«Мне сказали: полезешь в историю с Кокориным — у тебя все будет плохо». Чочиев — о горячем детстве и большой дружбе

Тигран Арутюнян

Поделиться

Комментарии

Помимо хорошей карьеры в российском футболе, Алан Чочиев успел в жизни сделать главное — найти лучшего друга. С Кокориным они дружат еще с академии «Локомотива». Алан был первым, кто поддержал Александра в ситуации с уголовным делом и старался делать все, чтобы его друга оправдали. Во многом из-за этого, в 2019-м «Крылья» разорвали с ним контракт.

Sport24 поговорил с Аланом и узнал все детали про дружбу с Кокориным, футбольный путь и экстремальное детство в Осетии.

— Ты — лучший друг Александра Кокорина. После непростого периода в «Фиорентине» он снова играет и забивает. Общаешься с ним? Как у него вообще сейчас дела?

— Мы с Сашей не виделись уже два года. Но мы постоянно на связи — часто созваниваемся. Он рад, что уехал на Кипр, где ему будут давать играть. Я уверен: он покажет, на что способен. На него не давит постоянная критика в прессе — он уже не в том возрасте. Просто, чтобы человек себя проявил, ему нужно давать играть не двадцать и не тридцать минут. Если тренер в него поверит, Саня сразу же даст результат.

— С кем он больше всего общался в «Фиорентине»?

— Саша плохо знает итальянский, поэтому общался только с теми, кто знает английский. И, кстати, крепко дружил с Касересом, даже несмотря на то, что тот не знал английского. Они общались на уровне жестов и интонаций. Мартин Саше колеса с машины снимал, по приколу (смеется). А историю про то, как Касерес загнал Сашину машину стадион, знаешь?

Мартин Касерес сейчас играет в МЛС за «Лос-Анджелес Гэлакси»

— Напомни.

— После одной из тренировок, пока Саша был в душе, Касерес взял ключи от его машины и припарковал ее прямо в воротах на тренировочном поле. Саня ему на следующий день всю тачку обклеил канцелярскими стикерами (смеется).

Саня рассказывал, что первое, от чего он был в шоке, когда приходил в «Фиорентину» — игра Рибери. На тот момент ему было 37 лет, а он на тренировках исполнял нереальные чудеса. С ним в связке было очень легко играть — только подумал, куда открыться, а тебе уже туда передача летит. Игроки там намного быстрее думают.

— А в бытовом плане с какими различиями он столкнулся?

— Саша рассказывал, что в Италии более спокойная, размеренная жизнь. В Европе его все вполне устраивает. Он хочет там поиграть. Ему нравится выступать в Европе.

— Чем Саша занимается в свободное время?

— В основном отдыхает дома. Он сейчас очень следит за режимом. Жалко, конечно, что в том районе, в котором Саня снимал дом, очень плохой интернет — не могли с ним нормально в контру поиграть. У него, кстати, нет компа. Хотели ему отправить, но потом подумали — какой смысл, если интернет все равно не тянет.

— Как вы вообще подружились?

— Когда я пришел в академию «Локо», Саня уже был там. Мы сразу нашли общий язык. Он всегда больше общался с нами, с осетинами. Ника Пилиев, я, Гатаговы, Мага Муслимов и Саша. Это была наша компания. Бывало, родители присылали нам деньги, и мы вместе тратили их на всех. Покупали пиццу, сникерсы и все делили на всех. Саша — спокойный, я — взрывной, эмоциональный. У нас были одинаковые взгляды на многие вещи: нравились одни и те же телефоны, игры, одежда. У Саши были кавказские понятия. Все свободное время мы проводили вдвоем. Часто играли в соньку. Один раз пошли в ресторан.

— Прямо из интерната?

— Да. Нам было по 16 лет — учились в 9 классе. Тогда открылся очень крутой ресторан в центре Москвы. И Саня загорелся: «Давай сходим!». Денег у нас тогда почти не было, поэтому ели сникерсы прямо перед входом.

Это было очень крутое место. Мы зашли, и я сразу увидел Дино МС, играющего в автоматы. Паша Воля сидел на лестнице — разговаривал с какими-то девчонками. Чуть дальше, за столом, сидели Тимати и Джиган.

— Правда, что Кокорин встречался с сестрой Тимати?

— Да, было забавно: через несколько лет, когда Саша начал встречаться с сестрой Тимати, вся эта банда сидела с нами за столом.

— Это был единственный раз, когда вы с Кокориным ходили в такие крутые заведения?

— Когда стали постарше, Сычев и Билялетдинов пару раз водили нас в «Оперу». Тоже классное место.

— Какие дела у него были в школе? Прогуливал уроки?

— Я был старостой, поэтому никогда не прогуливал. А у Сани бывало иногда, но всегда приходил хотя бы на пару уроков. Когда Саша не приходил к первому уроку, учителя спрашивали с меня (смеется). Прихожу в школу, захожу в кабинет, а Саши нет. Директор меня сразу вызывает к себе: «Где Саша?». Он жил в комнате с Никой Пилиевым, и они почти каждую ночь играли в приставку. Ложились настолько поздно, что не могли проснуться даже к третьему уроку. Директор говорил: «Иди за Кокориным. Без него мы тебя в школу не пустим».

— А ты?

— Приходилось бежать в интернат. Где-то час у меня уходил на то, чтобы его разбудить, заставить одеться и пойти в школу. Мы заходили в класс, Саня сразу плюхался на последнюю парту и засыпал прямо на ней. В такие дни учеба уходила на второй план. Один раз даже дошло до того, что директор школы вызвал мою маму и сказал, что меня отчислят, если не перестану дружить с Сашей. При этом Саша достаточно умный. Лучше всех в школе знал английский. Если бы хотел, мог бы стать отличником.

— Про кличу Кокорина — мазен — есть много разных историй. Твоя версия — как она появилась?

— Несмотря на то, что Саша был одним из самых маленьких в команде, его все считали переписанным из-за того, что он за матч мог по пять мячей забивать. Когда Саша играл за старший год, он был лучше, чем все их нападающие.

***

— Во сколько лет ты сам переехал в Москву?

— В 10. Я играл в «Юности» из Владикавказа. На одном турнире меня заметили тренеры из «Футбольного дела» — школы Сергея Хусаинова. Родители почти сразу дали добро на мой переезд в Москву. Как только приехал, начал учиться в колледже МИДа, при котором как раз была академия Хусаинова. Первые два года было очень тяжело. Каждую ночь плакал — скучал по дому и родителям. Но им об этом не говорил — не хотел, чтобы переживали. Только один раз не сдержался и заплакал, когда разговаривал с отцом. На следующее утро открываю глаза — папа сидит передо мной. Взял первый билет, чтобы прилететь ко мне. То был один из счастливейших дней в моей жизни.

— Летом ты перешел в «Аланию». Что для тебя значит возвращение на родину?

— Это самое большое событие за всю мою футбольную карьеру. Первые дни в команде меня не покидал детский трепет. Я пришел к тому, о чем мечтал всю жизнь. Хочу оставить след в истории «Алании», чтобы родители мной гордились. Нам по силам попасть в РПЛ по итогам этого сезона. Главное, чтобы не было большого количества травм.

— Рад, что теперь будешь поближе к родным?

— Конечно! Я с десяти лет не жил с родителями. А сейчас все вместе: я, моя супруга, ребенок, папа и мама. Живем в одном доме.

— Зимой 2022-го ты ушел из карагандинского «Шахтера» и полгода был свободным агентом. Почему?

— Когда я ещё играл в Казахстане, мне позвонил тренер команды ФНЛ, которая на тот момент шла в лидерах. Вы его очень хорошо знаете. Он сказал, что хочет меня видеть в команде. Я почти сразу согласился — мы ударили по рукам. В декабре у меня наступил отпуск — я прилетел во Владикавказ. За тот месяц он звонил мне несколько раз. Скинул физические задания, которые я должен был выполнять, чтобы спокойно вкатиться в команду на зимних сборах. Я никогда не бросал слова на ветер: сказал, что согласен, значит согласен. Надеялся, что в мою сторону будет то же самое. Но все вышло иначе. Я прождал официального предложения до середины января. Люди просто пропали. Для меня непонятно, когда люди в таком возрасте так делают.

В итоге я остался без команды — попасть в какой-то клуб посреди зимних сборов было невозможно. Решил какое-то время побыть с семьей. Спустя два месяца понял — скучаю по футболу. Начал приводит себя в форму. Мне помогал Ацамаз Бураев (тренер-реабилитолог). Благодаря его тренировкам я набрал форму и попал в «Аланию». Он мне очень сильно помог.

— Почему не вернулся к Адиеву (экс-тренер «Анжи», сейчас — сборная Казахстана) в «Шахтер»?

— Там была очень тяжёлая ситуация. К Мусаевичу у меня никаких претензий нет — всегда его уважал. Вопросы есть только к руководителям клуба, но я их уже давно задал. Мы все решили, желаю им удачи.

— Гатагов не звал тебя в «НаСпорте»?

— С Сосланом мы не на связи. Лет восемь не виделись. Меня звали Соболь и Джика в «Бей Беги». Решил, что пока не хочу прощаться с профессиональным футболом. Но я, кстати, принимал участие в комплектовании их команды. У меня там играют многие друзья. Дмитрий Ятченко и Сергей Самодин, например. Я с удовольствием смотрю игры медиалиги. Но не знаю, смогу ли там играть. Я не такой человек. В медиафутболе популярен трешток, искусственные конфликты, нападки друг на друга. Этого я не понимаю. Если подобное позволят в мою сторону, я просто так это не оставлю. За языком нужно следить. Поэтому медиалига, наверное, не для меня.

***

— Чем Владикавказ твоего детства отличается от нынешнего?

— Сейчас все стало как-то спокойнее. В детстве я каждый день дрался на улице. Вышел во двор, старшики тебя с кем-то стравили — подрался. Это было традицией. Дрались до первых слез. Однажды при мне два пацана поссорились: один другого ударил, и тот упал головой прямо на бордюр. Звук удара его головы об асфальт я помню до сих пор. Было ощущение, как будто разбилось что-то хрупкое. Мой отец выбежал из подъезда и начал этому парню язык вытаскивать. Тот ему руки до крови раскусил, но в итоге мой папа его спас — язык удалось вытащить. У меня драк с такими последствиями, слава богу, не было.

— Но дрался ведь?

— Да. Как-то раз я подрался со старшим братом моей одноклассницы.

— Как это?

— У меня в классе училась очень полная девочка. Она вообще мне не нравилась, но постоянно проявляла знаки внимания в мою сторону. Старался избегать ее. И тут наступил день святого Валентина. Мне пришло где-то 60 валентинок — больше всех в школе. Я уже успел обрадоваться — думал, что самый крутой. Оказалось, что все валентинки от этой девочки. Ты бы знал, как я обломался! Весь день ходил злой и хотел побыстрей уйти домой. Уроки кончились, я вышел из школы, но меня догнала эта девчонка: «Ты мне спасибо не хочешь сказать?». Я отвечаю «Спасибо» и начинаю уходить. И тут она меня со всей дури своей огромной рукой ударила по голове. Я рефлекторно ее оттолкнул, она споткнулась и упала с лестницы.

— Что было потом?

— На следующий день ее брат пришел к нам во время урока — попросил учителя отпустить меня на разговор. Учитель отказался. Но я ему сразу сказал, что выйду на перемене. Он был первокурсником, а я тогда учился в пятом классе. Выходить с ним один на один не вариант — я был ему по пояс.

— Как поступил?

— Собрал своих друзей со всей школы (некоторые были реальные отморозки) и мы его прям в школьном дворе побили.

— Ничего себе боевик.

— Да это еще ладно. Однажды я вообще чуть под пули не попал.

— Так.

— С двумя братьями ходили в кинотеатр «Терек». После фильма пошли домой. По дороге увидели черную BMW, в которой сидел наш родственник. Он вылез, говорит — «Быстро в машину!» На другой стороне дороги было кафе «Прохладное». Мы только сели в машину, как началось: подъехал ОМОН, начали вязать вышедшего из кафе парня. Потом вышел еще один, начал стрелять по полицейским. Попал в одного сотрудника, в другого. Потом его тоже уложили на землю. Короче, почувствовал себя тогда в бандитском кино из 2000-х.

— Потом ты переехал в Москву. А там в переделки попадал?

— Был случай со скинхедами. Моя тетя жила на ВДНХ. Ездил к ней каждые выходные. Вышел как-то из метро, жду автобус, играю во что-то на телефоне. Мама мне тогда выслала самый обычный Sony Ericsson, чтобы был на связи. Ко мне подходит лысый парень в гриндерсах: «Дай позвонить». Я не дал, и он начал меня отводить за угол. Такие темы просекаю сразу — хотел вырваться. Он начал меня поливать разными словами, оскорбляющими мою национальность. Я разозлился и ударил его ногой. Вдруг смотрю — выбегают несколько его друзей. Я начал соскакивать — очень быстро бежал. У них не было шансов меня догнать (смеется).

Меня эта история сильно обидела и запала в душу. Когда стал постарше, сам начал искать скинхедов. У меня были друзья-борцы, занимались в ЦСКА — Бесик Кудухов, Алан Лохов. Мы собирались компанией и ездили вылавливать скинов. Бить не собирались, всего лишь хотели спросить за их понятия.

— Ты — воспитанник «Локомотива». Как туда попал?

— После «Футбольного дела» меня позвали в «Торпедо». Я поиграл там год и привлек внимание «Локо». Так и попал. С 12-ти лет там играл. Кстати, из академии «Локо» тоже есть история со скинхедами.

— Реально?

— В академии вместе со мной тогда был Сослав Гатагов. Однажды он и еще один парень гуляли по территории стадиона со своей одноклассницей. На трибунах у поля сидели какие-то парни, бухали. Один из них кинул пустую бутылку в сторону девчонки. Сос молчать не стал: слово за слово, и они подрались. Те начали кому-то звонить, а пацаны быстро побежали в интернат — начали собирать всех на махач. Прошло несколько минут — у интерната стояла целая толпа скинхедов: с битами, палками и цепями. Человек 40. Начали интернат закидывать камнями. Первые полетели драться наши старшие: Инал Гетигежев, Кантик Берхамов, еще некоторые ребята из Таджикистана. Охранник наш тоже с ними, плечом к плечу. Обороняли интернат короче. Где-то через час приехал ОМОН и всех успокоил. Мы потом неделю из интерната не выходили — скины караулили нас возле метро.

— В академии «Локо» тогда было много кавказцев. Неужели не было конфликтов между собой?

— Иногда случались. Один раз я подрался с Димой Полозом — мы с ним играли в одной команде. Была решающая игра с ЦСКА. Побеждаем — мы первые в чемпионате Москвы. Проигрываем — они. Наша атака, выбегаем три в одного. Полоз, вместо того, чтобы отдать мне на пустые, начал проверять вратаря между. В итоге он не забил, мяч мы потеряли и в следующей же атаки нам забили. Проиграли матч, упустили чемпионство. Я закипел на него прямо на поле, а он мне начал что-то отвечать. В итоге подрались с ним. Так сильно с ним закусились, что аж тренеры оттаскивали. Растащили в итоге.

Чочиев в академии «Локо»

— Тебя начали вызывать на тренировки основы, когда тебе было всего 17 лет. На какие деньги подписал первый контракт, если не секрет?

— Мы вместе попали в дубль вместе с Сашей. Свой первый контракт я подписал на две тысячи долларов.

— Несмотря на то, что в дубль вы попали вместе, Саша в скором времени ушел в «Динамо». Почему?

— У него случилось недопонимание с руководством «Локомотива». В тот же момент на него вышло «Динамо». Поэтому он решил уйти. Уход Кокорина — самая большая ошибка «Локомотива». Саша был сильнее Смолова, которого тогда считали лучшим нападающим Москвы. Другое дело, что Смол во взрослом футболе был стабилен. Начиная с «Урала». Сейчас он точно лучший нападающий России.

— Тренером в «Локо» тогда был Семин?

— Да. Юрий Палыч всегда ко мне хорошо относился. В то время я подписал агентское соглашение с одним человеком. Через несколько дней ко мне в интернат приехал парень на джипе — представитель Измайловской ОПГ. Не знаю, имела ли эта группировка какое-то отношение к клубу, но он хотел заставить меня разорвать контракт с моим агентом и подписаться с их. Я сказал, что делать этого не буду. Он начал мне угрожать. Честно, тогда мне стало страшно. На следующий день приехал в Баковку, на тренировку основы. Меня вызывает Палыч: «К тебе вчера кто-то приезжал?» Я ему рассказал все, как было. Он при мне достал телефон и кому-то позвонил: «Чтобы к Чочиеву даже близко никто из ваших не подходил! Ты меня понял?!». После этого ко мне реально никто больше не приезжал.

— Кто больше всех удивлял в основе?

— В плане футбола — Петя Одемвинге. Он топ! А в человеческом плане меня поразил Малхаз Асатиани. Мы были на сборах в Австрии и в выходной день поехали гулять в Мюнхен. Он подошел ко мне и протянул несколько купюр — тысяча евро! «Купи себе что-нибудь, от меня». Я сказал, что не возьму. Он взял и выкинул их. Тысяча евро полетела по улице. Пришлось бежать и собирать (смеется). Еще одна история была на сборах в Марбелье. В отеле был бар, где мы любили после ужина посидеть, попить колу, погрызть орешки. Клуб эти расходы не покрывал — платили из своего кармана. После первого сбора подхожу на ресепшен: рассчитаться за все, что заказывал на баре. Мне говорят: «Все оплачено». На втором сборе — та же история. Оказалось, как только мы заехали, Малхаз сказал администратору, что платит за два номера — мой и его. У него ко мне было особенное отношение. У меня родители осетины, но родом они из Грузии. Может, из-за этого. Малхаз после каждой тренировки звал меня к себе домой, пообедать. Мне было как-то неловко поначалу: он — легенда, а я молодой парень из академии. Но в итоге несколько раз я у него все же побывал.

Малхаз Асатиани

— В 2014, после нескольких аренд, «Локо» тебя отпустил. Ты подписал контракт с «Крыльями», где играл целых пять лет. Считаешь себя легендой самарского футбола?

— Легенда самарского футбола — Цаллагов. А я — нет.

— Тем не менее — за «Крылья» ты сыграл больше 120 матчей. Тем удивительней выглядело расторжение с тобой контракта зимой 2019 года.

— В то время история с Сашей набирала обороты. О ней уже говорила вся Россия. Я тогда активно помогал Саше и призывал к этому всех футболистов и тренеров. Когда Саню посадили, Божович вызвал меня к себе и сказал: «Я знаю, Кокорин — твой друг. Если нужна моя помощь, я готов». Он встал на мою сторону, повел себя как мужик. В отличие от руководства «Крыльев». Как только я начал активно выступать в СМИ и всеми силами помогать Саше, меня вызвал к себе Шашков (тогда — гендиректор «Крыльев» — Sport24). Он сказал: «На тебя написали около тысячи жалоб на имя губернатора. Если будешь лезть в эту историю, в «Крыльях» у тебя все будет плохо». Задал ему вопрос: что бы он делал, если бы его друг оказался в подобной ситуации. «Не знаю». Я, естественно, продолжил помогать Саше. Шашков мне не отец, чтобы что-то запрещать! Меня сначала убрали из состава, а потом разорвали контракт. Я не делал ничего противозаконного — всего лишь хотел донести до людей правду. Собирать петиции, делать посылки другу и просить коллег поддержать — не запрещено. Кокорин разве педофил, маньяк или террорист?! Почему мне нельзя было помогать другу?!

— Наверняка помнишь то утро, когда узнал, во что влип Кокорин.

— Я был в Самаре. Саша позвонил мне по видеосвязи рано утром — как только вышел из «Кофемании». По глазам было видно: он понимал — будет что-то нехорошее. Он мне сразу рассказал, как все было.

— И как же?

— И в первой, и во второй ситуации их провоцировали. Этот водитель, Соловчук, назвал Сашу «петухом». На камере видеорегистратора все было слышно. Саня пытался разрулить конфликт: «Извинись, и мы поедем». Соловчук отказался: «Нет, я считаю, что ты петух». Началась драка. Интересно, разговаривал бы так Соловчук, если на месте Саши и Паши были бойцы ММА.

— А в ситуации с Паком, которая была после, какая провокация?

— Во-первых, я не понял, зачем он изначально пришел и сел рядом с шумной компанией Саши и Паши, учитывая, что вся «Кофемания» была пустая. Он мог бы сесть в любое место, чтобы не слышать, как люди громко разговаривают или матерятся. Во-вторых, какой нормальный человек будет делать замечание большой толпе за то, что они громко разговаривают? Это я в Осетии могу подойти и за такое поинтересоваться, потому что у нас так не принято. А в Москве такие вещи не работают. В итоге он их оскорбил, и Саша ударил его стулом по руке. Но расписали все, конечно, так, как будто он его кувалдой приложил.

— Сослан Гатагов рассказывал, что должен был тоже тусить с ними в ту ночь.

— Я тоже планировал лететь в Москву к ребятам, но у жены начался сильный токсикоз, и мне пришлось остаться в Самаре. Если бы я был в ту ночь с Сашей, думаю, конфликта можно было бы избежать. В такие моменты нужно включать голову и максимально уходить от конфликта. Драться с кем-то в центре Москвы, когда ты известный футболист — бред. Я не один и не два раза прерывал конфликты Саши с кем-то. Однажды мы с ним гуляли по улице — спустя несколько дней после провала на Евро- 2016. Нас заметила толпа кавказцев — были чуть старше нас. Позвали Сашу поговорить. Один чудак начал предъявлять Сане за вылет с Евро, потому что проиграл на ставках несколько миллионов. Он хотел, чтобы Саша вернул ему эти деньги — посыл был именно таким. Бред, короче. Мне удалось пообщаться по-человечески, без грубостей, в итоге дали по рукам и разошлись.

— Какой была твоя первая помощь Саше и Паше?

— Мы почти сразу начали собирать петицию — подписалось почти 120 тысяч человек. На матч Россия — Турция, который был спустя неделю после случившегося, мы загнали человек 200 с баннерами «Свободу Кокорину». Больше половины из них в итоге повязали.

Тогда хорошие дела Саши быстро забылись. В моменте было ощущение, что вся страна против него. При этом никто не знал, какой Саня на самом деле. Никто не говорил о том, скольким детдомам он помогал, сколько операций оплатил. Моя цель была доказать всем людям, которые сделали из Саши изгоя, что они неправы.

— Но ты же понимаешь, что весь негативный образ Саши в медиа создавался годами. В том числе из-за его поступков: шампанское в Монако после вылета с Евро, стрельба из пистолета на твоей свадьбе.

— Давай сразу разберемся. Насчет Монако — Саша и Паша полетели в туда после Евро. 11 дней они вообще не выходили из отеля. Потом, хозяин этого клуба, Женя — русский парень, позвал их посидеть — они были знакомы. Саня за тот вечер не выпил ни грамма алкоголя. Хозяин клуба сам заказал все это шампанское и включил гимн России — типа в подарок Саше и Паше. Но в медиа перевернули все иначе. А про пистолет на моей свадьбе скажу лишь одно — он был ненастоящим.

Я согласен: образ Сани в медиа негативный. Но я уверен в одном — люди, которые лично узнают Сашу, полностью поменяют свое негативное мнение о нем. Когда я читал оскорбительные комментарии в адрес Сани после случившегося, не мог сдерживаться. Многим писал в личку, просил их номера, чтобы позвонить и все объяснить. Один осетин из США в комментах оскорблял маму Саши. Я узнал его номер. Оказалось, он из Чикаго. Созвонились. Я ему начал объяснять, что он неправильно поступает. Но он стоял на своем. Через два дня мой двоюродный брат, который тоже живет в США, со своими друзьями нашел этого типа. Разговаривал он уже иначе.

— Многие футболисты начали публично выражать поддержку Кокорину и Мамаеву. Тоже твоих рук дело?

— Поначалу ребята боялись публично высказываться. Первыми после разговоров со мной видео записали Ткачев, Соболев и Корниленко. После них пошла волна — вписались Миранчуки, Самедов и еще многие известные ребята. Очень помог и Тарасов.

— Как?

— Вместе с ребятами, которых Саша знал с академии «Локо», я регулярно делал ему посылки в колонию. Дима тоже сделал несколько. Да и вообще Тарасов постоянно был на связи с Сашиной мамой, пытался помочь, чем может. Женя Луценко писал мне и узнавал, как делать посылки в тюрьму — они с Мамаевым дружат еще со времен «Торпедо». Слава Малафеев сделал одну посылку Саше. Короче, каждый помогал, как мог.

— А Дзюба?

— Про этого человека, с которым Саша близко дружил, я не хочу ничего говорить. Он даже видео не записал. Они с Сашей были не разлей вода. Артем в итоге выложил пост только спустя полгода, что уже неплохо.

— Кокорин — твой лучший друг. То, что ты его защищаешь — объяснимо. Но если мыслить трезво — понимаешь, что он не прав?

— Конечно. Я ему об этом говорил.

— Были мысли, что твоя активная помощь ни к чему не приведет, и парней все равно посадят?

— Надеялся, что все будет по-другому. Если бы Пак не был чиновником, думаю, пацанов не посадили бы в тюрьму.

— Кокорин рассказывал какие-нибудь трешовые истории из колонии?

— Треша не было. К ним с первого дня все хорошо относились. И в СИЗО, и в Алексеевке. Единственное: когда в день его освобождения мы созвонились, он сказал, что больше всего сейчас хочет принять горячую ванну. Чувствовал себя грязным. Тогда же, кстати, он созванивался с некоторыми ребятами, с которыми сидел. Он говорил, что в тюрьмах сидят не такие плохие люди, как все думают. В плане души и сердца люди там светлее некоторых. Просто однажды в жизни они оступились.

— Как Кокорин изменился после тюрьмы?

— Он стал слишком спокойным. Эмоции как будто пропали. Если раньше он через каждое предложение мог шутки вкидывать, то после тюрьмы он стал хладнокровнее. И умнее. За время в тюрьме он многое переосмыслил. Если бы не тюрьма, Саша, думаю, до сих пор бы играл в «Зените».

— Провалы в «Спартаке» и «Фиорентине» — следствия тюремного заключения?

— Есть много факторов. Начиная со «Спартака», он стал получать очень много травм. Там он вообще травму получил во время первого теста. Потом случился рецидив. Это значительно повлияло.

— Может, ему не стоило уходить из «Сочи»?

— Но в «Спартак» два раза не зовут. Так что он все сделал правильно. Его уже тогда хотела «Фиорентина», но он выбрал «Спартак», чтобы быть поближе к семье.

— Если ты его через год позовешь в «Аланию», он согласится?

— Если только по-братски попрошу (смеется). К Осетии Саша относится очень тепло. А так, желаю ему удачи в новой команде, и главное — без травм!