пивко. Было интересно за ними наблюдать. Ехали однажды куда-то на автобусе, и они целый час о чем-то общались на повышенных тонах с серьезными лицами. Я решил поинтересоваться, что за тема. Оказалось, обсуждают какой-то мультик.
— Ту «Аланию» несколько матчей потренировал и Валерий Газзаев — до вылета команды в ФНЛ. На сегодняшний день это последнее место, где он тренировал. Каким запомнил Газзаева?
— Жесткий, требовательный. Думаю, таким был и в молодости. Главное отличие от других тренеров — серьезная ставка на физическое состояние. До сих пор помню постоянные бега на его тренировках. При этом Валерий Георгиевич доверял молодым ребятам. У него в РПЛ дебютировало много молодежи, в том числе и я.
— При Газзаеве-президенте «Алания» вернулась в Премьер-лигу, но тут же рухнула, а через год стала банкротом — при бюджете в 40 миллионов долларов. Ты понял, в какой момент клуб свернул не туда?
— После вылета в ФНЛ перед нами стояла задача вернуться в Премьер-лигу. Перед зимней паузой мы шли на втором месте — то есть, по факту, выполняли задачу. Но за неделю-две до конца первого круга стало ясно: команду ждет развал — исходя из вещей, которые творились вокруг клуба. Банкротство «Алании» — трагедия не только для футболистов, но и для всей республики. Невозможно было поверить, что это реально происходит.
— Кто для тебя главный виновник случившегося?
— Не знаю, не готов сказать. Тогда я был молодым футболистом, который просто делал свою работу. Банкротство «Алании» стало для меня такой же болью, как и для любого осетина.
Почему пропустил в «Тереке» 3 года, чем обернулась ночь за приставкой с Рыбусом, забивал ли Виталию Кадыров
— «Алании» вскоре не стало, а ты перешел в «Терек». Почему выбрал именно Грозный? Тебя ведь хотели несколько наших топов.
— Мною интересовались «Зенит», «Локомотив» и «Рубин». Тогда моим агентом был папа. Выбрали «Терек» — посчитали, что в других командах будет сложнее получать игровое время. Но получилось так, что свой первый матч за «Терек» я сыграл только спустя три года после перехода.
— А как так вообще? Три года без профессионального футбола!
— Главным тренером тогда был Рашид Рахимов. Где-то через год после моего переезда ребята из команды начали меня отмечать на тренировках: «Хорошо выглядишь. Странно, что тренер тебя даже не подпускает к основе».
— Почему не уйти в аренду?
— У меня было желание, и были даже какие-то разговоры, но до конкретики так и не дошло. А при работе с Рахимовым я доверия не чувствовал. Все три года просился играть за молодежку и дубль — ну а что было делать? Оставаться совсем без футбола не мог.
В итоге дебютировал за «Терек» я все-таки при Рахимове. Перед последним матчем сезона-2016/17 Годзюр и Городов решали какие-то свои контрактные дела. Их не должно было быть в составе на ту игру. Про себя думал: «Ну не поставят же тренера вратарей играть». В итоге в воротах был я. Тот матч мы выиграли и заняли историческое пятое место.
— В Грозном тогда собралась приличная команда. Кто запомнился больше всего?
— Из иностранцев — Мацей Рыбус, прикольный парень. У нас были соседние номера в отеле, мы часто ходили друг к другу играть в приставку. Есть одна история про это.
— Давай.
— У «Терека» игра с «Локомотивом». Мацей был не в составе, поэтому мы решили провести вечер за приставкой. Так заигрались, что легли в семь утра. Поспали часа три, проснулись, и на завтраке Рыбусу говорят: «Плиев травмировался, сегодня выходишь ты». А он весь сонный! В итоге в таком состоянии вышел — и забил два. Победили 2:1. Я потом шутил: «Может, теперь перед каждой игрой будем в приставку играть?» Сейчас уже понимаю, что это недопустимо. Каждый футболист должен готовиться к игре серьезно — в любой момент может выпасть шанс, которым нужно суметь воспользоваться.
— А кто впечатлял из россиян?
— Кузяев. Мы перешли с Далером в «Терек» в одно время, жили вместе. В какой-то момент он сошел с ума на режиме и питании — рано ложился и рано вставал, ел разную траву, твороги, казеин (молочный белок. — Sport24). Сладкое вообще исключал. Каждое утро вставал и ехал заниматься: брал мячи, фишки и абсолютно один делал на поле разные упражнения. Он сделал себя сам. Далер — наглядный пример того, чего можно добиться благодаря своему трудолюбию. Он заслужил хорошую карьеру в Европе.
— Ты застал то время, когда Кадыров уделял «Ахмату» намного больше внимания, чем сейчас. Какие от него были подарки?
— При мне пару раз Рамзан Ахматович дарил ребятам «Мерседесы». Кому-то доставались хорошие часы. Плюс он часто поощрял всю команду двойными премиальными. Помню, выиграли какой-то важный матч. Кадыров заходит с хорошим настроением, мы ему кричим: «Двойные!» Он на нас смотрит: «Ладно, заслужили». Бывало, что в футбол с нами тоже играл.
— И как?
— Да нормально. Приезжал, чтобы поднять нам и себе настроение. Насколько я знаю, он очень любит футбол и единоборства.
— Во время двусторонки не просил тебя специально пропустить?
— Не просил. Но у меня не было настроя тащить удары Рамзана Ахматовича (смеется). Играл и с его племянником, Халидом. На уровне дубля он был очень хорошим футбиком, в порядосе — маленький, резкий, техничный. Да, у него была привилегия — десятка на спине. Но в остальном все было по спортивному принципу.
— После Рахимова «Ахмат» тренировали Кононов, Галактионов, Ледяхов и Шалимов. Но более-менее заиграл ты только в 2020-м при Талалаеве.
— В какой-то момент я устал сидеть на скамейке. Мы с клубом договорились, что я буду искать себе новый клуб. И тут главным назначили Талалаева. Он как-то подошел ко мне: «Не найдешь команду — оставайся. Я дам тебе шанс». В итоге остался, и тренер сдержал свое обещание. При Талалаеве я сыграл больше, чем при всех остальных тренерах в сумме.
— Но все равно — за восемь лет в «Ахмате» ты провел всего 49 матчей. Не считаешь ошибкой переезд в Грозный? Как будто бы там впустую потратил свои лучшие годы.
— Повторюсь, для меня это был полезный опыт. Когда попадаешь в сложные ситуации, начинаешь глубже чувствовать жизнь. В Грозном ведь было немало и хороших моментов. У меня там осталось много друзей, до сих пор общаюсь с тренером вратарей Рамзаном Цуцулаевым. Простому чеченскому народу могу сказать только спасибо за теплое отношение ко мне на протяжении всех восьми лет.
Когда в «Химках» начался цирк, что хорошего у Гогниева
— Прошлым летом ты сменил «Ахмат» на «Химки». Быстро решился на такой серьезный переезд?
— Перед переходом я пообщался с Мирзовым и Глушаковым. Они рассказали, что в команде бывают задержки по зарплате, но небольшие. В целом все было нормально. Поэтому я поехал в «Химки». Когда подписывал контракт, вообще не смотрел сумму. Для меня было важно просто сменить обстановку, начать стабильно играть. Единственное мое условие — контракт на один год. Не хотелось ситуации, при которой я не играю и не могу уйти.
— В какой момент ты понял, что в «Химках» начинается цирк?
— Когда начались серьезные задержки по зарплате. Пойми меня правильно, я прекрасно знаю, что у клуба могут быть финансовые трудности. В плане достатка у меня все нормально — я хорошо заработал в «Ахмате», есть машина, есть, где жить и что кушать. Если бы кто-то из руководства «Химок» нам открыто сказал о проблемах, я бы отнесся к этому совершенно спокойно.
— А как было?
— Обещали, например, закрыть определенную сумму через неделю. Этого не происходит. Через две недели после обещанного срока подхожу поинтересоваться — что, как. Почти месяц ведь уже прошел! А мне говорят: «Решим вопрос в пятницу». В пятницу, естественно, ничего не решается. Про премии я вообще молчу — нам их просто не платили. Зачем тогда нужно было их обещать? Я такого не понимаю. В «Ахмате» ты мог решить проблемы одним только разговором с руководством. А в «Химках» это не работало. Самый позитивный момент за мой период в «Химках» — приход Спартака Артуровича [Гогниева].
— Неожиданно!
— Да, я много пропускал, дал две голевые не в ту сторону, но при Гогниеве я сильно вырос в игре ногами. Мне понравилось работать с Артурычем. Было очень много упражнений, в которых вратари принимали участие наравне с полевыми. Это было современно. Я понял, чего он хочет от команды.
— Почему у Гогниева тогда не получилось?
— Футбол Гогниева кардинально отличается от футбола других тренеров. Мы никогда не играли так, как приходилось играть у Артурыча. Практически вся команда действовала очень высоко — вратарь, крайние защитники и три нападающих. В «Алании» к такому футболу привыкли, поэтому показывали хорошие результаты. А нам нужно было время, чтобы приспособиться. Но «Химки» были в той ситуации, когда нужен был только результат.
— Видел празднование Гогниева после того, как «Химки», проигрывая «Динамо» 0:6, забили единственный гол с пенальти? При всем уважении — это разве не смешно?
— У меня как у человека, пропустившего шесть мячей, были другие эмоции во время того матча. Но каждый реагирует как хочет. Может, Артурыч как-то под другим углом смотрел на этот момент.
— Заканчивая про «Химки». Не считаешь, что и тут потерял год карьеры?
— Кто бы что ни говорил, время в «Химках» было полезным для меня. У меня открылись те качества, о которых я сам до этого не знал. Увидел в себе правильное спортивное упрямство. Мне понравилось. Такой опыт не купить за деньги.
Когда будет в сборной, кто в топ-3 вратарей России, отдал ли ему все-таки футболку Акинфеев
— Тебе сейчас 28 лет. Когда ждать тебя в сборной?
— Конечно, я хочу играть в сборной, быть в числе лучших игроков своей страны. Но я пока провел не так много игр в РПЛ. Сейчас у меня все мысли о «Факеле». Нужно начать стабильно играть, чтобы чувствовать себя на все сто, как говорится. У каждого свой путь, у меня еще есть время. Посмотри на вратаря сборной Аргентины [Эмилиано Мартинеса]. Ему 31, а стрельнул он только год назад — до чемпионата мира я вообще не знал, где он, что он. Тот же ван дер Сар провел свои лучшие годы после тридцати.
— Кто топ-3 вратарей в России прямо сейчас?
— Лантратов, Сафонов, Помазун. Еще бы назвал Шелию — очень ярко играл в прошлом сезоне. При этом моим кумиром всегда был Акинфеев. После прошлогоднего матча с ЦСКА я подошел к нему: «Игорь, всей семьей смотрели Кубок УЕФА. Нам бы твою майку в коллекцию». В итоге отдал.
— А ты свою?
— Ну, если бы она ему была нужна, я бы отдал (смеется).
— Чья майка еще есть в коллекции?
— Малафеева. Как раз с моего дебюта за «Аланию».
— Финальное. Где Виталий Гудиев будет через год?
— В РПЛ я уже очень долго. Не буду опускать планку. Через год вижу себя уже играющим в Премьер-лиге.
