Роман Адамов — один из культовых российских футболистов 21 века. Начинал у молодого Слуцкого в «Олимпии», тусил в «Ростове», выводил «Терек» в РПЛ, разрывал и становился лучшим бомбардиром чемпионата в «Москве», брал чемпионство с «Рубином» и ездил на бронзовый Евро в 2008-м (про пас Хиддинку ни слова!). После завершения карьеры в 2014-м Роман пропал с радаров. Он помогал Кучуку в «Ростове», потом возглавил академию клуба, позже — академию «Строгино». Все это время Роман не ходил на телевидение и практически не давал интервью — последнее было аж семь лет назад! Автор Sport24 Тигран Арутюнян связался с Романом и узнал:
- почему он больше не хочет играть в футбол — даже с друзьями на коробке;
- как Хиддинк на Евро-2008 ударил допинг-офицера, защищая Торбинского;
- кто в «Рубине» курил сигарету за сигаретой, не вставая с кровати;
- за что Роман на полном серьезе обещал поубивать футболистов «Терека»;
- как Бракамонте давал ему в душевой шампунь с мочой;
- за что его могли выкинуть из «Ростова» как собаку;
- как Слуцкий бил судью, а потом и самого Адамова;
- из-за чего он по совету жены ходил к психологу;
- почему он сегодня категорически не готов жить в Москве.
Погнали!
Cемья, бизнес, Ростов
— Роман, как вы, где вы, куда пропали?
— Я в длительном отпуске (смеется). Живу в Ростове, занимаюсь детьми — у меня маленький сын и две дочери. Стараюсь все свое внимание уделять им. У дочек сейчас непростой период взросления, поэтому моя забота нужна им как никогда.
— У вас был свой ресторан. До сих пор приносит деньги?
— Из ресторанного бизнеса я ушел. Не советую футболистам этим заниматься.
— Почему?
— Это кропотливая работа, где нужны образование и опыт. Много успешных рестораторов начинали поварами. Они знают это дело изнутри. А если ты в этом не разбираешься, то, получается, открывая свой ресторан, отдаешь свое дело кому-то на откуп. Когда человек работает на твои деньги, любая неудача сказывается только на твоем кошельке. Я вовремя это понял и ушел из этого бизнеса.
— А был еще какой-то другой?
— Да, было еще пару проектов в сельском хозяйстве, вложения в недвижимость. На тот момент я мог рисковать деньгами, да они и не были какими-то великими. Так что в большой минус я не уходил.
— На что сейчас живете?
— На заработанное от вложений. У меня все хорошо!
— Из чего сейчас состоит день Романа Адамова?
— Проснулся, отвез ребенка в садик, поехал на тренировку. После — пообедал, съездил по делам на какие-то встречи, забрал ребенка. Вечером поужинали с семьей дома либо вышли погулять.
— Тренировка в зале? Или в футбол играете?
— Упаси бог! В зале. Футбол — самый тяжелый вид спорта. Когда я выхожу поиграть, у меня на следующий день все болит — колени, спина. В футбол надо играть либо 2–3 раза в неделю, либо не играть вообще. Я выбрал второй вариант.
— Не скучно без футбола?
— Знаете, нет. Но учитывая мой темперамент, я, конечно, хочу работать. Заработок неважен, главное — чтобы был интересный проект. Последним моим местом работы была академия «Строгино». До этого — академия «Ростова». Мне понравилось работать в детско-юношеском футболе, много что привнес туда. Не отказываюсь от работы: просто должен понимать, ради чего буду намного меньше времени уделять своей семье. Во взрослом футболе специалистов — как грязи. Поэтому в будущем хотел бы вернуться в детско-юношеский футбол. Это чистое место, в мальчишек еще вкладывать и вкладывать.
— Почему для жизни выбрали Ростов, а не Москву? В столице ведь больше возможностей.
— На протяжении всей своей карьеры я постоянно возвращался в Ростов. Тут родились мои дети, это родной город для меня. Я до сих пор считаю, что Москва — классный город, лучший в мире. Но вот два года назад, когда приехал работать в «Строгино», понял, что для меня, 40-летнего, это энергетически тяжелое место. В Москве постоянно все куда-то бегут, суетятся. Не представляю, чтобы я сейчас переехал туда жить. Москва — для молодежи, у которых вагон сил и есть, кому и что доказывать.
— Чем Ростов круче Москвы?
— Привычнее. Давайте объективно: если 10–15 лет назад в России выделялись только Москва, Питер и Сочи, то сейчас все подравнялось. Между городами нет большой пропасти. В Ростове есть все, что есть в Москве: качественный сервис, рестораны, концерты.
Хорен Байрамян (ФК «Ростов»)
— Байрамян, который практически всю жизнь играет в «Ростове», недавно рассказывал про свою нереальную узнаваемость в городе. А вас узнают?
— А Хорика вообще можно не узнать? Сначала заходит его нос, а потом уже он. Ко мне в Ростове люди уже привыкли, стали реже подходить за фотографиями. Но вообще узнают.
— Угощают в ресторанах, как Хорена?
— Ой, это все из-за их армянской диаспоры. У меня всегда было наоборот. Как только я заходил в ресторан, вокруг сразу появлялось много людей — угощал всех я.
— Ростов этим летом стал одним из эпицентров вооруженного мятежа всем известной ЧВК. Где были в тот момент?
— В городе. Спокойно передвигался, все было нормально. Страшно не было. Супруга, правда, переживала. Но я сразу сказал: «Да успокойся, ничего не будет».
— Что должно случиться, чтобы вы оставили свой родной город?
— Может быть масса причин. Я вообще могу спокойно собрать вещи и уехать жить в другой город. Чего-то особенного для этого происходить не должно.
Курение и Слуцкий
— Давайте про вашу карьеру. Вы начинали в 90-е. Что такое быть в футболистом в это время?
— Несмотря на непростую ситуацию в стране, все равно все было в кайф. Плохие поля, 20-часовые поездки на автобусе, гостиницы с комарами. В этом была своя атмосфера. Мы же в то время не видели другого. Сейчас удивляюсь, когда футболисты возмущаются из-за условий. Не жили они в какой-нибудь Урени впятером в одном номере, где летали комары размером с человека — двое держали руки, а третий кусал. И все равно ведь выживали как-то, играли в футбол.
— Вашей первой профессиональной командной стала волгоградская «Олимпия», которую тренировал молодой Слуцкий. Как туда попали?
— Поехали с одной командой на турнир в Волгоград. Мой тренер почему-то посоветовал Викторычу ко мне присмотреться. Я понравился — пригласили на просмотр. В итоге взяли. Условия в «Олимпии» были не супер, но пойдет. Помню, как в столовой принесли рис с мясом, а в моей тарелке оказалось два таракана. Повариха сразу: «Добавки нет!» Пришлось выковыривать их — не голодным же ходить. Рабочий момент. В 90-е в стране была разруха — на этом фоне мы в «Олимпии» нормально существовали.
— Вы были самым крутым в той команде? Или Денис Колодин?
— Самым крутым был Андрей Рябых. Очень талантливый парень. Но к сожалению, на высоком уровне он особо не заиграл. Были разные моменты, которые отвлекали от футбола. Сам признавался потом: «Я — дурак!»
— Каким был молодой тренер Слуцкий?
— Если хотите спросить, качался ли он в то время на скамейке — да, качался (смеется). Мне кажется, я вообще не помню Слуцкого не качающимся. Викторыч в молодости был очень импульсивным — фанатик своего дела. Требовал от нас такого же отношения. Тогда он жил игрой. И нам, молодым пацанам, много чего вложил в голову.
— Помните самый жесткий разнос от него?
— Конечно! Из-за истечения срока давности, как в уголовном праве, могу рассказать.
— Давайте!
— Викторыч вообще всегда был жестким в плане дисциплины. Бывало, за какие-то проступки кидался в Колоду бутсами и бутылками. Но самая серьезная ситуация, мне кажется, была со мной.
— Так.
— Мне было где-то 17 лет, я в то время уже начал курить. Викторыч это узнал, поймал меня и начал бить. Натурально, без каких-то шуток. Я уже был крепенький, мог дать сдачи, но приходилось терпеть: бум — упал в кусты, поднялся — бум — снова в кусты. Сейчас не могу представить, чтобы тренер даже оскорбил ребенка — сразу соберется толпа, еще и посадят его. А тогда то, что делал Викторыч, было нормой. У нас никогда не было ненависти к Слуцкому из-за такого. Наоборот — только уважение.
— А как он вас спалил-то? Плохо прятались?
— Меня сдал парень из нашей команды, который был постарше. По-другому узнать, что я курю, было невозможно — я очень хорошо это скрывал. Когда курил, держал сигарету между двумя веточками, чтобы пальцы не пахли. Волосы тоже на всякий случай поднимал. Еще брали у девчонок какие-то крема, обмазывались ими, чтобы не воняло табаком.
— После той «беседы» со Слуцким желание курить отпало?
— Я курил на протяжении всей своей карьеры — от первого и до последнего дня (смеется). И кажется, мне это никогда не мешало хорошо играть.
Нападающий Саво Милошевич (справа) в составе «Рубина»
— Карпин рассказывал, что в бытность игроком выкуривал по 6–7 сигарет в день. А вы сколько?
— Валерий Георгичевич, получается, ребенок по сравнению со мной. 6–7 сигарет у меня уходило только утром, с кофе. Я всегда задавался вопросом: может ли кто-то из футболистов курить больше, чем я? Оказывается, может. Саво Милошевич! Когда с «Рубином» поехали на выезд в Самару — нас заселили в один номер. Видимо, Бекиевич [Бердыев] хотел, чтобы курильщики жили подальше от команды. За час я мог выкурить 3–4 сигареты, но с паузами. А Саво! Лежал, докуривал одну сигарету и от нее же подкуривал следующую. И так несколько раз подряд. Я был в шоке, когда это увидел.
— В перерывах покуривали с ним в подтрибунке?
— В перерыве ни разу не курил. Но однажды чуть не опоздал на предыгровую разминку, когда играл за «Москву». Не знал, чем себя занять перед матчем. Решил пойти покурить в душ, прям на стадионе. А разминку, оказывается, поставили на 10 минут раньше обычного. Команда уже выходит на поле, все меня ищут, а я стою курю. Серега Семак сообразил: «Наверное, курит в душе». Тренер зашел ко мне — пришлось тушить и идти разминаться.
Договорняки, КВН, алкоголь и тусовки
— Слуцкий уже в «Олимпии» начинал воспитывать судей. Была история, когда он побил одного.
— Мы играли на выезде с саранской «Светотехникой». Судья в той игре нас просто убил. Человек падает за два метра до штрафной, кричит, и нам ставят пенальти. Слуцкому было настолько обидно от собственного бессилия и от того, что прибивают его ребят, что он пошел за нас заступаться. И ударил этого судью правым боковым.
— После этого с нечестными матчами сталкивались? Наверняка же договорняков было много в то время.
— Было дело. Я тогда был еще молодой — выходил на поле убиваться, а где-то через месяц после определенных матчей узнавал, что они сдавались.
— Помимо единоборств, Слуцкий в «Олимпии» практиковал игру в КВН всей командой. Как вообще появилась эта идея?
— В школе нас все считали дураками. Учителя пренебрежительно говорили: «А, футболисты». Слуцкому не нравилось такое отношение к нам. Решил всем показать, кто мы есть на самом деле. В школе была традиция — учителя играли в КВН против учеников. Мы добавились третьей командой и хлопнули всех в первой же игре. Все были шоке, шансов мы никому не оставили. Ходили королями весь следующий день. Слуцкий с помощником сами писали нам миниатюры. В креативе Викторыч был главным. Мы, дети СССР, были закрепощенные в этом плане.
— Из той веселой «Олимпии» Слуцкого вас на год арендовал донецкий «Шахтер». Почему не удалось закрепиться?
— Мне было всего 18 лет. Из команды, где всех знал, я приехал в клуб уровня Лиги чемпионов, в котором были футболисты сборных и крутейшие легионеры. Я тупо был не готов к такому уровню. Играл в основном за дубль. Но эта поездка дала мне огромный опыт. Когда после «Шахтера» я приехал в «Ростов», уже понимал, как себя вести, и был готов к тому, что меня будут бить.
— Вы про дедовщину?
— Конечно. Старики всегда воспитывали молодых. Только приходишь в команду, тебя сразу начинают долбить по ногам на тренировках — подлетаешь пятками кверху. Хлопают по плечу: «Терпи, учись». А если между ног ветерану прокинешь, я вообще молчу — прилетало моментально.
Тренер Анатолий Байдачный (2012 год)
— «Ростов» стал вашей первой командой в Премьер-лиге.
— Приходил я при Байдачном. Про него могу сказать только хорошее! Может, он был моментами излишне эмоционален, но при нем всегда была крутая атмосфера в команде. У Николаича отличное чувство юмора. Только выходим на поле, а от него уже 3–4 хохмы полетело. Его шутка, которую я прям запомнил, была про Хорика Байрамяна.
— Расскажите.
— Это было в период второго прихода Байдачного в «Ростов» — где-то в 2012-м. А Хорик тогда как раз только начинал привлекаться к основе. Николаич, когда его увидел, тут же вынес свой вердикт: «Твою мать, а как он будет играть? У него же грудная клетка меньше, чем у воробушка» (смеется).
— А вообще, если возвращаться в ваше время: попасть в «Ростов» в 19 лет — мечта?
— Не относился к этому, как к какой-то мечте. Просто было приятно, что пригодился такому клубу. Но был момент, когда меня могли выкинуть из команды, как собаку.
— Про что вы?
— Где-то через год после перехода в «Ростов» в моей жизни появились ночные клубы, тусовки и алкоголь. Мог за неделю четыре раза побывать на вечеринках. Тогда казалось — молодой, могу погулять. Пару раз приходил на тренировки с перегаром. Самое жесткое было, когда мы с моим другом решили отметить конец сезона. Пошли, бухнули, влезли в драку — двое против пятерых. На следующее утро у меня было лицо, как у боксера, — все побитое, опухшее. Когда я приехал на базу, все были в шоке.
— Тусовки — побочный эффект звездной болезни?
— Идиотизма, скорее. Думал, что все могу и здоровья вагон.
— Когда поняли, что с этим всем надо заканчивать?
— Когда за год сыграл всего восемь игр. Меня просто-напросто все забыли и могли легко выкинуть из команды. А дальше неизвестность. Понял, что надо тормознуть — а то иду куда-то не туда. Тогда главным был Сергей Николаевич Балахнин. Он много беседовал со мной, давал вторые шансы. В один день я подошел к нему и сказал: «Даю слово, что в клубах меня больше не будет».
— Сдержали?
— Первое время вообще не ходил, это правда. Когда стал постарше, стал предпочитать клубам рестораны. Мог сходить в ночной клуб, но это 2–3 раза в месяц — и то, если на следующий день был выходной. Короче, все было намного лайтовее, чем в Ростове.
Грозный, пистолет, Кадыров
— После «Ростова» вы перешли в «Терек». Не страшно было ехать в Грозный?
— Вообще нет. Единственное, что взял туда с собой пистолет.
— Газовый?
— Травматический. Однажды с ребятами пошли в ресторан, а там при входе рамка. Прохожу — запищала. Спросили, что у меня там. Я ответил, что косметичка. Но все равно заставили показать. Ребята, когда увидели пистолет, были в шоке: «Вот это мы футболиста подписали».
— После тусового Ростова не трудно было привыкнуть к строгому Грозному?
— Абсолютно нет. Когда мы едем за границу, мы же знаем, чего там нельзя делать. Так же и с Чечней. Даже касательно запрета на шорты — меня никто не ловил и уши не откручивал, чтоб я их не надевал. Просто попросили соблюдать их обычаи. От этого к тебе, наоборот, будет больше уважения внутри республики.
— Какое впечатление сложилось о Чечне?
— Тогда было непростое время — не так давно закончилась война. Конечно, свои стереотипы относительно этого региона у меня были. Но в первый же день это все улетучилось. Да, на выезде из Грозного все еще стояли блокпосты, на многих домах были видны следы обстрелов. Но общая обстановка была спокойная. Я очень благодарен «Тереку» за то время.
— Кадыров тогда уже был близок к команде?
— Да. Он был молодым парнем — 36–37 лет. Подарков тогда дарить было не принято, но премиальные за выход в РПЛ нам положили хорошие. О работе с Кадыровым у меня только позитивные воспоминания. Во время восстановительных тренировок или дружеского дыр-дыра он, бывало, присоединялся к нам.
— Вы рассказывали, что в «Тереке» вам часто приходилось стоять за себя. Тоже была дедовщина?
— Когда я приходил в команду, средний возраст игроков был 35 лет. А мне было 22 года. Старики, видимо, подумали: «О! Булочка пришел». Начали учить жизни, бить на тренировках. Но я уже был научен «Шахтером» и «Ростовом» — долбил в ответ. Но один раз вышел из себя. Чудак меня всю тренировку цеплял, бил, и я в какой-то момент не выдержал — развернулся и как дал ему! Ногами вперед летел. Сразу же подлетел второй ветеранчик: «Да ты не жилец после тренировки!» Я ответил: «Слушайте, я знаю, где каждый из вас живет. Если вы меня толпой побьете, я вас потом один на один поубиваю нахрен».
— Сильно!
— Ко мне потом подошел Дени Гайсумов — он был самым старшим в команде: «Ром, ну ты же понимаешь, что они старше тебя. Зачем так делать?» Я сказал: «Все понимаю. Мне прилетало две недели, а я молчал — не отвечал. Так не бывает». После этого инцидента отношение ко мне в коллективе поменялось. Поставил себя.
Бракамонте, Евро-2008, Хиддинк
— После «Терека» случилась «Москва». Лучшее время в карьере?
— В эмоциональном плане — да. У нас был классный коллектив: русские, иностранцы — все были вместе. Мы играли в драйвовый футбол. Но обидно, что той командой мы так и не дотянули до медалей РПЛ в 2007-м. Было бы в составе побольше таких игроков, как Семак, которые становились чемпионами, мы точно были бы в тройке. А так — только четвертые. Уверен, что мы заслуживали медали.
— Почти все самые хорошие моменты «Москвы» связаны со Слуцким. Четвертое место — тоже. Вы тогда, кстати, стали лучшим бомбардиром чемпионата. Были на особом счету у Слуцкого, любимчиком?
— Точно нет! Серега Семак у меня однажды спросил: «Слушай, Адам, ты же человек Слуцкого?» — «Да». — «А че он тебя тогда так душит!?» И правда — душил. Выхожу, забиваю — меня сажают на скамейку. И так несколько раз подряд. Я злился, но сейчас понимаю, что на месте тренера делал бы то же самое. Я был как цепной пес. Когда выходил со скамейки, ненавидел Слуцкого. И на этой ненависти давал результат — мог за отведенные 15 минут два положить. Футбол — это тактика, шахматы. Но Слуцкий знал, что на последние минуты выйдет этот бешеный и сделает что-то хорошее.
— С вами в атаке играл Эктор Бракамонте. Он тут недавно рассказывал, как прикалывался над своими партнерами по команде. Помните самый жесткий розыгрыш от него?
— Когда нассал в шампунь и предлагал ребятам помыться (смеется).
— Он говорил, что вы были одним из тех, кто попался.
— Пусть не врет! Он путает, я не попадался. У меня была фишка — никогда не носил свой шампунь. Постоянно стрелял у ребят. И вот однажды попросил у Эктора. Протягивает тюбик, а я по глазам вижу: «Сука, что-то задумал». В итоге раскусил его. Но другие попадались, это правда.
Эктор Бракамонте в составе ФК «Москва»
— Бракамонте стал лучшим бомбардиром команды при Блохине, который сменил Слуцкого. Как вам легенда СССР?
— У многих больших игроков не получилось стать тренерами, потому что они не понимают, как в том или ином моменте игроки не могут качественно исполнить. Они ведь в свое время могли! У Блохина была такая проблема. Он часто удивлялся, когда я что-то не мог сделать. Но давайте объективно: сравнивать Адамова и Блохина — это как сравнивать сборные Бразилии и России по хоккею. Он, блин, «Золотой мяч» выигрывал. Блохин отталкивался от себя, а это неправильно.
— В сезоне, когда «Москва» заняла четвертое место в чемпионате, вы стали лучшим бомбардиром вместе с Павлюченко. Понимали, что через полгода на Евро-2008 поедете не основным?
— Конечно. Я достаточно трезво себя оценивал. Не скажу, что я был режимным футболистом, но был очень трудолюбивым — пыхтел на каждой тренировке. Поездка на чемпионат Европы — благодарность мне от футбола. Прекрасно осознавал, что есть ребята намного талантливее меня: Павлюченко, Погребняк. Тот же Саша Кержаков, который не поехал на то Евро, очень долго обижался на Гуса и на меня. Но это нормально в такой ситуации.
— На турнире вы сыграли в одном матче — первом, против испанцев. В тот же день появился мем «пас на Хиддинка» после вашей неточной передачи.
— Первое время меня это сильно раздражало. Люди хайповали, задавали вопрос только про тот пас. Хотя там был абсолютно игровой момент. Анюков был справа, кричал: «Дай! Дай!» Отдал пас не глядя, на голос. А он не пошел — остановился. Таких ситуаций миллион за игру.
— По факту, создатель мема про «пас Хиддинку» — комментатор той встречи Виктор Гусев. Хоть раз обсуждали эту ситуацию потом?
— Года четыре назад в Ростове проходил какой-то выставочный матч. На него как раз приехал Гусев. После игры мы сидели в ресторане, общались. И он мне признался: «Ром, честно, я не думал, что это все так разойдется. Если б знал — в жизни бы такого не сказал».
— Еще одна крылатая фраза про «пушку страшную» свалилась на вашего друга — Дениса Колодина. А он как реагировал?
— Колода — скромный парень, не привык к повышенному вниманию. Он стеснялся своей популярности после того турнира.
— У футболистов той сборной есть масса историй про Хиддинка. Давайте вашу.
— Самое запоминающееся для меня было как раз после того матча с испанцами. Мы проиграли 1:4, были расстроены. И тут появляется допинг-офицер, чтобы забрать Диму Торбинского на допинг-контроль. Причем не просто зовет его, а начинает хватать за руку. Это увидел Гус — подошел и ударил по рукам этому допинг-офицеру: «Моих футболистов нельзя трогать руками!» Я был в шоке. Мы, люди советского воспитания, привыкли: если просрал, иди и делай, что говорят. А Гус был за нас. За это его и уважали. Коллектив у нас был шикарный.
Гус Хиддинк во время Евро-2008
— Перепалка между Акинфеевым и Игнашевичем в матче против Голландии — не опровержение этого тезиса про коллектив?
— Ой, да ничего особенного между ними не произошло. Люди по 20 лет друг с другом играли. Повздорили, как муж с женой. Это норма. Лезть в их разборки — как лезть в чужую семью. Они точно лучше нас все знают друг про друга.
— Кстати, после того матча тусанули, как в старые-добрые?
— Не было времени — через четыре дня уже был полуфинал с испанцами. Матч с Голландией был в мой день рождения. После победы ребята пристали: «С тебя пять бутылок Моет Шандон». Ну, я поставил на всю команду. Выпили по бокалу и пошли спать.
— Был шанс хлопнуть ту Испанию и выйти в финал?
— Если бы нам в полуфинале попалась Германия или Турция, мы бы на 95% вышли в финал. А испанцев… Ну их практически невозможно было обыграть. Они были на каком-то другом уровне.
Бундеслига, Бердыев, Бухаров
— После чемпионата Европы вас отправляли как минимум в три немецких клуба: «Вольфсбург», «Штутгарт» и «Карлсруэ». Почему сейчас наших нападающих не ждут в Европе?
— Назовите российских форвардов, которые бы этого заслуживали.
— Соболев и Тюкавин, например.
— Ну, сравните Соболева с Павлюченко. При всем уважении к Саше Рома при росте 192 умел абсолютно все: быстрый, техничный, удар с обеих ног. В «Тоттенхэме» же не дураки, раз его взяли. Потом — Кержаков. Давайте будем честны: где Кержаков — и где Тюкавин. Тюкавину 21 год, к этому возрасту Кержаков уже забил под сто мячей. Или сравните Костю с Сычевым. Все ведь сразу понятно.
— Почему после Евро выбрали «Рубин», а не Европу?
— Честно — немного испугался. Другая страна, язык. Плюс у меня тогда родилась дочка — хотелось быть рядом с семьей. Поэтому на Германию так и не решился.
— Как работалось с Бердыевым?
— Многие вещи поначалу были непривычны. Я свободолюбивый человек. А у Бекиевича шаг вправо, шаг влево — расстрел. Он производил впечатление тирана. Но чем дольше я находился в команде, тем больше понимал, что он абсолютно здравый человек. Всегда интересовался, как семья, спрашивал про здоровье. Как я сейчас понимаю, контроль Бердыева за игроками не был излишним. Если в 15-миллионной Москве все знали, где отдыхают футболисты, то в Казани — тем более.
— Вашим конкурентом в нападении был «великий» Бухаров. Тоже в молодости любил потусить.
— Мы часто играли в паре. Спасибо Саше — я за него столько бегал, отбирал мячи, сколько за всю жизнь не бегал! Он постоянно на меня смотрел и говорил: «Адам, мне так тяжело», —и я бежал отрабатывать. А по поводу того, что любил погулять — ну да, а кто не любил? Представьте: молодой человек, с хорошими деньгами в кармане, отлично выглядит. Конечно, это играет роль.
— С «Рубином» вы выиграли чемпионат России. Спустя годы эту победу начали называть договорной. Понимаете, почему?
— А вы посмотрите: когда ЦСКА брал чемпионство, говорили, что Гинер все купил; когда «Зенит» — «Газпром». То чемпионство «Рубина» было честным. Но у нас в стране принято искать подводные камни.
— Почему ушли из «Рубина» после чемпионства?
— Меня переклинило, психанул. Бесило, что хромала реализация — не мог забивать, как раньше. Из-за этого начал думать, что «Рубин» — не мой клуб. Хотя сейчас понимаю, что показывал классный футбол, многое делал для команды. Но тогда это казалось недостаточным. Хотя Бердыев трижды успокаивал: «Рома, работай спокойно. Я все вижу». Но в итоге на эмоциях решил уйти. Вернувшись назад, я бы никогда этого не сделал. Надо было перетерпеть.
«Ростов», «Виктория Пльзень», депрессия
— Ваше возвращение в «Ростов» получилось несладким. Что был за конфликт с фанатами?
— Ростовские болельщики на тот момент почему-то думали, что мы должны быть как «Спартак» — 9 чемпионств, 148 кубков, полуфинал Лиги чемпионов. А мы заняли девятое место. Их требования не всегда были по делу. А мне как капитану первому доставалось. Надо было просто не реагировать на такие вещи, не идти на конфликт. Хотя как не реагировать, если они такое творят!?
— Что, например?
— У нас в команде играл Айзек Окоронкво. Мы знакомы еще со времен «Шахтера». Потом вместе играли в «Москве». Я могу называть его своим близким другом. И как мне нужно реагировать, когда во время игры какой-то чудак с трибуны кидает в него банан? Я отреагировал, как посчитал нужным — кинул этот банан в обратку и заорал: «Вы че творите?! Я сейчас вас всех прибью!» До сих пор не понимаю, что должно двигать человеком, чтобы он совершал такие вещи.
Конфликт Романа Адамова с болельщиками ФК «Ростов»
— Вы же потом выходили на открытый разговор с болельщиками. Помогло?
— Еще хуже стало. Во многом из-за моих терок с болельщиками я уехал в «Викторию Пльзень».
— Рисковали.
— Попалась хорошая команда с классным коллективом. Я быстро адаптировался — учил чешский язык не с учителями, а с таксистами и официантами. Меня до сих пор там узнают. Однажды были с женой в Праге, меня узнал один швейцар: «Вы же Роман? Футболист?»
— А с футболом почему там не получилось?
— Меня замучили травмы. Вышел на первую игру — порвался. Только восстановился — снова травма. Вроде начал набирать форму, даже забил пару-тройку мячей — и мне ломают ногу. После той травмы все и покатилось вниз. Многие люди, которые видели, что моя карьера близится к закату, исчезли из моей жизни. А после того как закончил играть, отвалилось процентов 80 псевдодрузей. На самом деле слава богу — рад, что перестал тратить время непонятно на кого.
— Вы говорили, что планировали закончить карьеру в 33–34 года. Поехали даже играть в «Сибирь» — позже называли это время агонией.
— Когда я восстановился от перелома, мне был 31 год. Чувствовал в себе силы. Казалось, что через Первую лигу я смогу вернуться в РПЛ. Но когда прошел предсезонные сборы с «Сибирью», понял — все, не тяну. Меня выключили из розетки. В голове я понимал, что надо заканчивать. В конце концов закончил — в 32. Футбол мне многое дал, я не мог продолжать его мучить.
— Насколько реализовались как игрок?
— Процентов на 80. Если говорить честно, полностью раскрыться помешали мое разгильдяйство и эмоциональность.
— Трудно было сказать себе: «Все, хватит играть?»
— Решение принял легко. Год я отдыхал, был на свободе — делай что хочешь, ешь что хочешь, никакого режима. А потом началась ломка. Организм перестал получать наркотик в виде эмоций и стресса. Плохо себя чувствовал — причем как морально, так и физически. На уровне солнечного сплетения постоянно жгло, я ходил весь в напряжении, ожидая, что вот-вот случится что-то плохое. Хотя все было хорошо. То мое состояние было хуже, чем депрессия. В какой-то момент жена уговорила пойти к психологу.
— Сомневались?
— Долго сопротивлялся — было стыдно. Многие мужчины в России считают поход к психологу чем-то позорным. А потом появляется алкоголизм или другие срывы. Я вовремя осознал, что не выруливаю сам — начинались очень нехорошие вещи. В итоге пошел к психологу, которому я по сей день благодарен за то, что помог мне тогда. Когда меня спрашивают об этом моем опыте, всем говорю, что нужно идти только к настоящим специалистам. Сейчас очень много людей, которые закончили курсы по психологии и пытаются неумело залезть к тебе в голову. Это может привести только к беде.
Снова Слуцкий, Дзюба, Медиалига
— Задам вопрос, который было бы логичнее задать в начале. У вас богатейшая биография и крутая карьера. Почему вы практически не давали интервью в своей жизни?
— Правду сказать?
— Да.
— Когда я только начинал играть, было старое поколение журналистов. С ними было интересно общаться. Они не гнались за хайпом, не провоцировали на сенсации. Ближе к концу карьеры появились молодые ребята, которым стали нужны просмотры, что-то жареное. Меня много раз пытались провоцировать. Мне такое не надо. Поэтому я перестал общаться с журналистами.
— Последнее ваше большое интервью вышло под заголовком: «В сборной был ряд вонючек». Честно сказать, я подумал, что вы про сборную 2008 года. А это, оказывается, про сборную Слуцкого на Евро-2016. Считаете, что игроки тогда просто слили тренера?
— Вряд ли слили — на чемпионате Европы такой херней никто страдать не будет. Просто был ряд футболистов, которые постоянно высказывали свое недовольство вместо того, чтобы закуситься и исправить ситуацию. Они поставили себя выше команды и тренера.
Футболист сборной России Павел Мамаев на Евро-2016
— Предположу, что одним из таких был Мамаев. Были слухи, что, когда Слуцкий позвал Мамаева к себе в комнату поговорить, Павел ответил: «Про вас слухи ходят разные, давайте на нейтральной территории встречаться».
— Если Мамаев такое реально сказал, то это полнейший бред. Если у Мамаева изначально было такое отношение к главному тренеру, лучше бы вообще не ехал в сборную.
— Давайте теперь про ваши взаимоотношения со Слуцким — вы крестный его сына. Как так вышло?
— Еще маленьким сказал: «Когда у вас появится ребенок, я буду его крестным». Викторыч запомнил. После рождения Димы позвонил: «Будешь крестным».
— Когда в последний раз видели крестника?
— Да вот недавно — ездили к Викторычу на открытие стадиона в Волгоград. Сыграли товарищеский мини-турнир.
— Как поиграли?
— Слушайте, хорошо на самом деле. Встретился со многими ребятами, с которыми вместе играли в свое время. Дзюба там, кстати, тоже был.
— Как он вообще, в порядке?
— Там было три команды: мы — инвалиды, которые 10 лет не играли, 15-летние дети и Дзюба вместе со Смольниковым, Щенниковым и Славой Караваевым. На нашем фоне Артем, конечно, был в порядке!
— На своем пике вы были круче Дзюбы?
— Сложно сказать. Я не из тех ветеранов, которые будут хвалить только свое время. Если говорить объективно, раньше уровень РПЛ был намного выше. Но карьера Артема, безусловно, дольше и ярче моей.
— Дружба Слуцкого и Дзюбы сейчас транслируется на весь интернет. У вас же со Слуцким в свое время были такие же близкие отношения?
— Мы до сих пор общаемся и дружим, но формат общения у нас кардинально другой. В отношении Слуцкого я не могу себе позволить говорить те вещи, которые говорит Артем. Я не приемлю такое. Формат их шоу мне тоже не нравится. Я очень хорошо отношусь к юмору, могу смеяться над собой. Но то, что происходит у них на шоу, — безобразие. Если позовут — откажусь. Слуцкий в своем новом амплуа делает много интересных вещей: интервью с тренерами, разбор матчей. Но шоу с Дзюбой — ниже пояса.
— Их шоу просто старается соответствовать трендам — хайп, просмотры, цитируемость. Медиалигу же видели? Посыл примерно одинаковый.
— Медиалигу видел. Ребята-блогеры создали крутой продукт, еще и делают на этом деньги. Их контент востребован. Я не могу сказать, что мне нравится Медиалига, но этот проект в рамках России — уникален. У нас в стране практически все клубы убыточные, а тут целая лига зарабатывает деньги. Плюс на матчи ходят по 15–20 тысяч человек. Говорить о том, что это неправильный проект, — странно.
— Можете себя представить тренером или игроком Медиалиги?
— Не знаю. Меня пока не звали.
— А если Слуцкий вдруг возглавит клуб и позовет помощником — пойдете?
— Да черт его знает. Увидим, как будет.
— Где Роман Адамов будет через год?
— Надеюсь, буду жив (смеется).
— И финальное. Что бы изменили в прошлом, если бы была такая возможность?
— Свою реакцию на несправедливые решения. Все ошибки я совершал на эмоциях. Думал, что все вокруг были против меня.
