Лукас Масоэро — второй сезон в России, и этой весной ему снова предстоит спасать «Пари НН» от вылета из Премьер-лиги. Аргентинский защитник изрядно русифицировался: изучил русский язык, вовсю командует на нем партнерами, погрузился в нашу культуру и задумывается о российском гражданстве.
Александр Муйжнек расспросил Масоэро о симпатиях к Марадоне и разнице между ним и Месси, сложных событиях в России и об ее истории, ну и о футболе тоже.
Масоэро — очень русский аргентинец: любимый мат, учил язык, чтобы лучше понимать местных, хочет купить «Ладу»
— Из медиа твоего клуба мы знаем, что ты идеально знаешь на русском минимум одну фразу: «У матросов нет вопросов». Откуда?
— Отец моей учительницы русского языка служил на флоте. Часто повторяла эту фразу мне, и я запомнил. Смысл прекрасно знаю.
— Ругательствам не учила?
— Я в любом случае не могу это говорить!
— Да мы отцензурируем. Что из мата нравится?
— … в рот, … [блин]! Ррр, это просто лучшее!
— Как скоро начал учить русский после перехода в «Нижний»?
— Наверное, спустя месяц, как кончились первые сборы. Попросил клуб найти мне преподавателя. Прозанимался пару месяцев, два-три раза в неделю, потом заленился. Дальше стал практиковаться на улицах, в обычной жизни. И неплохо освоил.
— Почему тебе вообще важно знать русский? И в лучшие времена звездные легионеры не утруждали себя его изучением, да и сейчас.
— Могу рассуждать про жизнь обычных аргентинцев. А вот про русских мне говорить трудно: живу в хорошем доме, могу позволить себе, что хочу, и не знаю, каково простым людям. Тем, кто думает, как бы купить себе хлеба. А мне важно знать это, имеет значение все. Хочу и сам помогать русским партнерам в «Пари НН», поддерживать новичков-иностранцев. Хотя так ли это надо — у «Нижнего» лучший переводчик в РПЛ!
А русские — такой народ, что, пока не выучишь язык, не сблизишься с ними. Я могу поздороваться, узнать, как дела, и люди мне открываются. Русские мне нравятся!
— Русские не такие жизнерадостные, как аргентинцы?
— Конечно, разница очевидна. Но русские ребята вокруг меня все больше и больше похожи на латиноамериканцев. По крайней мере, мою музыку слушают!
— Ты спокойно изъясняешься на русском в городе?
— Так по-английски никто вокруг и не говорит!
— Что слышал о России, прежде чем сюда поехать?
— Что тут много пьют, что все катаются на «Ладах». Мне нравится эта машина: тут много таких такси.
— Ох, не страшно было садиться?
— Только если из-за водителя! А «Ладу» я себе когда-нибудь куплю.
— Любимое русское блюдо?
— Креветки! На самом деле, в Нижнем Новгороде хорошо готовят рыбу. Не знаю, насколько это по-русски, но я ее обожаю.
Вообще, не хватает чурраско. Это не просто жареное мясо. Знаешь, как принято в Аргентине с асадо? Собираешь гостей, разводишь огонь, нарезаешь сыр и салями на закуску. Вместе все проводят с мясом целый день, ворошат угли, все это под хорошую выпивку. Процесс важнее всего.
До России играл в Болгарии: сдержал Кейна, кайфовал от дерби с «Ботевом». Еще здесь про отстранение России и силу психотерапии
— Откуда у тебя были предложения в 2021-м, кроме России?
— Из Венгрии, Румынии, Австрии. Но российская лига сильнее, «Нижний» был лучшим вариантом. Я не ошибся.
— У меня не лучшие футбольные впечатления о Разграде — да и сам город такой захолустный, каких в России еще поискать. Пловдив другой?
— Абсолютно. Скромное, но очень приятное место. Мне нравится гораздо больше Софии. А Разград такой город, что там даже на выездах непросто.
В России жизнь на совершенно другом уровне, футбольная инфраструктура — тем более. В Болгарии только три приличных стадиона, остальные либо скудные, либо просто ужасные.
Масоэро в «Локомотиве» из Пловдива
— До пандемии ты успел выиграть с «Локомотивом» Кубок Болгарии.
— В дерби с «Ботевом»! Потрясающая игра. Нашим фанатам было плевать, побеждаем мы или проигрываем — всегда с нами. У «Наполи» такая же поддержка.
— Потом вы попали в Лигу Европы, где зарубились с «Тоттенхэмом». Ты Кейна вообще не заметил?
— Забил он нам только с пенальти! Мы вели 1:0 и десять минут творили историю «Локомотива». Решения судьи все поменяли: и пенальти, и два удаления за пару минут. А еще один мяч привез наш вратарь.
— Такой поддержки, как в дерби Пловдива, тебе не хватает в России?
— У «Нижнего» прекрасный большой стадион. Никогда на таком не играл — «Васил Левски» классный, но не сравнится с моим нынешним. Я был поражен, когда ступил на арену «Нижнего».
— В этом сезоне она совсем не заполняется.
— Нам нужно как-то связать фанатов и команду. Когда болельщики увидят хороший результат, начнут в нас верить.
Догадываюсь, в чем дело: знаю историю, «Пари НН» не тот клуб, что был на его месте 20 лет назад. Но начнем побеждать — и народ потянется. Сам-то клуб просто идеален: как все устроено, как нам помогают, какое к нам отношение. Очень рассчитываю на такое же от болельщиков. А сперва нам самим показать — как трудимся на поле, сколько усилий прикладываем.
Масоэро, администратор «Пари НН» Владимир Бобык и физиотерапевт Сантьяго Каппеллани
— Тебе было легче оттого, что в Россию ты перебрался из Болгарии?
— Очень: языки родственны друг другу. Врач [пловдивского «Локомотива»] рассказал мне, что от Болгарии России перешла кириллица. Это же правда? В общем, для понимания текста важно сходство алфавита. Это, возможно, самое сложное в языке для меня, привыкшего к латинице.
— Переезд в Болгарию из Аргентины в 2018-м дался тяжелее?
— Гораздо. Теперь часто повторяю своей семье: «Не хочешь учить — любой язык покажется невозможно трудным. А стоит только начать, и дело пойдет». Но тогда мне было крайне трудно: слишком разные культуры. Куча времени ушла на адаптацию — не только потому, что я вдалеке от семьи, сложным было вообще все.
— «Пари НН» встречался с «Локомотивом» на сборах. Слышал, что другие болгарские клубы отказывались играть с русскими?
— В «Локомотиве» мне рассказывали, что фанаты тоже против матча с нами. Больно было слышать. Не понимаю, как так, почему.
— Отстранение России от международных турниров несправедливо?
— Конечно. Все знают, что мешать политику и спорт бессмысленно. Я понимаю: ничего личного, только бизнес. Но в конечном итоге ситуация грустная. Это к вопросу об Инфантино, да и УЕФА тоже: никто ничего толком не говорит, просто банят Россию, и все. А зачем? Кому они сделали лучше? Только хуже.
Многие русские сейчас впервые играли бы в Лиге чемпионов или стремились бы к ней. Нет, просто убивают их мечты, и все. Ладно, приходится это делать — но почему никак не поддержать самих футболистов? Хоть бы психологов выделили, как-то поддержали бы. Но таких программ никто не вводит.
— Ты к психологу ходил?
— Да, и в Аргентине, и в Болгарии. Считаю, в каждом клубе или около него должен быть психолог. У «Локомотива» есть, но к нему ходили нечасто, да и у меня уже был свой.
— С какими вопросами обращался?
— С теми, которые ни с кем больше не обсуждал. Таких много, поверь. Ни с отцом, ни с друзьями, даже за пивом. Та самая мужская ментальность: все такие сильные, а проблем внутри решить не могут.
Моя психотерапевт серьезно на меня повлияла, подтолкнула к переменам. На данный момент терапии нет.
— Как именно она тебе помогла?
— Это личное, но в нашем прошлом очень много важных, ключевых точек. И неразрешенных вопросов, касающихся семьи, близких, детства. Пока не найдешь на них ответов, не продвинешься вперед.
— Для большинства в России психологи до сих пор мошенники, которые тянут из клиентов деньги ни за что.
— Это общее мнение: «Да эти терапевты тебя просто обкрадывают! Ты обезумел на них тратиться?» Совершенно несправедливо. Надо открыть глаза и посмотреть на вещи шире. Повторю: у мужчин полно проблем, их принято держать в себе. В один день взорвутся, а до тех пор говорить об этом — признак неуверенности. Напрасно.
Аргентинское детство: никакого интернета на районе (почти), вино, работа на огороде, привез в Нижний однокурсника-физиотерапевта
— Карраскаль говорил мне, что варианты кроме футбола в колумбийской Картахене — наркоторговля или преступность. Как было у тебя?
— У моей семьи не такая ментальность — мне не дали бы свернуть не туда. Футбол долгое время был просто занятием спортом. И меня обязывали учиться — сначала в школе, потом в институте. Ну а если бы там не заладилось, пришлось бы устраиваться на работу.
К счастью, не понадобилось — подрабатывал я только себе на карманные расходы. Клянчить не любил, да и знал, как родителям тяжело.
— Чем занимался?
— Собирал урожай в огородах. И вместе с братом помогал по всяким делам дедушке.
И отцу на его ферме помогал, кстати. Там рос отличный виноград, мы делали из него вино. Впервые я продегустировал его лет в 16 — только потому, что отец занимался виноделием, ахах! Очень понравилось. Помню, сколько нашего вина было на моем 18-летии. Удивительно вкусное.
— Мой опыт говорит, что домашним вином проще простого напиться. А твой?
— Тоже, ахах!
— Русские вина пробовал?
— Слышал, есть хорошие. Но я сделал хорошую рекламу винам Мендосы. Многие ребята просят привести им мальбек. Да и в русских винотеках его можно найти.
— В Нижнем много заведений и помимо винотек.
— Ничего про это не знаю! (смеется)
— Что помнишь про свой район в Мендосе?
— Тысячи полторы населения, все друг друга знают. Атмосфера особенная: выйдешь на улицу, а все играют в карты.
А так, заняться можно мало чем. Мы с друзьями целый день гоняли в футбол. Время от времени ездили на каникулы с родителями, и то не каждый год. Родителям приходилось работать целыми днями — на меня времени почти не оставалось. Отец держал магазин, мама была школьной учительницей в старших классах. Когда я до них дорос, переехал с окраин в центр Мендосы, так что меня мама не учила.
Вообще, семья для меня все, я на связи с ней каждый день. Обычно чередую: в один день поговорю с отцом (минут 15–полчаса), в другой с мамой (до двух часов), в третий с братом (укладываемся в пять минут). Но вот сегодня, в выходной, созванивался со всеми!
— Брат старше тебя?
— Да, на три года. Тоже был футболистом, и начинали мы вместе. Родители не могли ждать, пока кончится тренировка моей команды — мне пришлось заниматься со старшими. Так я вырос быстрее.
Брат уже не играет в футбол — поступил на экономиста и работает в этой сфере.
— Наши футболисты обычно идут в вузы просто для проформы, чтобы был диплом. Ты учился серьезно?
— Да, на физиотерапевта. И встретил там нынешнего физиотерапевта «Нижнего».
— Это как?
— Мы с Сантьяго сблизились в институте — вместе готовились к экзаменам. Я уехал в Болгарию, а он закончил учебу и устроился в «Годой-Крус». Когда я приехал в «Нижний», сказал ему: «Нужен новый физио, приезжай. Если что, организуем». Он обрадовался: «О, давай, мне тут очень тоскливо!» (улыбается)
Тут еще и я получил травму — это тоже подстегнуло к тому, чтобы рассказать о Сантьяго боссам. Они тут чуткие, принимают во внимание все предложения. Физиотерапевт Сантьяго правда дельный, понравился клубу и остался.
— Мансилья из «Оренбурга» рассказывал про аргентинский культ земляных полей — даже в академии его «Расинга». Ты на таких играл?
— В Мендосе такие тоже были, и на них мы развивались еще быстрее. Песчаная площадка была для меня счастьем. В моем районе никакого больше веселья не было. Ни PlayStation, ни интернета толком не было. Родители злились, что мы не возвращались вовремя домой. В других местах дети сразу получают смартфон или ноутбук — они захватывают все внимание. И уже родителям приходится выгонять детей на улицу поиграть в мяч. Хорошо, что у аргентинцев не так.
Хочет сыграть за сборную Аргентины и верит: Россия могла бы сыграть в финале ЧМ, а Кержаков может поработать в Ла Лиге
— Где и как смотрел чемпионат мира?
— Когда вернулся домой в отпуск, собирал дома на диване и вокруг всех школьных друзей и родных. После первого тура и мысли не допускали, что вылетим. Переживали каждое мгновение, эти серии пенальти…
Все обсуждали реакцию аргентинцев после победы над Голландией, но будто забыли, кто начал эти провокации. А это был ван Гал, еще накануне матча. Никто этого не замечает, не показывают картину полностью — например, как гнались за Лаутаро до самой точки. Видимо, европейцы считают, что они лучше всех.
— Как на ЧМ-2022 выступила бы сборная России?
— Вполне могла бы дойти до финала! Русский футбол меняется — в положительном смысле. Конечно, международный бан замедляет все процессы, да и уровень лиги чуть упал по сравнению с прошлым сезоном. И я все равно вижу позитивное движение.
— Тебе важно сыграть за сборную Аргентины?
— Конечно, это мечта. Возможно, моя последняя в футболе. Я сыграл за команду из Мендосы [«Индепендьенте Ривадавия»], уехал в Европу, выигрывал там трофеи, попал в еврокубки. Наконец, помог год назад остаться «Нижнему» в РПЛ — в момент, когда в нас уже мало кто верил.
— За счет чего это удалось?
— Отлично начали. Когда год назад завертелась эта военная ситуация, мы сплотились — уехал только один иностранец (Игбун расторг контракт с «Нижним», а норвежец Ларсен приостановил, сейчас он в аренде в «Хэкене». — прим. Sport24). В то время как из остальных клубов легионеры просто бежали.
— Кто тебе был ближе — Кержаков или Галактионов?
— Не могу говорить, сейчас у меня другой тренер! Эти двое очень разные. При Кержакове было больше свободы, Галактионов привнес дисциплину.
— Нагружал он очень тяжело?
— Это ты не видел тренировок Горлова. Новый тренер по физподготовке, хорват Наглич, просто нас убивает! Да нет, хороший парень, на самом деле.
— Кержаков сейчас на Кипре, а в лигах серьезнее сможет поработать? В Ла Лиге, например.
— Конечно. Всем нужно иметь такие амбиции, стремиться на высокий уровень.
— Ты хочешь сыграть за Аргентину, но планировал получить и российский паспорт. Об этом сейчас говорят все легионеры. У тебя все насколько близко?
— Не знаю, не знаю. Никогда не скажу, что возражаю против получения вашего паспорта. Напротив, почту за честь. Это символ огромного уважения ко мне со стороны России. Я бы не против получить паспорт, но это не то, без мыслей о чем я заснуть не могу.
— Корни у тебя ведь итальянские?
— Мои бабушка с дедушкой из Бари. Во время Первой мировой они переехали в Аргентину. Стали обустраиваться, жили крайне бедно… И вот я здесь! А у моей мамы есть испанские корни.
Кумир — Марадона: защищал слабых и вдохновлял народ, его жизнь — борьба, Месси на его фоне — утопический персонаж
— Еще один обладатель итальянских и испанских корней Месси — однозначный идол для современных аргентинцев. Почему для тебя номер один Марадона?
— Дело в Диего не как футболисте, а личности, политике, борце за права людей, которых не слышат. В этом он мой герой. Может, на поле Месси и гораздо лучше, допускаю. Но как человек Диего втрое более великий, чем кто угодно.
Моя семья обожает Марадону, как и я.
— За что?
— Диего сделал многое для страны во время ее бедности. Марадона принес нашей сборной кубок мира и серьезно повлиял на чувства аргентинцев. Да, не на экономику, но на души точно. Мы никогда этого не забудем.
Вот и сейчас экономическая ситуация не лучше той, о которой я вспоминал. Недавно я встречал в Аргентине Рождество, и все вокруг были счастливы. Финансово бедны, но сборная (особенно Месси) добавили всем радости.
— Так в чем тогда разница? Я про влияние, значение для Аргентины.
— Месси — утопический персонаж. Прекрасная жена, чудесные дети, благополучное детство.
— Подожди, а дефицит гормона роста?
— Да, я знаю, из-за кризиса в Росарио Лео не могли делать инъекции. Но вскоре ему помог благополучный топ-клуб — «Барселона». Все идеально, как в сказке.
Марадоне же пришлось проходить через много действительно сложных испытаний. Начиная с юных лет, когда он столкнулся с голодом, бедностью. Вся жизнь Диего — борьба.
— Марадона — футбольная рок-звезда и легенда, такие ценятся не за пороки. Но как относишься к тому, что Диего и плохой пример подавал?
— Никто не идеален. Не могу осуждать таких, как Диего. Он вырос в бедности, без каких-либо возможностей. А с 16 лет жил с камерой за спиной. Во многих случаях он вел себя как подросток — да, и когда не следовало тоже. Видимо, он не мог иначе.
Кто не совершает ошибок? При этом если президент будет вести себя как Марадона, никто и слова не скажет.
— А Диего, по-твоему, был для аргентинцев важнее политиков?
— Определенно. Намного. Возможно, это самый важный человек в истории Аргентины. И так останется надолго. Не знаю, в состоянии ли он был напрямую помочь нам (президент вроде как это делает), но его мнение реально многое значило.
Марадоне никогда не составляло труда выступить против кого бы то ни было — президента ФИФА, любой власти. Диего всегда занимал сторону, не оставался в стороне. Для него есть черное и белое, серого нет.
— Как нынешняя инфляция коснулась твоей семьи, знакомых?
— Зарплаты остаются прежними, а цены взлетели. Сложно обеспечивать себя, строить планы на будущее. Люди смотрят в сторону Европы, Центральной или Северной Америки.
Пару лет назад моя родня проводила каникулы на Кубе. А теперь едет в Чили (Мендоса неподалку от границы) всего дней на пять-шесть. Большего позволить себе не могут.
— Это самое трудное время на твоей памяти?
— В 2000–2001-м было жестче. Случилась гиперинфляция, правительство провело деноминацию. За неделю сменилось пять президентов. Народ требовал у банков деньги, полиция подавляла протесты. Кошмар.
— Что в Аргентину ты бы перевез из России?
— Безопасность. И экономическую стабильность. Знаю, всякое бывает, ситуация меняется, но в России она точно надежнее нашей. По крайней мере, идешь в магазин и знаешь, что увидишь на ценниках.
— Ты тяжело переживал смерть Марадоны?
— Скорблю до сих пор, а день его ухода не уходит из памяти. Вот еще вчера мы слушали его песню, и кожа покрывалась мурашками. А теперь его нет.
Никогда не видел игру Диего вживую, не говорил с ним. Но для меня (и не только меня одного) неописуемо много значат его дела.
Как в Нижнем воспринимают военный конфликт, что Аргентинцы думают о Путине и что хорошего было в СССР
— На месте Марадоны о каким проблемах футбола ты бы говорил сейчас? Что надо изменить?
— Я бы хотел большей заботы о ментальном здоровье. Мы прошли через суровую пандемию, в России сейчас происходит военный конфликт. Такое всем тяжело переживать, футболистам в частности. Давление серьезное, и неизвестно, как и на ком оно скажется. А помочь некому — во многом потому, что оценить тяжесть ситуации могут только профи.
Нужно сделать все, чтобы мужчины говорили о своих проблемах. Не боялись.
— Замечаешь, как трудно в России переживали этот год?
— Могу говорить о команде. 90 процентов игроков «Пари НН» русские. У всех семьи. Каждый об этом думает, мысли тяжелые, а обсуждать такие темы не принято. Что, если призовут кого-то из родных или близких? Как можно об этом не переживать?
Прекрасно понимаю ребят и рад бы им помочь — но не знаю как. Вижу, что они встревожены и волнуются, но пусть знают: я понимаю их чувства и поддерживаю.
— А твои близкие год назад не умоляли тебя вернуться из России домой? Или хотя бы куда-то уехать.
— Говорили об этом, конечно. Мама звонила в три утра по Москве — знала, что я сплю, но слишком нервничала. Рядом был отец, он переживал ситуацию сдержаннее.
Мне тоже было непросто — не знал, что происходит, чего ждать. Но руководители успокоили нас: все будет в порядке, вы в безопасности. У меня не было причин не доверять, и, как видите, клуб оказался прав.
В конце концов, я профессионал, ответственный человек и уважаю свой контракт. На меня рассчитывают в Нижнем, не могу это игнорировать.
— Ты всерьез успокаивал семью словами о том, что у России лучшая армия?
— Да, именно так.
— Это работало?
— Мама все равно переживала. Но потом начались выезды, и я говорил ей: «Смотри, мы летаем, как обычно. В какой бы город ни приехали, играем, как и прежде. Жизнь в России продолжается».
— Как в Аргентине за год поменялось мнение о Путине?
— Ни год назад, ни теперь ненависти нет. У нас считают, что это умный человек. Защищает права России, ее позицию. Мало кто смыслит в геополитике, но Путин в ней, я полагаю, мастер.
Но, конечно, если послушать европейские медиа… Там Путина готовы убить. Обычное дело. В Южной Америке не так: голосов много, выступать можно с разных позиций. Страна у нас свободная. Поэтому, мне кажется, Путин для аргентинцев не диктатор и не злодей.
— У тебя на обоях в айфоне — коллаж с Марадоной и Че Геварой. Как оцениваешь роль Че в истории?
— Я на стороне тех, за кого Че боролся. За простой народ, у которого не было выбора. Нравится образ мышления Че, очень интересно изучать его взгляды. Для меня это один из лучших аргентинцев.
— Ты сторонник левых идей?
— Да, если точнее, я перонист (идеология связана с президентом Аргентины Хуано Пероном; соединяет левые и правые идеи, поддерживает и национальную идею, и социальную справедливость. — Sport24).
— Советский период — хорошее время для нашей страны?
— На мой взгляд, да. Понятное дело, США во время холодной войны подавали СССР как что-то негативное. Поэтому для всех история однобокая. Как мне представляется, то хорошее, что сейчас есть в России, — благодаря Советскому союзу.
Глушаков — самый умный в РПЛ, Дивеев — лучший защитник, «Пари НН» — топ-клуб
— Самый сильный игрок РПЛ?
— Лучший или самый умный? Самый умный — наш новичок, Глушаков. На самом деле классное усиление. И сблизились мы с Денисом с первого же дня. Настоящий лидер с огромным опытом, очень нам поможет.
А в остальной лиге… Ох, сложно. Мне очень нравится светленький форвард «Динамо». Тюкавин!
— Кого из других форвардов сдерживать было сложнее всего?
— Кордобу из «Краснодара». Я говорил нашему переводчику: «А можно его куда-нибудь выпнуть с поля?» Джон не только мощный, но и быстрый, техничный.
— Лучший защитник?
— Дивеев. Вообще, мне очень нравился Жиго в «Спартаке». У нас в «Пари НН» растут два отличных молодых парня, Александров и Каккоев. Вы еще убедитесь, как они сильны.
— Удивлен, как быстро Агапова переманил ЦСКА?
— Не напрасно они так торопились с этой сделкой. У Агапова полно отличных качеств: левая нога, атлетичность. Я говорил Илье подкачаться, набрать мышечную массу. Так молод, а уже в сборной России.
— До Глушакова ты близко общался с Кечкешем. Боссы «Пари НН» говорили Sport24, как огорчены его решением уйти: «Футболист поставил деньги выше отношений с нашим клубом». Ты понял Акоша?
— Да, как и Ларса год назад. Сложный момент для всех футболистов. Клуб хотел сохранить всех игроков и по-человечески вправе так реагировать. Повторю, для команды в Нижнем делают все.
Я, повторю, предан клубу. Если ему поступит хорошее предложение и меня захотят продать — вместе примем решение. Ничего не утаивая.
— Знаю, ты много командуешь на поле по-русски. С кем из вратарей лучший коннект?
— У нас три прекрасных кипера. Гойло — самый рыжий и самый сладкий, ахах! Очень перспективный, если серьезно.
— Зимой ты продлил контракт с «Пари НН». Чего хочешь здесь добиться?
— В этом сезоне — финишировать повыше, как можно дальше от зоны вылета. А я лично хочу хоть раз забить. Делал это в Аргентине, в Болгарии, а в России ни разу. Только на сборах.
— А перейти в большой клуб? Например, снова в «Локомотив», к знакомому тренеру.
— Я уже в топ-клубе!
