«Кадыров взбесился: «Почему вы не даете мне пас?!» Очень русский бразилец вернулся в наш футбол: интервью Маурисио

Тигран Арутюнян

Поделиться

Комментарии

За семь лет в РПЛ Маурисио стал для российского футбола своим. Пять лет и более полутора сотен матчей в «Ахмате» сделали его одной из легенд чеченского футбола, а «Зениту» гол Маурисио принес Суперкубок России.

Из Петербурга он уехал в Грецию, а этим летом — когда легионеры как правило покидают Россию, а не едут сюда — подписался с «Родиной», аутсайдером Первой лиги. Корреспондент Sport24 Тигран Арутюнян встретился с Маурисио и узнал, что для него значит Россия.

— Ты вернулся в Россию, в то время как многие другие иностранцы предпочитают ее покинуть. Почему?

— Когда закончился контракт с «Панатинаикосом», я поехал в Бразилию. Там долго ждал предложений. Многие говорили: Маурисио уже старый, у него много травм, и он никому не нужен. Это не так! Я чувствовал себя прекрасно.

Тем не менее, предложений не было, только слухи. Мной интересовались клубы из ОАЭ и Турции, а еще «Форталеза». Но в Бразилии сейчас конец сезона, поэтому не видел смысла туда переходить. В России, кстати, был интерес «Химок». Юран лично хотел, чтобы я перешел к ним. Но потом самого Юрана уволили, и тема с «Химками» заглохла.

Конкретное предложение сделала только «Родина». Почти сразу согласился. Мне нравится Россия, тут у меня нет проблем, я достаточно адаптирован. Поэтому я здесь.

— Сложная обстановка в мире не играла роли?

— Мы все думаем о том, что происходит между Россией и Украиной. Эти события связаны с нашей жизнью и жизнью миллионов других людей.

Но для меня снова играть в России — отличная возможность. Я рад вернуться. Здесь меня многие помнят и знают. Люблю Россию и людей, которые тут живут. В «Родине» в меня верят.

— Не боялся возвращаться в Россию в такое время?

— Иногда мы все боимся — это нормально. У меня жена и дети, я должен их оберегать. Но в то же время, футбол — это моя работа. Я ее очень люблю и не хочу заканчивать карьеру. Перед тем, как вернуться, я спросил об обстановке в России у бразильских друзей, уже несколько лет играющих здесь. Они сказали: «Приезжай, не волнуйся. Россия сейчас в сложной ситуации, но у тебя не будет ни единой проблемы с безопасностью. Особенно в Москве». После этого разговора я принял предложение «Родины».

— Были те, кто отговаривал?

— Друзья из Бразилии: «Ты что?! Какая Россия? Там же опасно!» И сейчас почти каждый день мне пишут — сильно переживают.

Знаешь, люди не из России представляют себе ситуацию совершенно не такой, какая она на самом деле. Мне звонят друзья: «Ты вообще в курсе, что происходит?» Я отвечаю: «Здесь все не как в новостях». Поэтому при переходе в «Родину» больше доверился мнению друзей из России.

— Твоя семья осталась в Бразилии. Почему не перевез их с собой?

— Старшему сыну восемь лет, учится в школе. Не хотел дергать его во время учебного года. Они с женой приедут ко мне в следующем году. Жена вообще всячески приветствовала мой трансфер в Россию: «Давай езжай уже, пожалуйста. Ты очень много времени проводишь дома».

— После новостей о частичной мобилизации для тебя все так же ничего не изменилось?

— Да, все хорошо.

— Агент Камано из «Локомотива» заявил, что Франсуа уедет из России, если чемпионат приостановят. Как поступишь ты?

— Буду вынужден вернуться к семье. Но не хочу об этом думать. Я только приехал в Россию и не хочу никуда уезжать. Мы не знаем, что будет в будущем. Хочу проживать день за днем. Если много думать о будущем, можно сойти с ума.

— В тренерском штабе «Родины» работает Александр Павленко. Вы вместе играли в «Тереке».

— Ой, да, у нас была суперская связка. Сначала даже не знал, что Саша тут работает. Приехал посмотреть игру с «Балтикой», увидел Павленко на скамейке. Сначала не понял, почему не играет. А футболист он был очень крутой — странно, что тут остался на банке. Только после игры я понял: он тренер!

— К слову про «Терек». Как тебя вообще занесло туда в 2010-м?

— У всех своя мечта. Моей было играть за пределами Бразилии. Я в свои 20 не был основным игроком «Флуминенсе», такое положение меня не устраивало: хотел играть. И как-то я сказал агенту: «Больше не хочу оставаться в Бразилии. Мне нужно уехать».

Вскоре агент рассказал мне о варианте из России. Я люблю бросать себе вызовы по жизни и согласился, не зная и не читая ничего о России, Чечне и «Тереке». Клянусь!

— Первые впечатления от Грозного?

— Я был немного удивлен в плохом смысле этого слова. Первое время — очень тяжелое. В Чечне все отличалось от того, что я видел в Бразилии. Самый простой пример — люди. Бразильцы более открытые. Я и сам люблю поболтать. Чеченцы же оказались закрытыми парнями — не любили много разговаривать и веселиться. Плюс в Грозном не так много мест, куда можно сходить. Это было непривычно.

— Как привык?

— Понял для себя две вещи. Я приехал в новый для себя город, а значит, должен был поменять отношение к некоторым вещам. При этом должен и сохранить свой менталитет. Со временем чеченские ребята, в особенности футболисты, стали общительнее. Может, это я на них так повлиял (смеется).

Грозный — одно из лучших мест, где я только бывал. А «Ахмат» — настоящая семья. Там я вырос и как человек, и как игрок. В Грозном я ни разу не чувствовал себя в опасности.

— В Чечне мужчинам нельзя ходить в шортах. Для тебя это было проблемой?

— В Бразилии я постоянно носил шорты и сланцы. Прилетел в Грозный, а мне говорят: нельзя. Чуть позже я спросил у Эктора Бракамонте (мы быстро подружились): «В России вообще нельзя носить шорты?» Он рассмеялся. Я тогда реально так подумал (смеется).

Запрет на шорты стал для меня сюрпризом, но не проблемой. Уважаю обычаи. Жена, когда переехала ко мне, тоже ходила в длинных юбках. Но она, как я, без проблем привыкает к новому.

— За семь лет в России ты поработал с кучей тренеров. Назови свой топ-3.

— На первом месте всегда будет Рахимов. Лучший тренер в моей карьере.

— Неожиданный выбор.

— Когда Рахимов пришел в «Терек», у нас было много проблем. Рахимов очень четко понимал футбол, и тренировки у него были супер. Но он часто злился на нас. Только со временем начал понимать игроков, а игроки — его. Результат стал улучшаться, и все было отлично. Я очень многому научился у Рахимова. Он всегда верил в меня.

— Окей, кто на втором и третьем местах?

— Вторыми я бы поставил сразу двоих — Черчесова и Виллаша-Боаша. Оба мне многое дали, но это два полярно разных человека. Черчесов — «плохой парень». А Виллаш-Боаш — «хороший».

— Что значит «плохой»?

— Очень строгий и серьезный. У Черчесова лишнего себе не позволишь. Чуть улыбнешься, и он сразу: «Тихо. Работаем».

Но я многому научился. В первую очередь — дисциплине. В том числе на поле. Когда был молод, старался успевать в каждой части поля, из-за чего часто терял зоны. Черчесов научил меня чувствовать момент и правильно занимать позицию.

Кстати, есть с Черчесовым одна история.

— Расскажи.

— Я всю свою жизнь играл на позиции десятки. До момента, как Черчесов возглавил «Терек». Он сразу обозначил: играть десятку я больше не буду.

Я старался смириться, но ситуация сводила с ума. После одной из тренировок я не выдержал и пошел с ним разговаривать: «Хочу играть на своей позиции! Пожалуйста!» Черчесов сразу ответил: «Нет, парень. Ты будешь играть там, где я тебе скажу. Здесь все так, как хочу я!» Тогда я, конечно, был в шоке от такого.

А со временем понял: благодаря работе с Черчесовым моя игра стала лучше. Благодаря ему я научился играть на нескольких позициях.

— Помнишь первую встречу с Рамзаном Кадыровым?

— Один из первых моих матчей за «Терек» — Кадыров приехал посмотреть. У стадиона было очень много полиции. Про себя подумал: «Кто это такой? Почему у него так много охраны?» Потом Бракамонте мне объяснил, что это президент Чечни. Эктор был моим гидом по России.

Еще было прикольно, когда я в первый раз услышал, как Кадыров кричит с трибуны в микрофон. Нигде такого больше не встречал. Это контрастировало с образом чеченцев, который сложился у меня в голове — серьезных, немногословных людей. Но когда адреналин зашкаливает, трудно сдерживать себя. Кадыров хотел побеждать.

— Он вообще много времени уделял команде?

— Да. Часто заходил в раздевалку после игр, приезжал на базу, общался с игроками, устраивал ужины. И с футболистами всегда был очень добр. Пару раз даже тренировался с нами.

— Ого. И как?

— Однажды он пришел во время двусторонки. Решил сыграть с нами. Так вышло, что мы не давали ему передачу. Не потому, что Кадыров плохо играл — просто были слишком сконцентрированы и забыли про него. В какой-то момент Кадыров просто взбесился и закричал: «Почему вы не даете мне пас?! Я хочу играть в футбол — дайте мне мяч!» После этого все пасы шли ему (смеется).

Знаешь, это было реально крутое время. Я чувствовал, что нравился Кадырову и Даудову (сейчас президент «Ахмата». — Sport24). Они все время показывали, что я один из них — при том, что любимчиком себя не назову.

А Кадыров как-то подарил мне бутсы с бриллиантами.

— Ничего себе.

— Ага. Позвонил мне и пригласил на ужин к себе в резиденцию. Там он вручил мне большую коробку. Когда увидел, что внутри — офигел. Подумал: «Это реально бутсы с бриллиантами?!»

Эти бутсы до сих пор хранятся у меня — лежат дома в сейфе.

— Сколько такие бутсы могут стоить?

— Честно, не знаю. Для меня этот подарок дорог не в материальном плане, а в душевном. У всего в мире есть цена, но хорошее отношение к себе не купишь. Когда люди ценят тебя не только за то, какой ты футболист, но и за то, какой человек — это бесценно.

— Ты первый, кто рассказал про бриллиантовые бутсы. В «Тереке» было обычно дарили машины.

— Машину мне тоже дарили. Но не Кадыров, а Даудов. Это был сезон-2015/16. Мы играли с «Уфой», и я оформил дубль. После матча вышел со стадиона, смотрю — он идет навстречу. Отдал ключи от новенькой Toyota. То ли «Камри», то ли «Королла».

— То ли? Ты ей вообще пользовался?

— На тот момент у меня была арендованная машина. Так что эту я продал Факундо Пирису — нашему полузащитнику из Уругвая. Ему она как раз была нужна, чтобы возить семью.

— Даудов не обиделся?

— Думаю, он узнает об этом только сейчас (смеется).

— У тебя есть медаль за заслуги перед Чеченской республикой. Что это значит для тебя?

— Я был кем-то важным для Чечни и для ее людей. Такую награду просто так не дают. Эта медаль, кстати, тоже у меня в сейфе, рядом с бутсами.

— Из «Ахмата» ты перешел в «Зенит». Как это стало возможным?

— Зимой 2015-го мой контракт с «Ахматом» заканчивался. Я уже шесть лет играл в России, хотелось что-то поменять. У меня на руках лежало готовое предложение от «Шальке». Я сказал руководству «Ахмата», что не буду продлевать контракт — думал попробовать себя в Германии. Они меня прекрасно поняли и спокойно отпустили.

Сыграв с «Мордовией», я отправился в Гельзенкирхен. Спустя шесть дней руководство «Шальке» сказало мне лететь отдыхать в Бразилию. Уверили: переживать насчет подписания контракта не стоит: «Ты уже один из нас».

Прошел почти месяц, но из «Шальке» мне так никто и не позвонил. Я сказал агенту, что мы теряем время — нужно было тренироваться с командой, чтобы не растерять форму.

— Что дальше?

— Появился вариант в Испании. Агент полетел туда со своим другом — тот должен был помочь в переговорах. У этого парня, тоже агента, было несколько игроков в «Зените». Пока они вдвоем ехали на встречу с руководством испанского клуба, другу позвонил спортивный директор «Зенита». Чисто случайно! Бог все знает, и вещи, которым суждено произойти, в итоге и происходят.

— В итоге что?

— Услышав про меня, спортдир «Зенита» сказал: «Стойте! Ничего не подписывайте. Если это тот Маурисио, о котором я думаю — он нам нужен». Через день «Зенит» сделал официальное предложение, и я подписал контракт.

Я был очень удивлен, что «Зенит» захотел меня. За шесть лет в России, я был уверен, что никогда в жизни не перейду только в одну команду — в «Зенит».

— Почему?

— У «Зенита» всегда было много денег — они могли позволить себе лучших игроков: Халк, Витсель, Гарай, Хави Гарсия, Ломбертс. Я думал: «Пригласит ли меня когда-нибудь «Зенит»? Да никогда». Когда услышал от агента про вариант в Петербурге, не поверил.

— Когда пришел контракт, еще раз убедился, что «Зенит» очень богатый клуб?

— Сумма была хорошая — больше, чем в «Ахмате». Переход в «Зенит» в целом стал отличным шагом для моей карьеры.

— Какая реакция была от «Ахмата»? Ты же собирался в Германию, а не в «Зенит».

— Обиделись. В «Ахмате» мне изначально говорили, что не одобрят, если я перейду в команду РПЛ. Но я их заверил, что еду в «Шальке».

Когда прилетел в Петербург подписывать контракт с «Зенитом», мне позвонил Даудов. Он был чуть зол: «Что ты делаешь в России? Почему вернулся?» Я попытался объяснить, что вариант с Германией слетел, и мне нужно было как можно быстрее найти команду. Но он просто положил трубку.

— Это был ваш последний разговор?

— Нет. Проходит полгода, у «Зенита» выездной матч против «Ахмата». Мы встретились с Даудовым. Обо всем поговорили, пожали руки. Я вышел на замену, и весь стадион встал и начал аплодировать мне. Тогда я окончательно убедился: все хорошо.

— Ты перешел в «Зенит», когда команду возглавлял Виллаш-Боаш. Чем запомнилась работа с Андре?

— У него было хорошее отношение ко всем игрокам. Молодой или опытный, основной или резервист — для него не было значения. У меня есть история, после которой ты поймешь, о чем я.

— Давай.

— Я говорил про обилие топ-игроков в «Зените». Из-за них был почти уверен, что не буду играть в старте. Но я продолжал работать и верить в то, что делаю.

В одном из матчей Хави Гарсия получил травму — это был шанс для меня. Я забил чуть ли не в первой игре в основе, да и в целом играл хорошо во всех матчах. Настолько, что, даже когда Хави Гарсия поправился, он сидел на банке.

— Так.

— Потом мы полетели в Пермь к «Амкару». В день игры я проснулся в семь утра от стука в дверь. Открываю — стоит Виллаш-Боаш: «Я пришел сказать, что сегодня ты начнешь на скамейке. Но ты был прекрасен предыдущие несколько игр. Ценю твое отношение к делу». Меня это поразило. Главный тренер, особенно такого статуса, может вообще не объяснять игроку свои решения. Но Боаш был не таким.

С одной стороны я расстроился, что не сыграю. С другой — почувствовал свою важность.

— После Боаша в «Зенит» пришел Луческу. Противоречивый персонаж?

— Андре оставил после себя топовый состав. Но Луческу оказался очень странным тренером.

— В плане?

— Преследовал свои цели. Мирча поменял практически всю команду, со многими конфликтовал. Ему уже тогда было много лет, и некоторые его идеи были консервативными: нельзя много разговаривать, нельзя высказывать свое мнение. «Я знаю все, а вы должны делать, что я скажу», — типа такого.

Плюс Луческу был несправедлив с Данни. Мигель — легенда российского футбола. А Мирча отобрал у него капитанскую повязку и посадил на лавку.

Луческу был слишком эгоистичным. Во многом из-за всех этих внутренних проблем мы не стали чемпионами в том сезоне.

— Когда пришел Манчини, тебя выставили на трансфер. Почему?

— Роберто начал в «Зените» с того, что составил список из 10-12 игроков, которых не хочет видеть в «Зените». Я был там. Для меня это было странным: Манчини же даже не видел меня в работе. Может, если бы у меня был аргентинский паспорт, он бы меня оставил (смеется).

— «Зенит» не стал чемпионом с Луческу и Манчини, а теперь делает это уже четвертый год подряд.

— Для российского футбола плохо, что у «Зенита» нет конкурентов. В Петербурге много сильных футболистов, но нельзя говорить, что «Зенит» чемпион только за счет бюджета. Семак проделал хорошую работу.

— При этом «Зенит» регулярно проваливался в Лиге чемпионов — когда играл там. Их легионеры — топы только для РПЛ?

— Может быть. Ты ведь помнишь, как играл «Зенит» в ЛЧ с Халком, Данни и Гараем. Разница по сравнению с этим «Зенитом» большая.

— Ари недавно признался, что считает Россию родной для себя страной. Что скажешь ты?

— Когда я играл в Греции, со мной в командах было много бразильцев. Все говорили: «Маурисио не бразилец. Он — русский». Россия для меня такая же родина, как и Бразилия. В России я счастлив: у меня здесь много друзей и любимая работа.

— Периодически всплывали новости о том, что ты хочешь получить российский паспорт.

— Начиная с 2016-го. Кому-то в интервью я рассказал, что готов получить российский паспорт. Эту тему много обсуждали в медиа.

— Так что с паспортом?

— В матче за Суперкубок-2016 против ЦСКА я забил победный гол. Мутко (тогда президент РФС. — Sport24), вручая мне медаль, сказал: «Теперь ты готов получить паспорт!» Я ответил, что всегда был готов — действительно постоянно думал об этом. Очень хотел играть за сборную России. Но после Суперкубка я стал намного реже выходить в основе, и история затихла.

— А сейчас хочешь получить наше гражданство?

— Почему нет? Если это возможно юридически, то я готов.

— На сколько процентов ты русский?

— На 70.

— В чем это проявляется?

— Маурисио, который впервые приехал в Россию, был открытым 20-летним парнем. Он любил все время смеяться, улыбаться и болтать.

Потом я встретил людей, которые много работают и мало говорят. Это произвело на меня впечатление. Я не потерял чувство юмора и все так же люблю общаться. Но научился говорить себе: «Так, стоп. Работаем». Этот навык мне дали семь лет, проведенные в России.

— За что ты любишь Россию?

— За прямоту людей. Если человеку что-то не нравится, он подойдет, скажет тебе все в лицо, и вы решите эту проблему. В России не любят «бла-бла» за спиной. В Греции у меня были с этим проблемы. А в России — никогда. Мне это нравится.