Александр Мухин принадлежит «Ростову» и начал 2023-й в аренде в «Уфе» — с ним в составе команда одержала первую победу почти за пять месяцев. Мухин — воспитанник «Локомотива»: играл с «Атлетико» в Юношеской лиге УЕФА, работал с Миранчуками, но основе так и не пригодился.
К 20 годам Александр столкнулся со множеством трудностей, особенно в семье. Об их преодолении Мухин рассказал Александру Муйжнеку.
«Мама — величайший человек». Терпела капризный характер Мухина, тот отдавал ей 20-тысячную зарплату в «Локомотиве»
— Мама занималась волейболом — не пошло из-за травм. Она и отдала меня в футбол: надоело, что я постоянно с мячом, и отдала в секцию в школе.
С мамой я всю жизнь. Я был совсем маленьким, когда отец попал в аварию и мама осталась со мной одна. Пока нам не стал помогать отчим, было тяжело. Маме пришлось наниматься на разные работы.
— А так чем занималась?
— Сидела в офисе чайной компании. Получше стало, когда я начал получать зарплату в «Локомотиве».
— Мизерную, наверное?
— Первая зарплата с НДС — 25 тысяч, а приходила 21 с чем-то. Стало около сорока, когда я в дубле отыграл три матча. В «Казанке» я играл, в общем, за те же деньги, что и были прежде. Повышение предложили как раз перед моим уходом — я выбирал: либо остаться в «Казаке», либо уйти в «Ростов».
— Даже те 20 тысяч ты не оставлял себе, а отдавал маме?
— Да.
— Воспитанник ЦСКА Максим Елеев рос без отца и, как рассказывал мне, рано повзрослел. Ты тоже?
— По словам мамы — да. Видел: она одна, помочь некому — больше родных нет. Только двоюродный брат — сын моего крестного, маминого брата.
Мне надо было брать все в свои руки, пробиваться. Хотя бы какие-то деньги зарабатывать, чтобы обеспечивать. Пути назад нет, надо идти до конца.
— Не представляю, каково было твоей маме.
— Величайший для меня человек. Тянуть одной семью, да еще и пацана, у которого характер постоянно меняется…
— А какой у тебя был характер?
— Капризничать мог. По еде были вопросы. Мама говорила, в детстве я вообще не ел. Только мамино. Больше ничего не нравилось. А холодец, голубцы — это я прямо ненавижу, плохо становилось.
— Что любил?
— Просто курицу без костей и, главное, без кожи. Рис, гречку, обычный салат.
Да и вообще переходный возраст у всех парней понятно какой — огрызаешься, споришь. И не понимаешь, что уж с родными пререкания к хорошему не приведут. Даже если разные точки зрения, надо соглашаться.
— Мама тебя совсем не баловала?
— Хватало на жилье, еду. Не путешествовал я вообще. Только когда ездил в юношескую сборную или на сборы в «Локомотиве». И в Италии побывал на турнире. «Фиорентину» обыграли без шансов, 9:0 или 10:0. Причем вроде бы нормальная «Фиорентина» была.
Религия: мама вдохновила ею отчима (тот ушел в монастырь) и самого Мухина. Ходит в храмы, молится и получает от веры силу
— Ты легко принял отчима?
— Очень маленький же был. Когда обо всем узнал, проблем никаких не было. Он какими-то продажами занимался, а потом ушел в монастырь.
— С ума сойти. Отчим вообще был религиозным?
— Мама была. Постилась всегда и в какой-то момент предложила отчиму. Пару раз он попостился и признавался: «Прямо легче становится». Стал молиться перед сном, посещать храм. Это копилось, и отчим преисполнился так, что он оставил записку на столе и ушел. Работает в храме, как мама говорила. Больше отчима никто не видел, и связи с ним нет.
— Когда он снова ушел, пришлось туго?
— Тяжелый был момент для нас с мамой. Отличный человек, с доброй душой. И в момент нас покинул.
Только рад за него: обрел себя. И что расстраиваться, если ничего не вернуть? Если бы плакали, ничего бы это не изменило.
— Мама тебе привила тягу к православию?
— Да, на Пасху каждый раз стоял всю службу. В прорубь окунался на Крещение. Сейчас на это времени нет, но, когда получается спокойно сходить в церковь, иду, ставлю свечку. К Матроне по возможности вот хожу.
— Это редкость у молодых людей.
— И не знаю, что может это изменить. Вообще никаких интересов других не должно быть, чтобы залезть в религию. Мама мне говорила: «Пока не прочитаешь Библию, ничего не поймешь. Да и то еще будешь потом переваривать прочитанное».
— В итоге Библию осилил?
— В основном читаю молитвы. Матроне, например. Не прям глубоко залезаю в тему, мама вот разбирается. Подсказывает, какую молитву читать.
Продолжаю придерживаться православия: ощущаю, что иногда это помогает. Прихожу с мамой к Матроне во время какой-то черной полосы — и она сменяется на белую. Все само собой налаживается. Будто ворота открываются, и я иду дальше. Начинаю чувствовать себя лучше, проблемы со здоровьем уходят.
— Ты про травмы?
— И травмы, и инфекции — они часто были в академии «Локомотива». Без шапки ходил, молодой дурак, и иммунитет посадил. Твердили мне: надо утепляться, беречь себя. А я забивал. И тут благодаря религии, наконец, что-то пришло в голову.
— Получается, Бог в каком-то смысле занял место отца.
— Можно и так сказать. Вера дает чувство: у меня есть сила. В том числе играть в футбол.
— Для современного поколения религия — что-то совсем древнее, противоположное материальному миру и поэтому далекое.
— Потому что ты это не видел, никак не можешь проверить. Только на духовном уровне: один почувствует, поймет, другой — нет. Я и сам о религии и политике ни с кем не говорю, особенно с родными. У каждого свои взгляды. Только поссоришься, но не убедишь.
Когда не получилось в «Спартаке», «месяц-два ничего не делал» и думал бросить футбол. Еще тяжелее было, когда не взяли в «Динамо»
— Сколько времени ты провел в академии «Спартака»?
— С семи до 14 лет. Там меня из опорной зоны переместили в оборону. В «Спартаке» мы были со Степой Мельниковым, с которым позже пересеклись и в «Ростове».
— Мечтал играть за «Спартак»?
— Ходил на матч с «Барселоной», за которую играл Месси. На других подавал мячи. Но не было осознания: это моя команда.
Майка была только локомотивская, Сычева — очень нам с мамой нравился как нападающий. А так с раннего детства много плакатов «Манчестер Юнайтед», по сей день слежу. Слежу, скорее всего, где-то с финала ЛЧ в Москве — обожал тот состав с Руни, Нани, Роналду.
Из центральных защитников всегда нравился Рамос. С лидерскими качествами, позицию держит, ноги никогда не убирает и хорошо ведет борьбу с не самым большим ростом. А в АПЛ сейчас сильнейший Диаш, киборг просто.
Защитник «Манчестер Сити» Рубен Диаш
— Как ты попал из «Спартака» в «Локомотив»?
— В «Спартаке» не получилось: по мнению тренера, я был хуже других. Раз не играл, смысла оставаться там не было.
Месяц-два после «Спартака» ничего не делал вообще.
— Почему?
— Обдумывал, нужен ли мне вообще футбол. Тренер Дмитрий Ратников, который до сих пор в «Спартаке», искал варианты — хотя я не просил. Нашел «Динамо» и «Локо». В «Динамо» после просмотра меня не взяли, в «Локомотив» — взяли.
И дали мне последний шанс в футболе, можно сказать.
— Почему последний? Ты молодой.
— Приходили мысли: я так долго в «Спартаке», а на меня вообще не обращают внимания, я не нужен вообще. Всегда хочется быть в составе, постоянно играть. А тут вижу: даже на тренировках в самые слабые звенья ставят и не подбадривают. Все это накапливалось.
Из-за молодого возраста думал: надо ли мне все это вообще? Хорошо, что нашлось, кому подсказать.
— Те два месяца без футбола были тяжелыми?
— Да. Но еще тяжелее было, когда не вышло с «Динамо». Я два месяца ничего не делал, приехал на сборы не в лучшей форме — сам это понимал. Мне сказали: тебя нет смысла брать, плюс-минус такой же у нас есть.
— Слабая физика для тебя была проблемой? Как это часто случается.
— Когда мой первый тренер в школьной секции понял, что меня надо отдавать (я уже играл с 1996–1998 годом, настолько отличался), то выбирал: ЦСКА, «Локомотив», «Спартак»… И единственным местом, где не убивали с раннего возраста по физике, был «Спартак». Там и правда начинали с работы с мячом, ставили технику. А в ЦСКА и «Локо», насколько знаю от тренера, с ранних лет было совсем по-другому.
— Когда думал бросить футбол, какие пути рассматривал?
— Особо не знал. Я, в принципе, с мозгами. Но не особо нравилось учиться, и из-за тренировок найти силы, чтобы все выучить [было сложно].
Помню, уже когда попал в «Локо», мы с мамой тогда переехали в Королев. Часов в семь выходил из дома, ехал на электричке и метро, чтобы к девяти успеть в школу. Так длилось полгода, и потом попросился в интернат. Королев не так далеко от Москвы, но я объяснил свое положение. Это же я из школы шел в интернат, ждал тренировки. После нее надо было уроки делать — а дорога отнимала последние силы. Устное что-то можно было сделать по дороге, а с письменным сидел до часу-двух, бывало.
— В «Локомотиве» ты пересекался с Миранчуками?
— На двусторонках — правда, всего нескольких. Я постоянно был то в дубле, то в «Казанке». Леша находился почти на пике. Было отлично видно: «Локомотив» — уже не его уровень. Антон тоже хорошо работал с мячом, пусть и не как Леша.
Так же было и с Иосифовым: очевидно, Никита быстро перерос и дубль, и «Казанку».
— Он был самым способным из твоих ровесников?
— Никита — да. Макс Мухин тоже. Рад, что у него все так пошло, но не было ничего такого, что обещало бы такой рывок: сборная, переход в ЦСКА. Просто пахал, и это принесло плоды. Как цепной пес был в «Локомотиве»: все выгрызал. Непонятно, что у него в голове, но летит на любой мяч. И объем работы большой выполнял. Такие Семину нравились.
— Кто из игроков основы впечатлял?
— Крыховяк не зря играл и в «ПСЖ», и в АПЛ. Мастер. Чорлука для меня тоже большой персонаж. Мог вообще не бегать, но как он позицию выбирал, как игру читал! Любой мяч там, где он. Движения, мысли Ведрана — хотелось так же или лучше.
— Ты вообще не работал с основой?
— Привлекали к тренировкам только в перерывах, когда все разъезжались по сборным. Такие тренировки и Палыч, и потом Николич могли пропускать — только посмотреть на двусторонки. А так Лоськов с Пашининым занимались, но и под их руководством поработать — дорогого стоит.
Понял, что в «Локо» не будет шанса при немцах. В «Ростове» стал другим человеком — благодаря диете Карпина
— Когда понял, что надо уходить из «Локомотива»?
— Стало ясно: не попадаю даже под основу. Давали только новый контракт с «Казанкой»: «Поиграешь тут полгода, и начнем подтягивать в «Локо». И то гарантий не было. Тогда же в «Локомотив» заходили немцы — я понимал, что тут шансов точно не будет. Много пацанов тогда ушло.
— Почему вот Сильянов «Локомотиву» не нужен, ты понимаешь?
— Да наоборот, нужен, мне кажется! Почему-то вот тогда не нравился. А в «Ростове» раскрылся хорошо.
У меня нет объяснений той политике «Локомотива». Многих отдавали молодых, потом отовсюду забирают. С Пиняевым ведь так же: тоже было в академии, а теперь за него заплатили 10 миллионов.
— Ты уверен, что был готов к основе «Локомотива»?
— Нужно было ждать ее, я же не хотел терять времени. А вариться во Второй лиге — какой смысл? Это я перерос.
А тут пришло предложение, от которого нельзя было отказаться. Когда выбор — «Казанка» или шанс хотя бы потренироваться у Карпина (не то что играть) — сомнений не было. Я и правда приехал в основу «Ростова» и стал другим человеком.
— В каком смысле?
— Узнал все о профилактике для здоровья, питании, сне. Этого не объясняют и в московских школах, а до регионов это точно не доходит. В Европе дети знают, что можно есть, что нельзя, соблюдают режим, а у нас узнают только в 17–19 лет.
— Что удивило больше всего?
— Сахар, мучное исключены. Жирное, жареное — тоже. Соки только свежевыжатые, а лучше пить только воду. Стали измерять жировую — а я вообще не знал, что она у меня есть. Максимум в молодежке и «Казанке» проверяли вес — и то я не понимал, какой он должен быть. В «Локо» игровым весом считались 78 килограммов, и были серьезные травмы.
— В «Ростове» серьезно сбросил?
— До 73 — испанцы меня полностью проверили и постановили, что вес должен быть таким. Когда начал набирать мышечную, стал рабочим вес 74,5–75. Но сперва серьезно скидывал жировую, мало ел. Доходило до 72.
— Так скидывать ведь тяжело.
— А это ведь сборы, нагрузки. Тяжело и морально: тебе 19 лет, ты ни в чем себе не отказывал — а тебе кучу всего отрезают. Оставляют полезный белок, салаты, рис, гречку. Какое-то время я жил вообще без углеводов.
— Понимаю, как можно следить на базе. Но дома же ешь, что хочешь.
— Так жировую проверяли каждый месяц, вес — раз в три дня. И следишь ты для себя. Видишь, что самочувствие улучшается. Когда есть цель стать футболистом, улучшать надо все сферы. Допустим, не будешь за собой следить — не сможешь весь матч бегать.
— Травматичность спала?
— Да, а были разные повреждения. Оторвалось место прикрепления мышцы под ягодицей. Вроде мог ходить, даже бегать, но при резких движениях болело. В «Локомотиве» я восстанавливался месяцев семь. Повторилось в «Ростове», но с тех пор — ни одной мышечной травмы.
— Та травма повлияла на то, что ты не закрепился в этом сезоне в «Ростове»?
— Да, я же успел всего пару тренировок провести. Приехал на сборы в Австрию, и там опять та же боль. А дальше все, состав сыгрался.
— От чего отказаться было сложнее всего?
— От фастфуда. Очень его любил, чаще раза в неделю, бывало, ходил. Пицца, «Макдоналдс», что угодно. А тут — нельзя. Но теперь даже вкус сахара не помню. В отпуске можно себе позволить, но в небольших количествах, иначе вернешься неготовым. А то некоторые только в начале сборов начинают себя в порядок приводить, теряют время.
— У тебя такое было?
— На этих сборах — да. Слишком долгий отпуск был. Многие приехали из него с проблемами.
Продолжаю придерживаться диеты и в «Уфе». Отложилось уже за два ростовских года в голове — знаю, что можно есть в зависимости от дня в недельном цикле.
«Ростов» может быть первым в РПЛ. А по мнению Карпина, мог бы стать раньше — если бы Еременко следил за собой
— Первые впечатления от Карпина?
— В самолете по дороге на сборы он спросил, что да как. Я говорю: «Да нормально». Но быстро стало ясно: проблемы, надо работать.
Когда у тебя жировая большая, Карпин называет жирным. Вот и понеслось на поле: «Жирный, жирный». Еще «безногий» говорит.
— Не обидно?
— От Карпина — нет. Да, травить он может жестко, очень. И не только молодых — всех. Но в шутку же говорит, и все понимают. Может и накричать, вспылить после неудачных игр. Но никогда не переходит на личности, без оскорблений. И мне пихал — просто рабочий подсказ.
— Как тренер Карпин сильный?
— В плане тактики, самоотдачи — да. Не видел еще таких. Харизматичный, ответственный тренер.
У Карпина есть все. А на первом месте у него дисциплина. Включен телефон на обеде, теории — сразу штраф. Опоздание — тоже.
Приходить обязательно в одинаковых футболках или поло, чтобы было видно: мы — команда. От отношения к делу все идет.
— Ты опаздывал?
— Я — нет, но кто-то, бывало, не приходил вовремя на теорию. А один раз, когда я только приехал, Еременко припозднился на завтрак. Валерий Георгиевич говорит, что не проверяет — просто ходит, смотрит по столам. И вот на месте Ромы все как лежало, так и лежит.
— И все же от Карпина Еременко ушел. Он был самым сильным в «Ростове»?
— Да. Какой Рома на мяче — это просто уникум. Несмотря на возраст, на травмы. Идеально стопу выворачивал, точнейшие передачи отдавал, даже просто развороты туда, где нет соперника.
Георгиевич говорил: «Если бы Еременко еще и следил за собой, за питанием и надолго стал бы лидером «Ростова» — возможно, не пятые места бы в лучшем случае занимали бы. А может, и первые».
Карпину неважно, звезда ты или нет. Для него не существует неприкасаемых.
— У Карпина европейский подход?
— Это видно даже в тренажерном зале. И в тактике тоже, конечно. В целом, если сравнивать с тем, что я видел, чувствуется нероссийский подход. Другой мир.
— Помнишь, как Карпин уходил в сборную?
— Сначала не понял. Нет, выбор понятен: кто бы сборную не хотел тренировать? Но нам это было сложно принять.
Зато какая радость была, когда объявили о совмещении. Атмосфера сразу поменялась, все словно завелись. Ростовский человек вернулся.
— Как тебе Семин?
— Не знаком с ним. Даже не общался лично ни разу, меня Юрий Палыч не привлекал.
— Кафанов отметил, как Карпин поменял отношение к молодым, как посвятил себя развитию их ментальности. Ты заметил эти перемены?
— Карпин постоянно собирал молодежь — и на сборах, и в сезоне. Разговаривал с нами обо всем. Объяснял: «Будете дурака валять — смысла находиться здесь нет. Вы все талантливы, у каждого есть что-то свое. Но успех к вам придет только через труд». И повторял, прям твердил: «Следите за собой».
— Какое у тебя слабое качество?
— Не помню, чтобы на это Карпин обращал внимание. Но раньше мне говорили про потерю концентрации. Защитник должен быть в игре все 90 минут, вообще не выпадать.
— «Четыре победы подряд со всеми нашими трудностями и сложностями, когда играют мальчики с дубля, — это что-то запредельное», — говорил Карпин прошлой весной после матча, в котором вышел и ты. Тоже воспринимал это как чудо?
— Что мы побеждаем непонятно почему? Ну да. Возможно, и фарт, об этом говорил и Георгиевич. Но не просто так: мы работали для того, чтобы нам везло.
— Лангович считает Глебова сильнейшим игроком РПЛ: «На поле превращается в супергероя». Ты того же мнения?
— Думаю, да. Данил — ядро «Ростова», работу невероятную делает. Если его нет в составе, у «Ростова» огромные проблемы. Человек везде отрабатывает все моменты. Первый по пробегу.
И находит правильные слова для команды. Знает, с кем пожестче, с кем помягче.
— Кто лучший центральный защитник России?
— Осипенко. Сразу видно было, что это уровень сборной. Все качества при нем. И сблизились мы с Максом нормально, как и с Хориком — я хорошо адаптировался и мог держаться не только с молодежью.
— За «Ростов» ты выходил против Агаларова. Как это было? Тяжко?
— Честно говоря, нет. Цепкий, корпусом хорошо работает. Но ничего выдающегося не заметил. Вообще не могу выделить никого из тех, против кого выходил. За семь минут против «Спартака» с Шамаром и Соболевым даже не соприкоснулся.
— За счет чего «Ростов» сейчас в топ-3?
— Дисциплина прежде всего. Может, это и единственный фактор. Каждый знает, что делать на поле. И до конца отрабатывает. Состав не самый сильный на фоне других, но цельный.
— Этот «Ростов» может быть первым?
— А почему нет? Конечно, можно подняться выше, если так же продолжат.
Почему не заиграл в «Ростове», уход в «Уфу», мечты об АПЛ
— От «Ростова» ты получил то, чего ждал?
— Другим человеком стал. Отношение к футболу поменял. И время в основном составе в РПЛ дало свои плоды. Некоторые лет до 25 не знают, что такое серьезные тренировки, то же правильное питание. А я к 20 годам уже ощутил.
Сейчас мне гораздо легче бегать, я больше выдерживаю, чем до «Ростова».
— Ты заслуживал играть больше?
— Это решать Валерию Георгиевичу.
— Я к тому, что «Локомотив» посчитал: ты не тянешь основу. И ты ушел. В «Ростове» тоже не заиграл. Ситуации разные?
— По «Локомотиву» — я просто видел, что происходит в клубе. Понял: нет смысла оставаться. Не в моих футбольных качествах дело. На меня там просто не рассчитывали.
Уже многих пацанов 2002 года брали в основу на сборы. А мне только давали обещания. Только потом, как я рассказывал, убеждали подписать контракт, но я выбрал «Ростов» — с другими перспективами.
Почему я не заиграл в «Ростове»? Все претензии только к себе. Значит, где-то был хуже, не дорабатывал.
— Ты смотришь на «Локомотив» и думаешь: почему я хотя бы не конкурирую с ними?
— Оценивать себя не буду. Но как было в «Локомотиве»: приходили, смотрели матчи [молодежки и «Казанки»]. И никаких действий. А мне нужна была практика. Для центрального защитника она особенно важна.
— Не стремно было идти из «Ростова» в «Уфу»? Постоянные новости про финансовые проблемы, зона вылета.
— Да все неплохо. Наоборот, это должно закалить. Надо хорошо поработать, чтобы оставить «Уфу» в Первой лиге.
— А дальше какие цели?
— Заиграть, наконец, в РПЛ. Без разницы, где, в каком клубе. Главное — практика. Ну а когда-то потом — Англия. Стараюсь вот смотреть, «Арсенал» прямо очень хорош, Артета там серьезную работу сделал.
— Еще хочешь в «МЮ» поиграть?
— Это сейчас самое желанное — попасть в АПЛ. Мечта. Точнее, цель, к которой надо идти.
Реально ли ее достичь сейчас, не знаю. Возможно, потом, когда все устаканится. А может, только хуже станет, не знаю. Эти вещи не нам решать.
Но если игрок реально сильный и он кого-то зацепит в Европе, то русский паспорт [не повлияет]. У Головина, Миранчука особых проблем там нет, на них никто косо не смотрит.
Обеспечивает семью, копит на дом, занимается благотворительностью
— Как выросла твоя зарплата в «Ростове»?
— Чуть больше, чем мне предлагали в «Локомотиве». Тысяч на 50-70 рублей. Несущественная разница. Без разницы были деньги — даже в той моей ситуации. Важнее всего было, что еду к Карпину.
— Сколько тебе надо на жизнь?
— Квартиру, считай, «Ростов» снимает. А на жизнь… Трачу в основном на такси: до базы, например. В ресторан с пацанами из команды могу сходить один-два раза в неделю.
Маме хватает 30-40 [тысяч рублей в месяц]. Она тоже особенно не тратит. За продуктами сходить, в торговый центр.
— Сейчас обеспечиваешь маму?
— Она не работает, семья полностью на мне. Нормально получается помогать, но надо больше. Помню мамины слова, когда я стал получать нормальные деньги: «Не дари мне цветы. Бесполезная трата денег. Надо, чтобы с финансами был более-менее порядок, потом уже себя баловать».
Мечта — купить маме дом за городом. Чтобы релаксировала там.
— Копишь на что-то?
— Вот на квартиру. На машину — нет. Важно, чтобы была крыша над головой.
— Маму баловал?
— А смысл тратить 20-30 тысяч на кольцо? Мама подтверждает: «Зачем? Куда я в нем ходить буду?» На благотворительность и то лучше потратить, по ее словам.
— А ты жертвуешь?
— Да, закидываю в фонд. Небольшие деньги, но переводил уже не раз. Ребята присылают, тот же Макс Осипенко вот постоянно выкладывает тех, кому нужна помощь. Или сам в интернете нахожу: футболист или просто какая-то звезда выкладывают посты. Допустим, кому-то нужна операция. Пять–десять тысяч могу отдать.
— Альтернатива такому раннему взрослению, как у тебя — избалованность, неготовность ко взрослой жизни. Молодым футболистам не хватает таких испытаний, которые прошел ты?
— Скорее всего, да. У меня было тяжелое детство — одна только мама, которая давала плюс-минус все, что нужно для жизни. Я быстро понял: надо что-то делать самому, чтобы помогать маме.
Говорят, отец ребенка закаляет. Наверное, я недополучил жесткости. Но у меня и от мамы закалка неплохая была. Она заменила и бабушек с дедушками, и вообще всех.
