Владис-Эммерсон Иллой-Айет или просто Эммерсон — защитник «Урала» с невероятной биографией. Он воспитанник украинского футбола: начинал в «Черноморце» из родной Одессы, закрепился в донецком «Олимпике». Потом был натурализован сборной Конго и транзитом через Данию и Гонконг попал в Россию. В Первой лиге у него был скромный «Армавир», суровый Хабаровск, а в РПЛ — вот уже почти два года — «Урал», аутсайдер нынешнего сезона.
Автор Sport24 Тигран Арутюнян встретился с Эммерсоном и узнал кучу интересного.
«Если под Гончаренко зашатается кресло, то и под всеми нами тоже»
— С лета у «Урала» всего одна победа в РПЛ. Как так?
— Ситуация нас сильно тревожит. Самое странное, что в нескольких матчах реально должны были побеждать. В прошлогоднем с «Ахматом», например. Зажали их в штрафной, но в итоге пропустили с пенальти. Это был единственный момент у ворот «Урала». Нам есть над чем работать. Надеюсь, скоро обретем нужную химию и удачу: во многом наш результат — обычное невезение.
— Понимал, что из-за этого невезения Гончаренко могут уволить?
— Мы все в одной лодке. Тренер делает нас, а мы — тренера. Если под Виктором Михалычем начнет шататься кресло, то и под всеми нами тоже. Нужно вместе работать над тем, чтобы вылезти оттуда, куда мы попали.
— Один из главных хайлайтов «Урала» в первой части сезона — матч с «Локомотивом». 18-летний Ишков не забил два пенальти при счете 2:1, а «Локо» в итоге сравнял в концовке. Почему вы, более опытные футболисты, не забрали у Ильи мяч, когда он во второй раз пошел к точке?
— Илья хотел реабилитироваться за первый незабитый пенальти и сам сказал, что будет бить. Устраивать полемику на поле и спорить непрофессионально. Хотел реабилитироваться — молодец. Не забил — ну ладно, а мне что сделать? В тот момент думал только о том, как бы доиграть матч и не пропустить.
— После той игры Ишков плакал, сидя на скамейке. Что было в раздевалке?
— Мы все его поддержали. Потом еще и в чат написали теплые слова. Илья — молодой футболист, он наделает еще много ошибок. Не убивать же его после каждой. Думаю, Ишков сам себе столько наговорил, что нам даже не требовалось высказывать какие-то претензии. Было видно: посыпает голову пеплом. Но Виктор Михалыч в раздевалке все правильно сказал: «Люди в финале чемпионата мира пенальти не забивают. Ничего страшного».
— Помимо Ишкова, в команде много других молодых ребят. Ворчишь на них?
— У нас молодежь не борзая, нормальные пацаны. Но я человек старой закалки, поэтому ворчу примерно на всех. Правда, в основном себе под нос (смеется). Попробуй сказать что-нибудь Кулакову, когда он злой, — я потом буду сто лет выслушивать, что неправ. У нас с Денисом была одна ситуация. В каком-то матче он бежал прерывать длинную передачу соперника. Виктор Михалыч кричал Денису с бровки: «Оставь!» А я — наоборот: «Играй!» В итоге Кулаков сделал, как сказал тренер, и потом всю игру ворчал на меня: «Кому ты там подсказывал? А?!» Он любитель мне попихать, всегда держит в тонусе.
— В прошлом сезоне ты был железным игроком основы. В этом — периодически сидишь на скамейке. Переживаешь?
— Конечно, недоволен, когда не играю. Покажи мне футболиста, который был бы доволен. Но адекватно понимаю: есть конкуренция, которую я не всегда выигрываю. Если бы начал психовать и кидать манишки на тренировках — стало бы ясно, что я ненадежный игрок. Стараюсь и работаю, а дальше — будет видно. В любом случае свое ближайшее будущее связываю только с «Уралом».
— Кстати, как тебе в Екатеринбурге? Говорят, город очень быстро развивается. Уже рядом по уровню с Москвой и Питером?
— Пока это разный уровень. Но Екатеринбург тоже развивается. И очень хочется, чтобы приблизился к Москве и Питеру.
— Что тебя пока не устраивает в Екатеринбурге?
— Взять даже самое банальное: службы, которые следят за чистотой города, недорабатывают. Снег плохо убирают — быстро превращается в лед, а сейчас в грязь. Я в прошлом году ломал руку — вышел из дома, поскользнулся и снова упал на нее. В этом году тоже большие проблемы со снегом. Его было очень много. Местные СМИ из-за недовольства горожан уделяют этой теме особое внимание.
— Уже знаешь, где будешь жить после завершения карьеры?
— У меня два варианта — Москва или Питер. Пока думаю. Люблю мегаполисы. С Москвой все ясно — это возможности, технологии, скорость. А Питер привлекает красотой, эстетичностью.
«В сборную Конго даже носки сами привозим»
— В ноябре ты гонял в сборную Конго и сыграл против Замбии в отборе ЧМ. Но до того не вызывался очень долго, а всего за конголезцев провел только три матча. Почему все так скромно? Не в самой последней лиге же играешь.
— Если честно, не думал над этим. В «Урале» у меня плюс-минус все хорошо, поэтому больше сконцентрирован на клубе. Сборная — приятный бонус. Не расстроен, что редко играю за Конго, но всегда рад съездить, когда вызывают. Тем более там у меня отец.
— Многие африканские игроки жалуются на ужасную организацию в их сборных. Ты успел с этим столкнуться?
— Меня удивило, что с момента моего последнего вызова в сборную все стало только хуже. У нас были проблемы с тренировочным полем, с отъездом на игру.
— Расскажи подробнее.
— Мы должны были вылетать в Замбию в семь утра — за день до матча. Встали, позавтракали и ждали автобус в аэропорт. Но в какой-то момент стало ясно, что вылет переносится, а на сколько — неизвестно. В итоге отправились только в полночь! В Замбии были в пять утра, а матч — в шесть вечера. Естественно, никакой предыгровой тренировки, мы даже не поспали толком. Выдохлись уже в первом тайме и проиграли 2:4. После матча многие ребята психанули и сказали, что с такой организацией результата никогда не будет. Шесть футболистов после той игры отказались играть за сборную.
— Серьезно?
— Да. Эти парни играют в европейских чемпионатах, на топ-уровне. Их можно понять. Они уже давно в сборной и каждый раз в случае неудачного результата выслушивают от своих же болельщиков гадости: мол, не хотят играть за свою страну. Но никто не знает, что происходит на самом деле. Это я еще не говорю про экипировку.
— А с ней что?
— Всегда проблемы. Мы даже носки сами привозим. Не хочу выставлять свою сборную какими-то любителями, мне неприятно все это говорить. В Конго много классных футболистов, но есть люди, которые тормозят развитие. Ребята устали от такого отношения. Но скажу за себя: я не в том положении, чтобы отказываться от сборной, как они. Правда, у меня был период, когда я намеренно отклонял вызовы.
— Что за период?
— Дважды отказался от вызова в сборную, когда играл за «СКА-Хабаровск». В ФНЛ на тот момент не было международных пауз, и тренер СКА поставил мне ультиматум: «Дружище, ты либо играешь тут, либо я буду ставить других». Поэтому выбрал остаться в клубе.
— Легендарный Игорь Гамула утверждал: «У африканских игроков никакой дисциплины — так было, есть и будет». Прав?
— Есть некоторые моменты, которых я не понимаю. Например, стоит у нас отъезд на 16:00. Для меня было дико видеть, как некоторые ребята подтягивались на пять-семь минут позже назначенного времени. При этом тренер сидел в автобусе и ждал их. Я привык к жесткой дисциплине — у нас в клубе бы уже давно уехали без опоздавших!
— Ездишь в Конго, только когда вызывают в сборную? Просто так не был?
— Пока нет, но планирую: отец не знаком с моей супругой, нужно исправить этот момент. Плюс ей самой интересно посмотреть на страну. На самом деле там прикольно. Конго — не страна третьего мира, как многие думают. Там все есть: интернет, вода, магазины, электричество, медицина. Конечно, для людей из Москвы, Питера или Екатеринбурга Конго покажется обычным селом. Но страна развивается, там многое делается для людей.
«Не могу съездить домой в Одессу, это реалии»
— Твой папа конголезец, а мама украинка. Что в тебе африканского, а что славянского?
— Блин, это будет звучать парадоксально, но во мне нет практически ничего африканского. Если убрать цвет кожи, то я на сто процентов славянин. Меня вообще в Конго считают белым.
— В плане?
— Я как-то пересматривал фрагменты игры за сборную, в которой забил. На видео были слышны крики болельщиков с трибун. Папин друг мне потом все перевел — они орали: «Давайте сфоткаемся с белым!» Там я белый, тут черный (смеется).
— Ты родом из Одессы. Когда последний раз был в родном городе?
— В декабре 2021-го.
— Кто у тебя сейчас там?
— Мама и сестра.
— Не пытался перевести их в Россию?
— У них своя жизнь. Слава богу, их безопасности на сегодняшний день ничего не угрожает. Какой смысл выдергивать их в незнакомую страну? Мама уже не в том возрасте, чтобы куда-то переезжать. А у сестры в Одессе все — работа, друзья, планы. Должна быть какая-то веская причина, чтобы я их перевез.
— Как давно с ними виделись?
— Прошлым летом. Вместе ездили отдыхать в Италию. Надеюсь, этим летом тоже куда-нибудь отправимся. Ситуация, которая складывается вокруг России и Украины, тяжелая. Я не могу съездить на выходные домой. Но это реалии, под которые приходится подстраиваться. Повезло, что могу увидеться с мамой и сестрой в любой точке мира.
— В курсе, кто еще очень знаменитый родился и вырос в Одессе?
— Таких много. Ты про кого-то конкретного?
— Да. Про Джигана.
— О, да, про него я знаю. Сестра с ним пересекалась в одной компании, когда он еще жил в Одессе.
— Я не просто так завел речь про Джигана. Он часто ходит на разные шоу и рассказывает просто невероятно трешовые истории про свое детство в Одессе. Расскажи что-нибудь и ты.
— Была одна история, но с хеппи-эндом.
— Давай.
— Мне было лет семь. Собрался как-то за сырными палочками. В карманах куртки лежал кнопочный телефон и ровно одна гривна и десять копеек — как раз на палочки. Шел в магазин, как вдруг из-за угла на меня вышло двое мужиков: «Что у тебя там в карманах? Выворачивай!» Ну я взял и достал все содержимое, даже прятать ничего не стал (смеется). Они улыбнулись и погладили меня по голове: «Иди, сынок». Видимо, они были в шоке от моей наивности.
«Много матерюсь, это для меня отдушина»
— Ты рассказывал, что, как и все одесситы, много ругаешься матом. Только на поле?
— В жизни тоже, это для меня отдушина. Нужно отдать должное русскому языку — какой же он богатый! Свободно говорю по-английски и понимаю: мат там строится вокруг трех слов, которые даже звучат одинаково. А русский язык настолько разнообразный, что я легко могу построить целое предложение, состоящее только из мата. Это очень круто. Но я не говорю, что абсолютно все и везде должны материться. Я сам делаю это только в кругу тех людей, которые знают, что я не какое-то быдло.
— Жена не делает замечаний?
— Кстати, при ней стараюсь себя сдерживать. Но ей всегда смешно, когда я ругаюсь. В основном использую мат в юморе — всегда приятно вкрутить какое-то плохое слово в шутку. Иногда ты просто обязан вставить матерное слово, чтобы было смешнее. Не зря же говорят: из песни слов не выкинешь.
— Шоу Слуцкого и Дзюбы ты, наверное, смотрел с восхищением.
— Не смотрел, но суть знаю. Не вижу ничего такого в том, что они там матерились. Если бы ведущая прогноза погоды материлась, тогда бы было странно. А тут юмористическое шоу. Не понимаю тех людей, которые осуждали Слуцкого и Дзюбу, типа: «Как вы можете материться? Вас же смотрят дети!» Ребят, ну там наверняка есть плашка «18+», чтобы как раз ваши дети это не смотрели. Да и потом, от мата никуда не денешься — это часть языка.
— Твое любимое матерное слово?
— … [блин]. Мне кажется, это слово уже можно в обычный словарь вводить, его дети с первого класса знают. И самое удивительное, оно может передать весь спектр эмоций: радость, сожаление, удивление, недовольство.
— Тренеры часто запрещают своим игрокам материться. Как с этим у Гончаренко?
— Он мне обычно говорит: «Так, в этой команде я главный матерщинник. Если хочешь выругаться — делай это тихо» (смеется).
«Расизм невозможно искоренить — он был, есть и будет. Никакие разговоры тут не помогут»
— Давай поговорим про расизм.
— Ой, так не люблю эту тему.
— Почему?
— Потому что расизм невозможно искоренить — он был, есть и будет. И никакие разговоры тут не помогут. Если я кому-то не нравлюсь из-за цвета кожи — окей, не общайся со мной. Когда человек делает выводы о другом человеке, отталкиваясь от особенностей его внешности или цвета кожи, это говорит об ужасном воспитании. Больше всего не понимаю людей, которые выкрикивают оскорбления, — полная шизофрения.
— В России расизма с годами стало больше или меньше?
— Не знаю, просто не обращаю на него внимания. Люблю себя таким, какой есть. Не ищу в каждом встречном каких-то расистских наклонностей, не паранойю на эту тему. Ведь расизм — во многом вопрос этики. Человек может быть законченным расистом, но за дверьми своего дома. И пока он не выйдет на улицу и не скажет об этом, никто не узнает, что он расист.
— В АПЛ футболисты долгое время вставали на одно колено перед каждым матчем в знак борьбы с расизмом.
— Бред! Акция может пройти только один раз, иначе она превращается в традицию. Выразили свой протест — молодцы. Но вставать на колено перед каждым матчем — какая-то ерунда. Одного раза было достаточно.
— Помнишь, когда в последний раз сталкивался с расизмом?
— Не обращаю внимания на негативные ситуации. А на ум приходят только веселые. И даже не на почве расизма.
— Что имеешь в виду?
— Моему крестнику два с половиной года. Раньше он постоянно пугался, когда я к нему приходил. Постоянно думал, как бы мне появиться, чтобы он не заплакал.
— Нашел способ?
— Стараюсь не тянуться к нему первое время — даю привыкнуть к себе, чтобы он понял, что я не опасен. Только через время мы с ним начинаем играть, баловаться. Вообще, если я еще каким-то детям приоткрыл завесу на новый мир, это супер.
— Неожиданно, что ты так легко относишься к этой теме.
— А зачем мне загоняться? Я не живу в Америке и не сталкиваюсь с теми проблемами, с которыми сталкиваются там. Мои предки не были рабами, слава богу. Сочувствую людям, чьи предки прошли через рабство. Но не считаю, что это должно определять мое будущее и что я должен предвзято смотреть на каждый косой взгляд в свою сторону. Может, я просто неприятен кому-то чисто по-человечески, а не из-за цвета кожи.
«Люблю судоку. Жена говорит, что я старый дед»
— Ты признавался, что любишь сидеть дома. Чем там обычно занимаешься?
— Смотрю фильмы, сериалы, читаю книги. Собираю с женой лего, разгадываю судоку.
— Судоку? Эта игра еще жива?
— Ну да. Мне интересно, извилины напрягаются. У меня дома есть большая книга судоку и приложение на телефон скачал. Жена говорит, что я старый дед, но мне нравится.
— Последний поступок, за который тебе было стыдно?
— Были как-то с женой в отеле. Пришли на обед, и вдалеке я увидел одну женщину — у нее под глазом было какое-то пятно. Подумал, что это тушь потекла, и решил ей об этом сообщить — стал показывать на глаз. Ко мне потом подошла жена: «Ты зачем это сделал?» Оказалось, что это было родимое пятно. Господи, как мне было стыдно! Думал: «Какой же я идиот». Я пытался найти эту женщину, чтобы извиниться, но она уже ушла. Если вдруг она прочтет это интервью, то я был бы рад, что есть возможность извиниться перед ней. Приношу извинения. Правда, не хотел обидеть.
— Давай финальное. Где ты будешь через год?
— Я как никто знаю, что мир сейчас меняется очень-очень быстро. Не хочу загадывать — надеюсь просто, что мои близкие и родные будут здоровы.
