«Одна фраза Гинера стала пророческой. Это поразило». Все об Акинфееве и других вратарях ЦСКА от тренера Крамаренко
Выиграв под руководством отца первый в истории чемпионат Азербайджана, Дмитрий Крамаренко попался на глаза Валерию Газзаеву. Тот позже переманил вратаря из «Динамо» в «Аланию», потом обратно в «Динамо» и, наконец, в ЦСКА. Там Крамаренко застал старт карьеры Игоря Акинфеева, а сам почти не играл. Тренерская карьера в ЦСКА у Крамаренко уже продолжительнее игровой: за последние четыре года он входил в штабы Алексея Березуцкого, Владимира Федотова и теперь вот Марко Николича.
Александр Муйжнек встретился с Крамаренко и расспросил о раннем и зрелом Акинфееве, будущем Владислава Торопа, драматичном кубковом матче с «Зенитом» (где неожиданно дебютировал Владимир Шайхутдинов), советской школе вратарей и детстве в Баку.
«Гинер — настоящая личность. Что-то заметил во мне»
— Экс-форвард ЦСКА Роман Монарев рассказывал мне, как вы поймали упаковку воды, которую метнул в раздевалке Газзаев.
— Может быть. И в кого-то еще запустил! (Смеется.)
— Как часто Газзаев выходил из себя?
— Всегда. 1992 год, «Динамо» поехало на турнир в Италию. Играли по тайму с разными командами, в том числе с «Пармой» Джанфранко Дзолы, который отдал голевую передачу, усадив меня на пятую точку. Так вот, Валерий Георгиевич врывается как-то в раздевалку после первого тайма, проигранного нами со счетом 0:1. А товарищеские матчи и официальные он не разделял никогда. Кипит: «Что это за игра? Что вы ходите, как сонные мухи?! Дайте мне форму! Сейчас переоденусь и выйду! Хоть 20–30 минут да выдержу!»
— Неужто вышел?
— Когда все поняли, что Газзаев настроен серьезно, администратор пошел за формой. Потом, естественно, Валерия Георгиевича успокоили, остудили. А следующую встречу мы вроде выиграли.
— Правда, что в таких случаях Газзаева успокаивал Гинер?
— Да. Старался под ручку брать Валерия Георгиевича, отводил в сторону.
— Беседы с Гинером, которые навсегда с вами?
— Евгений Леннорович мне очень помог. Когда в 2002-м Газзаев пригласил меня из «Динамо», Гинер был только за.
— Вы стали дублером Мандрыкина и вышли всего пару раз.
— Да-да. Через год Гинер вызвал меня: «Дим, все понимаю. Да, у тебя возраст, да, играешь мало. Но как к вратарю и человеку у всех прекрасное к тебе отношение». Я перенес четыре операции, без мениска! А Гинер вошел в положение: «Оставайся. Георгиевичу ты нужен». Евгений Леннорович для меня — настоящая личность.
— Почему Гинер на этом настаивал?
— Видел в человеке качества. Что-то заметил и во мне.
— Вскоре вы из ЦСКА ушли — поиграли и в Калининграде, и в Грозном, и на родине.
— Гинер тогда сказал: «Понимаю, хочется выходить на поле. Но рано или поздно ты закончишь. Давай будешь работать здесь. Начнешь с академии, потом дубль. Будешь передавать свой опыт, своего отца». Одна его фраза стала пророческой.
— Какая?
— «Повесишь бутсы на гвоздь — обязательно приезжай». Меня поразило, что Гинер увидел во мне перспективу как в тренере.
«Жаль, что Акинфеев не поиграл в Европе. Вратарь мирового уровня»
— Первый официальный матч Акинфеева за ЦСКА — не с «Крыльями» в чемпионате, а в Кубке Премьер-лиги с «Зенитом». В перерыве при 0:2 Игорь заменил вас — почему?
— Такая была договоренность. Игоря готовили к основе. Там процентов на 70 играла не главная обойма, Газзаев даже в Петербург не поехал. Акинфеев как ни в чем не бывало отыграл второй тайм и не пропустил. Я к Игорю с первых дней по-отечески подходил.
— Первое, чем вас поразил Акинфеев?
— Один момент мы обсуждали с Газзаевым. В ЦСКА тогда играли такие глыбища! Семак, Яновский, Гусев — все намного опытнее Акинфеева. А Игорь не испытывал никакого дискомфорта. Против кого играть, с кем? Да без разницы.
Смотришь сейчас на нашу молодежь — хорошие ребята, но застенчивые на поле. Про Игоря так бы никто не сказал. Для меня было откровением увидеть в нем лидера не по годам. Такого пинка мог дать! В правильном смысле.
Еще для Акинфеева всегда не имели значения пропущенные мячи. В хорошем смысле слова пофигист. 0:1? Ну и ладно, вся игра впереди. Выплескивал эмоции, да, но на игре это не отражалось, не впадал в яму, в отличие от многих нынешних футболистов.
— Откуда эти качества в Игоре?
— Говоря об Акинфееве, часто упоминаю его родителей.
— В каком аспекте?
— Ими все заложено. Дядя Володя первым стал отрабатывать вот эти удары об стеночку: сначала тихо, потом подальше вставали. А какой у Игоря характер? Единицы обладают подобным.
Благодаря родителям Игорь все принимает как губка, положительно реагирует даже на не совсем верные подсказы. Астаповскому, Чанову, Кафанову, другим тренерам осталось только дать направление, верить в Игоря — и прогресс не заставил себя ждать. Если что, с собой этот прогресс совершенно не связываю.
Игорь всегда доказывал, что он лучший. Знаю, когда сборную возглавил Семин, Овчинников — тогда еще вратарь на ходу, в большом порядке — ему сказал: «Лучше, чтобы играл Игорь». И это притом, что Палыч безоговорочно верил в Сергея Ивановича.
— Слуцкий говорил в сериале «Мама, мы — ЦСКА!», что Акинфеев восхищает его в каждом матче. Чем восхищает вас?
— Поведение на поле, принятие решений — коронка Игоря. Ты еще на сборах подметил, как мы теперь разыгрываем мяч, — это требование Николича, не секрет. Так вот, Игорь исполняет на раз-два. Не в обиду сказано нашим центральным защитникам: ну не смогут они сделать передачу, как Игорь: так классно, с такой подкруткой. Мы в этом недавно убедились в Самаре, где Игорь ассистировал Гуарирапе.
Ну и еще банальный, но важный момент: умение выручать. Когда в твоих воротах мало игры, но ты в нужный момент тащишь. Это и определяет класс вратаря.
— Акинфеев сказал Николичу, что не будет делать какие-то моменты с коротким розыгрышем от ворот: «Если надо на пятаке разыгрывать — нет, мне проще выбить, чтобы мы не получили гол».
— Ты правильно процитировал: «какие-то моменты». Обрати внимание: сейчас мы разыгрываем с двумя центральными защитниками в штрафной площади — и начинается с Игоря, конечно.
— О каких тогда эпизодах речь?
— Когда ситуация пограничная. Конечно, лучше сыграть проще, тем более когда соперник идет в активный прессинг втроем-впятером — грех не воспользоваться.
Мы с Акинфеевым и Марко пришли к общему знаменателю: в розыгрыше от ворот должен быть баланс. Большинство команд гнут линию с коротким розыгрышем. Но те из них, где вратарь классно исполняет длинные передачи, варьируют способы начала атак. Смысла это делать против соперников, садящихся в глухую оборону, нет. А если игра складывается иначе?
Игорь — капитан и лидер. Он отвечает за то, что творится у него дома, то есть в штрафной и дает направление атаке.
— Вам жаль, что Акинфеев в Европе не поиграл?
— Честно говоря, с одной стороны, да. А с другой — Игорь знал, как лучше устроить себе карьеру, жизнь. Это рассудительный, умный человек, преданный своему клубу. Далеко не каждый так патриотичен, это все менее свойственно футболистам.
— ЦСКА с Акинфеевым повезло. Мне обидно потому, что, блеснув в Европе, Игорь мог бы стать одним из лучших вратарей мира.
— И стал бы. Согласен с тобой. Он и есть вратарь мирового уровня. Но есть такое выражение: «Никогда не жалей о том, чего могло быть, но никогда не произошло. Значит, так было угодно богу».
«Акинфеев участвует в игровых упражнениях на 200%»
— Как именно сейчас работаете с Игорем?
— Прекрасно понимал, куда иду. Выбор тренера вратарей после ухода Овчинникова был прерогативой Акинфеева. Главная задача, вставшая передо мной, — не навредить Игорю. У любого тренера — своя программа, шаблон, по которому он работает. С Акинфеевым — другая специфика. Ему нужно давать дозированные нагрузки. У молодых могут быть двухразовые тренировки, направленные на физику и скорость, а вот тренировочный процесс с Игорем должен быть под контролем.
Задача, на первый взгляд, кому-то покажется легкой: это же Акинфеев — чуть-чуть его потренировать, да и все. Игорь не такой человек. Тренируется на равных с остальными, за исключением случаев, когда его беспокоит старая травма. Тогда даем ему чуть больше паузы. А в игровых упражнениях участвует на все сто, даже двести процентов.
Для молодых большое подспорье, когда такой человек рядом. Подскажет, поможет добрым словом. Это дорогого стоит. А моя задача — держать вратарскую бригаду в тонусе.
— Игорю когда-то требовалась конкуренция?
— Возьмем «Спартак» — там, например, два полноценных вратаря. У меня тут свое мнение. По-моему, идеальная ситуация — как сейчас у ЦСКА: явный номер один и молодой, талантливый, перспективный — на замене. Ты видел Игоря на тренировках? Каждый день выходит на тренировку, не давая себе расслабиться. Он должен соответствовать своему уровню. Это его конкуренция — с самим собой.
— Отмечали у Игоря хоть какие-то ошибки? Может, на заре его карьеры.
— Не люблю акцентироваться на ошибках.
— Даже у молодых?
— Да. Ошибки неизбежны у всех. Выдающиеся спортсмены анализируют свои неудачи, понимают, как не повторить их.
— Тороп получил уникальный опыт — рос рядом с Акинфеевым. А что он мог не добрать в связи с этим?
— Начну с плюсов. Он в лучшей команде России. Он тренируется с самым лучшим вратарем России. Да, практика у него пока не слишком большая, но достаточная. И еще: не все так уникальны, как Игорь. Начал в 17 лет и до сих пор остается в деле. А ему под сорок!
— Как за ваши четыре года в ЦСКА изменился Тороп?
— Понятно, прибавил. Но, в чем именно, говорить не хочу. Сейчас в адрес Торопа много хвалебных эпитетов.
— Слишком много?
— Да нет, Славка очень скромный парень. Порой ему это даже мешает на поле. Мы с Игорем часто про это говорим. Думаю, скромность у Славы идет от воспитания.
— Как эта черта мешает Торопу?
— Слава по-прежнему в стадии обретения уверенности, наглости. Она приходит с матчами. Вроде Тороп немало игр провел на Кубок, но, бывает, тушуется.
— В 21 год это нормально?
— Славка активно меняется. Это происходит по-разному — например, до этого в Кубке он выигрывал серию с «Пари НН» и отразил пенальти от Даку, а на зимнем турнире в Абу-Даби не взял ни одного удара «Зенита». Пройдет еще один этап — повзрослеет. И когда для Славки настанет момент стать основным в ЦСКА, — а он настанет, абсолютно уверен, — он будет к этому готов.
«Маску Торопа выбросили уже на третий день»
— Как Торопа изменила травма в кубковом матче с «Зенитом»?
— Перестроиться после такого сложно. Многие ждали, что в Торопе появится страх. Я его, что поразительно, не заметил. У меня впечатление, что Слава был готов играть сразу после операции.
— Да, вернулся в строй он быстро.
— Безуглов сказал: неделю нужно выходить на тренировки в маске. Я согласился, потом вижу: маска Славе мешает, периферическим зрением справа и слева не видит. Тороп подошел к Эдуарду Николаевичу: «Сниму ее с вашего разрешения?»
— Разрешили?
— Уже на третий день маску мы выбросили. А работу построили через буферы: например, сначала просто подавали, через неделю я стал отправлять ребят, чтобы мешались. И все — никакого страха.
— Алип в том эпизоде сыграл грязно?
— Уверен, если бы Нуралы предвидел ситуацию — никогда бы так не пошел. Было бы здорово, если бы это и случилось, но все предсказать в игре невозможно. Ни один нормальный профессиональный футболист так специально травму не нанесет. Пересматривал момент: Алип не мог Торопа увидеть, учитывая, откуда идет мяч. Пытался достать мяч, а в противоход шел вратарь.
— Правильно ли сделал Тороп, что пошел именно так?
— Единственное, что Слава мог сделать, — заранее крикнуть. Говорит, что кричал. С другой стороны, там было немало народу — слышал ли кто?
— Не факт.
— Еще при игре на выходе важно поймать мяч в высшей точке. Тут есть такой термин — «разбег», как в баскетболе: раз, два — и на третий шаг ты улетаешь. Сыграй Слава так — может, Алип и не попал бы ему в эту височно-лобную часть. А в итоге… Одно верно: Слава сыграл бесстрашно.
— Стоило ли ему выставить колено?
— Как раз при этом баскетбольном разбеге колено пришлось бы выставить. Но Слава выбрал вот такую технику приема.
— Ошибочно?
— Не думаю. Он же предотвратил опасную передачу?
— Да.
— Значит, все нормально. Где-то он не увидел мяч, где-то чуть прошло торможение, где-то смутили защитники, стоявшие перед ним. Может быть, вообще не нужно было выходить.
— Даже так?
— Некоторые вратари на эту передачу бы никогда не пошли. Мяч пролетел бы — и Алип бы пробил мимо.
«Акинфеев был готов выйти с «Зенитом». В штабе произошла нестыковка»
— Торопа уносят с поля. Что дальше?
— Я не знал, что делать. Разрывался! Вроде нужно бежать в раздевалку, поддержать Славку, убедиться, что все нормально. Так и не побежал — надо выпускать Вовку Шайхутдинова, совсем еще зеленого вратаря.
— Акинфеев ведь был готов выйти на поле?
— Перед кубковой игрой была договоренность: если что со Славкой — выходит Шайхутдинов.
— Но на серию пенальти ваш штаб Акинфеева выпустить мог.
— Игорь еще в перерыве подтверждал, что может выйти, если позволит ситуация. В концовке я повернулся к Игорю со словами: «Готов?» Он был готов. Но у нас в штабе произошла нестыковка.
— В сериале вы взяли вину на себя.
— Ситуация многогранная. Можно вспомнить и предыдущую серию с «Зенитом»: в Суперкубке в 2023-м мы проиграли, несмотря на сейв Игоря. А можно задаться вопросом: «Вы уверены, что, потянувшись за мячом в серии, Акинфеев не усугубил бы травму?
— В сериале Федотов сказал, что решение принял тренер вратарей (помощник Федотова ответил Крамаренко, что Акинфеева выпускать не нужно, главный тренер согласился — Sport24).
— Как он сказал, так и сказал. Не хочу никаких разногласий, выяснения отношений.
— Чувствую, разногласия есть.
— Давай сойдемся на том, что нельзя не уважать мнения главного тренера. Его слово окончательное.
«Шайхутдинов признался: «Помутнение! Все выскочило из головы»
— Как инструктировали перед серией Шайхутдинова?
— У нас была определенная схема, о ней знают все вратари: и Славка, и Вовка. Только у Акинфеева своя, безотказная! Схема такая: куда идти на первый мяч, куда на второй и так далее (насколько нам известно, речь об определенном порядке прыжков в заранее выбранные стороны, вне зависимости от бьющих — Sport24).
— Шайхутдинов так и сделал?
— Володя хорошо отбивал пенальти на тренировках. Он частенько остается и много отражает. Из пяти может взять два. Один — это как минимум. Перед серией я ему предложил два варианта: «Или тот, над которым мы работали, или ты сам». Мне не хотелось настаивать. Конечно, Игорь ему тоже что-то говорил.
— Знать бы что.
— Так или иначе, Шайхутдинов решил идти по-своему. Имел на это право. Я его поблагодарил за выбор. Володя потом каялся: «Сергеевич, извини. Не выручил». Я ему: «Володя, ты чего? Беру все на себя. Даже не переживай. Спасибо тебе за игру, все нормально. Тебе еще играть и играть. Лучшие вратари могут ни одного пенальти взять».
— Нервы повлияли?
— Нет, наоборот, через игру Володя накопил уверенность. Более того, вот эта уверенность — оттого, что час с «Зенитом» провел на ноль, — и помешала: «Вот сейчас и в серии так же круто будет!» Вспоминаю один свой пропущенный мяч.
— Который?
— В золотом матче «Алании» со «Спартаком». Тащишь всю игру, потом пропускаешь обидный мяч — и начинаешь корить себя. Я тогда был еще молодой, 21–22 года. Родители поддерживали, а у папы все-таки был свой опыт. С годами отпустило. Подобное ждет всех вратарей. Володя должен был через это пройти.
— Слышал, Шайхутдинов не совсем разобрался в ваших инструкциях.
— По прошествии времени Володя мне признался: «Сергеевич, когда вы мне только сказали: «Ты знаешь нашу схему», я думал, что правда знаю. А когда шел к воротам — какое-то помутнение! Все выскочило из головы». На что я ответил: «Володя, нормально. Бывает. Когда я тебе объяснял, в другом месте ты мог не услышать, не воспринять. Это я тоже беру на себя. Значит, нужно было достучаться до тебя. Потрясти тебя, шандарахнуть где-то за ухо, чтобы ты все услышал».
— Вы очень много берете на себя.
— А что? Это по-мужски. Это ответственность.
— Даже если ответственность не только ваша?
— Свои ошибки надо признавать. Ошибся — скажи: «Да, был неправ. Поступил не так, как нужно». А сам я никогда не буду ни на кого сваливать. Выигрываем и проигрываем вместе.
«Слова отца о моей карьере: «Ты слишком добрый. Так не бывает»
— Вы упомянули особую схему Акинфеева в сериях. Он говорил, что не изучает бьющих у соперника, — считает, что это не по-спортивному.
— Да, я согласен. У полевых мандража больше, чем у вратарей. Они понимают: пенальти на 90% — гол. А по новым правилам, вратарю вообще нельзя двигаться. Только на ленточке.
— А бьющему можно делать паузы.
— Преимуществ значительно больше, при этом — волнение. И иногда меняют решение в последний момент.
— То есть вы вратарям не даете расклад на бьющих у соперника?
— Возьмем зимний турнир в Абу-Даби. Перед матчем с «Зенитом» Слава сказал: «Посмотрел, что группа футболистов «Зенита» бьет в один угол. Решил применить один способ». Говорю: «Слава, не проблема. Давай». Всегда спрашиваю мнение вратарей при решении той или иной проблемы: выход один на один, удар с 20 метров, игра на выходах. Интересуюсь: «А что вы думаете по этому поводу? Как это видите? Сработаете по-своему, и у вас получится — класс, рабочий вариант». Не могу знать все. Даже Игорь не может!
Вернемся к тому же турниру. Максименко в «Спартаке» считается перспективным вратарем. В финале с «Зенитом» допустил ошибку, отдавая мяч в середину. Но ты ему еще сто раз дай эту передачу — не ошибется. А в эту конкретную секунду — помутнение.
Я всегда за вратаря. Да вспомни, как «Зенит» забил «Спартаку» семь мячей.
— Как забыть.
— Тогда тоже как начали говорить про Максименко: «Это не вратарь! Он не подходит «Спартаку»! Нужно покупать другого!» Проходит время — и что? Я тогда говорил: «Александр — очень перспективный парень. Если вратарь все правильно анализирует, если у него есть талант и хорошие данные, если он все проанализировал — будет прогресс».
— У вас демократичный подход. Не слишком?
— Пытаюсь передать свой опыт. Знаешь, вспомнил слова отца о моей карьере вратаря: «Ты слишком добрый. Так не бывает».
— Он был прав?
— Думаю, да. У меня ведь никогда не было принципиальных конкурентов среди вратарей, я их так не воспринимал.
«Игоря сделала тем, кто он есть, советская школа»
— У вас в карьере были сотрясения, как у Торопа?
— Прям похожий момент на простреле: в матче за сборную Азербайджана против Венгрии. Нападающий пытался переправить головой, я отбил в прыжке. У нападающего, слава богу, все полегче, но унесли нас обоих. А у меня долгое время с этой стороны была шишка. Не знаю, есть ли сейчас.
И еще случай: за «Динамо» против «Торпедо» бросился в ноги. Сейчас так играют реже — может, подсматривают за вратарями за границей. Там раскрываются в шпагате. Это часто выручает, но я стараюсь приучать к старой советской школе — броску в ноги.
— Вы за бросок?
— Я за несколько способов решения проблемы. Это лучше, чем один. Здорово, если умеешь входить в шпагат, стоять в стойке, бросаться в ноги или, наоборот, реагировать и предвидеть ситуацию. Ценится вратарь, который умеет все это применять.
— Бросок в ноги — что-то из советской вратарской школы.
— Да, в плане бросков в ноги Лев Иванович Яшин был законодателем.
— Что еще определяет советскую школу?
— Техника ловли мяча. Сейчас другое время — и тренеры вратарей летят по-другому, и мячи летят иначе. В каком-то плане с ними потяжелее, чем со старыми, кожаными. Но техника ловли всегда одна. Сейчас мало кто фиксирует намертво.
Или, например, мало играют одним кулаком. Да и в целом игры на выходах это касается. Пересмотри старые кадры, как Яшин вылетал за вратарскую, к линии штрафной в прыжке. Вот эту красоту и прагматичность мы утратили.
— Почему так? Тренеры слабые?
— Не берусь говорить за других. Но нужно это возвращать. Пытаюсь прививать то, чему научил папа, что передавали Чанов, Гонтарь. Повторю, играет роль стремление быть похожим на зарубежных вратарей, где большой акцент делается на игру ногами.
— Забывают об основной обязанности вратаря?
— Да! Умеешь делать все — ты классный вратарь. Здорово, когда можешь почерпнуть что-то хорошее оттуда. Но не забывай про свое. А многие вещи, которые я доношу до молодых голкиперов, им непонятны.
— Например?
— Как читать игру, предвидеть ситуацию. Ты должен оценивать полную картину, следить за перемещением игроков. Это облегчает выбор позиции в воротах, что можно отнести как раз к советской школе вратарей. Кто-то может сделать головокружительный прыжок. А тот же Акинфеев будет стоять там, куда прилетит мяч.
— Игоря сделала тем, кто он есть, советская школа?
— Все верно. Вот даже как ловит мяч Игорь, как принимает — мало кто так делает из молодых вратарей.
«В моей школе в Баку училось 80% армян»
— Кое-что о вас, личное. До сборной Азербайджана вы мелькнули в молодежной сборной России. Сложный был выбор?
— Дело было во время развала Советского Союза. Я прошел юношеские сборные при Игнатьеве и Папаеве. Дальше было непонятно с паспортами, и я начал выступать за Россию. Решение принимал в 1996-м — уже когда все устаканилось, а все республики отсоединились. В тот момент я почувствовал: нужно выбрать Азербайджан.
— Потому что там проще заиграть?
— Нет. Это моя родина, я там рос, начинал там карьеру игрока, а в 1992-м под руководством отца стал чемпионом Азербайджана с «Нефтчи». Хотя именно на тот момент я года три жил в Москве.
— Каким вспоминаете советское время?
— Как очень теплое, действительно светлое, тем более на фоне того, что сейчас происходит в мире.
— В чем оно было теплым?
— Начну с Баку, своего любимого города. Один из самых интернациональных городов Союза. Очень его люблю. Там и сегодня есть русские школы, русская культура, памятники.
Куда бы я ни ездил в СССР, везде тепло встречали: Москва, Киев, Тбилиси, Минск. Когда проходил сборы, когда выезжал с юношеской сборной — всюду тебе были рады. Абсолютно никакой злобы, межнациональных распрей. В один момент это все перевернулось. Но я вспоминаю 1986 год, Прибалтика. Я 12-летний пошел с родителями в кафешку. Оставили официантке чаевые, три-пять рублей: все-таки папа — кавказский мужчина, должен был. Женщина выбегает за нами на улицу: «Вы забыли деньги!» А папа с улыбкой: «Это вам, спасибо. Все очень понравилось, было вкусно».
А какой был чемпионат! По мне, один из сильнейших. Всегда интересно, везде переполненные трибуны. Взять Кавказ: Баку, Тбилиси, Ереван… Украинских команд сколько было! И все самобытные. У кого угодно на выезде было тяжело отобрать очки. Не было иностранцев, при этом везде — классные футболисты.
— Свободу ощущали?
— Еще в советские времена, в начале 1990-х, мы спокойно выезжали на турниры не только в Болгарию, но и в Италию. Видели все, что творится за границей. Кока-кола, джинсы — все было в диковинку. Но было очень много плюсов. Мне часто ребята говорят: «Сергеевич, тогда не было этих гаджетов. Что вы делали?» Во дворе в футбол играли, в хоккей. В Баку не было снега, а мы умудрялись играть в хоккей теннисным мячом на асфальте. Прятки, казаки-разбойники, перепрыгивали через гаражи.
Нужно брать хорошее. Конечно, для тех же спортсменов возможность проявлять себя за границей — это здорово. Чем быстрее вся политическая ситуация наладится, тем скорее и откроются ворота, и появится шанс перейти на уровень выше.
Да вот в 90-е мой отец говорил: «Сейчас уезжают в Европу. Было бы у меня оттуда предложение — может, и я бы в свое время согласился». Я говорю: «Пап, да ладно! С твоим патриотизмом ты бы никогда не уехал».
— Он реально был патриотом?
— Настоящим. Очень сильно любил Баку.
— В «Википедии» написано, что бабушка у вас из Шуши.
— Мне однажды дали почитать «Википедию» — так там было написано, что я в Ленкорани родился. Такая ерунда! Нет, бабушка и дедушка из Кировабада (ныне это Гянджа — Sport24), как и отец. Мама тоже долгое время там жила. У них долгая романтическая история. Мама была круглой отличницей. Уже в Баку стала преподавательницей русского и литературы. А папа был в хорошем смысле слова бандюган. Учился не особо хорошо, но с шестого класса они были вместе. Мама приучала его к книгам, к арифметике. Сошлись два разноплановых человека, прожили долгую и счастливую жизнь.
— Вы себя азербайджанцем или русским ощущаете?
— Бакинцем.
— Что вы в Баку родились, знаю.
— Так говорят: бакинцем может быть и русский, и азербайджанец, и грузин. По папе я русский, мама — наполовину русская, наполовину азербайджанка. Мусульманка. Я уже больше 30 лет в Москве. Тут похоронены родители, тут живут моя родная старшая сестра и племянник. Ну и мои жена с детьми. Они россияне, я им тоже считаюсь — наполовину. Считаю Россию своей второй родиной.
— Шуша — это Карабах. Родни у вас там нет?
— Нет, абсолютно. Но ты спросил, и я вспомнил бакинскую школу, где я неплохо отучился десять классов. Так вот, там училось 80% армян. В журнале — Алакян, Петросян, Арзуманян — и в конце пара-тройка азербайджанских фамилий вроде Мамедова и Бабаева. А в параллельном классе: половина фамилий русских, половина — еврейских.
— Как это возможно?
— У нас был армянский район, так и назывался, Арменикенд. Русские, азербайджанцы, армяне, евреи, грузины — мы дружили, двери не закрывались. Баку соревновалось с другими столицами Союза — Ташкентом и Ригой — где проживает больше русских и евреев. Даже армяне говорили не только на своем, но и на русском, и на азербайджанском. Вот что удивительно!
— В наше время разрозненности все больше.
— А тогда сами армяне не могли допустить, что такое произойдет. Сейчас если соседа знаешь — уже хорошо. А в Баку мы знали не то что кто в нашем доме — в соседнем дворе!
«Леша Березуцкий намного умнее меня, любит фантастику. Часто спорим»
— Кто сейчас лучший вратарь России?
— Давай только без Игоря, ладно? Для меня он всегда был лучшим и остается им.
— Понимаю.
— Агкацев очень неплохо выглядит, про Максименко мы говорили. Они на сегодня выделяются.
Еще не закончил Беленов — вот он мне всегда нравился, признаюсь. Классический вратарь. А с Николичем мы часто вспоминаем Худякова, начинавшего при Марко в «Локомотиве».
— Как вам сейчас с Николичем?
— Очень комфортно. Марко с уважением относится к любому из штаба. Для Николича очень важен диалог. Лишний раз подойдет, не только по вратарскому делу спросит.
— Пару лет назад вы работали под руководством Алексея Березуцкого. В чем с тех пор вырос как тренер?
— Ой, Леша без конца растет. Не останавливается! Постоянно что-то изучает. Умный человек. Намного умнее меня. Знает несколько языков, погружается в науку, любит и фантастику. Я больше по классической литературе, а они с Васей любят что-то космическое, галактическое. С Лешей мы, кстати, часто спорим.
— Серьезно?
— Подкалываю — в силу того, что я постарше. Хотя есть вещи, которые он мне объясняет. Активно высказывает мнение — и Марко это слышит, даже требует не молчать. Хотя повторю: финальное решение, как и в любом штабе, за главным тренером.
Вторая часть интервью с Крамаренко — скоро на Sport24.
