«Винер повторяет: «Забудьте о боли». Интервью Дмитрия Крамаренко о дочери и темной стороне гимнастики
Лала Крамаренко — прима современной российской художественной гимнастики. В Европе она доминировала по юниорам, а до взрослых международных турниров толком не доехала: В 2021-м году на Олимпиаду в Токио поехали сестры Аверины, дальше помешали травмы (особенно осложнение после удаления мениска) и отстранение России. Его Лала переживала болезненно: «Когда ты вот должен был выйти на Олимпийские игры в Париж, а тебе говорят, что ты не едешь, то у тебя все… Год назад я вообще не могла об этом говорить, сразу слезы».
Последнее достижение Крамаренко — победа на Играх БРИКС-2024, где, по выражению Винер, выступала с «порванным коленом». Нейтрального статуса Крамаренко до сих пор не дождалась — впереди третья попытка его получить.
Февральский чемпионат России — первый после ухода с поста главного тренера Ирины Винер — Лала пропустила. Кажется, дело идет к завершению карьеры. Гимнастка говорит о желании попасть на Игры и ЧМ, но недавно призналась: «Не могу сказать, что я в удовольствие тренируюсь: у меня была травма. Заставляю себя».
В последнее время Лала все активнее говорит о тяжести жизни гимнасток — и речь не только о травмах:
- «Безусловно, у меня было РПП (расстройство пищевого поведения). Многие знают, что это такое, и это очень страшно. Я знаю одну худенькую девочку, которой сказали похудеть на 4 килограмма. Это ненормально»;
- «Когда я была маленькой, девочки постарше, когда был карантин, переставали со мной разговаривать, устраивали темную»;
- Весной Крамаренко выложила видео, где ее строго отчитывает Винер:
В прошлом году тему жестокости российской гимнастики актуализировал выпуск блогера Вити Кравченко с Маргаритой Мамун. Чемпионка Рио рассказала о насильственных методах работы Винер, которые нанесли ей психологическую травму, и сравнила тренера с абьюзивными родителями. И на Кравченко, и на Мамун Винер серьезно обиделась.
Крамаренко называла Ирину Винер «нашим лучом солнца в художественной гимнастике» и всегда высказывается о ней почтительно. Та тоже отвешивает Лале комплименты. Но очевидно: трудности на пути Крамаренко — не только внешние.
Лала — дочь тренера вратарей ЦСКА Дмитрия Крамаренко, в прошлом игравшего и работавшего в сборной Азербайджана (где прошла часть детства и его дочери). Гимнасткой Лала стала в том числе по его решению, Дмитрий же принимал решение и по операции на ее мениске.
Как он относится к травмам и переживаниям Лалы и методам Винер? Как общается с ней? Какая Лала в жизни и как она меняется? Об этом Крамаренко рассказал Sport24. На несколько наших вопросов ответила и Лала.
«Идет с первой тренировки чуть ли не босиком: «В ботинок ледяную воду налили»
— Как Лала стала гимнасткой?
— Еще когда футболистом сидел на сборах в Новогорске, видел звезд нашей гимнастики: Кабаеву, Батыршину, Зарипову, Барсукову. Ирина Александровна Винер с удовольствием пускала нас на тренировки. Говорила подопечным: «Пусть мальчишки смотрят. Выступать-то перед зрителями». И мебель мы девчонкам таскали. Мне очень нравилась гимнастика: как там отдают себя, как с ними работают тренеры. Думал: «Будет у меня дочка — отдам в гимнастику». И отдал.
— Кабаева уже считалась звездой?
— Нет, была совсем маленькой. Звездой считалась Амина Зарипова. Я больше всех любил именно Кабаеву. А дружил со всеми. У Ирины Александровны во всем суровая дисциплина, и футболисты часто подкармливали девчат шоколадками, мороженым. Втихую — это же все запрещалось.
— Лалу тоже балуете?
— Всегда! У меня всегда была склонность к полноте, я себя ограничивал. Лала прекрасно знает, что ей можно, а что нет. Съест шоколадку — потом ее отработает.
— Как вспоминаете обучение Лалы в Баку?
— Базу ей дали отличную. Отношение было профессиональным и в то же время лояльным. Можно было сразу после тренировок пойти с тренерами в кафе посидеть, посмеяться. И в гостях у нас они бывали. Никакой дистанции.
Когда настал момент попробовать силы в Москве, бакинские тренеры на нас, естественно, обиделись, тем более они тогда и в сборной работали. Но так случилось, что из сборной их, мягко говоря, попросили, когда пришла Марьяна Васильева. Считаю, что это несправедливо.
Останься мы в Баку, Лала тоже заявила бы о себе.
— С какими сложностями Лала столкнулась в новых условиях?
— В Москве отличалась от всех: темненькая, гибкая. Возвращается с первой тренировки, идет чуть ли не босиком: «Мне в ботинок ледяную воду налили». Чего только там ни делали девочки! Но это закаляло характер.
— В каком возрасте Лала впервые расплакалась из-за гимнастики?
— Ой, это очень часто. И до сих пор бывает. Навзрыд.
— Можно пример?
— После переезда в Москву Лала не могла понять отношение, которое встретила в России: «Вы дети, но это спорт». И жесткость тренеров Лалка не понимала — лет до 13 лет, пока не попала в сборную. Туда она стремилась именно к Винер. Но там как? Сначала тебе кажется: «Ах, сборная! Ах, Ирина Александровна!» А потом сталкиваешься с огромной ответственностью.
— Лала приходит после тренировки в слезах. Что ей говорите?
— Даю паузу: «Выпей водички, успокойся». Стараюсь рассмешить, отвлечь. Отойдет, тогда можно и обсудить. Хотя бы по телефону — зачастую иначе и невозможно.
— Рассказывает все?
— Свои секреты хранит. Года три назад был турнир в Баку — через пару месяцев после ухода ее бабушки. Ее смерть стала большим потрясением для Лалы, чего никто не знал. Сам я тогда был на сборах с ЦСКА, но турнира ждал. Сам-то он не ключевой, но мне было важно, чтобы Лала выступила там хорошо. При этом чувствовал: у нее не получится из-за эмоционального фона. И тут она звонит: «Пап, все сыпется из рук». Объяснял: это понятная реакция на потерю близкого человека.
— Как Лала выступила?
— Заняла призовое место. Тогда я понял, какая у нас с ней сильная связь. Пусть и тренеры на нее поддавливали. Я успокаивал Лалу: «Ирина Александровна — тренер и имеет на это право». Хотя сам хотел прямо набрать тренерам и объяснить: «Хотя бы после такого горя могли бы не давить на дочь».
— Кажется, теперь понимаю, почему на вопрос о детстве Лала тоже расплакалась.
— Как раз вспомнила Баку. Она очень любит этот город, постоянно туда просится. Последний раз была там шесть лет назад, когда еще я работал в сборной Азербайджана, а бабушка была жива. Баку она любит так же, как Москву.
— Сейчас Лала часто плачет?
— Все чаще может на меня обидеться. Но как бывает: пустит слезинку, уйдет в комнату — и через 5 минут вернется. Пример — болела она, я говорю: «Надо выпить вот эти витамины». Она: «Пап, ну не могу, это горькое». Я: «Ну надо, надо». И все, обижается. Потом раз — и отошла. Возраст, наверное.
— Сколько раз слышали от Лалы: «Все, ухожу»?
— Многократно. Но вскоре остывала: «У меня в 8 утра тренировка. Или хореография».
— Слышите пять раз, десять — и все равно не забираете.
— Как-то она слегла с температурой 38. Нехорошо так говорить, но я думал: «И хорошо, что заболела. Поваляется, я ее чаем напою — и отойдет, возьмется за ленты и будет что-то делать под музыку». Я говорю: «Успокойся, отдохни. У тебя колено больное, мениск поврежден, тебе надо будет сейчас плазму колоть». Но она растворяется в этом вся.
Во время сезона Лала бывает очень редко дома, хорошо, если два раза в месяц. Ее дом — Новогорск. Ей-то в таком режиме уже привычно, а нам сложнее, скучаем.
«Когда вижу Лалу на костылях, задаюсь вопросом зачем отдал ее в гимнастику?»
— Самая болезненная травма Лалы до мениска?
— Лет семь назад перед самым выходом на помост оказалось: в пятке трещина. Но она отработала вопреки острой боли, взяла медаль и выиграла многоборье.
Когда вижу дочку на костылях, задаюсь вопросом, который вы задали: «Зачем ее туда отдал?»
— Хороший вопрос.
— У нас в семье я добрый полицейский: успокаиваю. А Ира — как любая — в хорошем смысле — сумасшедшая мама: делает для дочки все. Если мама указывает на режим, учит поведению, я сглаживаю углы. Когда остаемся один на один, супруга мне пеняет: «Зачем ты так?!»
— Понимаю.
— Жена долго переживала из-за того, что у Лалы не будет Олимпиады-2024. Я пытаюсь донести до Лалы и до Иры: это не самое важное в жизни. Многие спортсмены стремятся попасть на Игры, возможно это их единственный шанс. Но Олимпиада — еще не все.
— Лала до Токио не доехала.
— Многие говорили, что должна была. Готовилась, была в хорошей форме. Обыгрывала и Авериных, и Горносько, взявшую в Японии бронзу. Но решение за главным тренером, ей виднее.
— К мениску. Вы говорили, что сами на правах отца принимали решение об операции.
— Да. Изначально обратились к ведущим специалистам. Глава медицинского департамента ЦСКА Эдуард Николаевич Безуглов посоветовал обратиться к немецким специалистам. Те посмотрели результаты МРТ и сказали: травма очень непростая, встречается достаточно редко. Там не просто задет латеральный мениск — и киста Беккера, тело Гоффа… Про операцию добавили: гарантия успеха — 50 на 50. Потом я решил обратиться к врачу, который относительно недавно проводил операцию моему племяннику.
— Он спортсмен?
— Успешный теннисный тренер, работал с Ариной Соболенко. У него тоже были серьезные проблемы с коленом — прооперировали удачно.
У Лалы улучшений как таковых не оказалось. Тупая боль осталась надолго, да и сейчас колено не такое, как было раньше. Потому мы с Лалой решили дать еще большую паузу — чтобы перестала набираться жидкость.
— Кто оперировал Лалу?
— А стоит называть? Юрий Постнов. Не понаслышке знаю этого специалиста. Он провел немало хороших операций.
— Вы довольны тем, как Постнов провел операцию?
— Повторю: травма очень уж сложная. При вскрытии обнаружилась проблема с передним и задним рогом, и врач сделал резекцию с обеих сторон.
Дальше, возможно, потребуется повторная операция. Не исключаю, что уже за границей. Все зависит от желания Лалы. Так часто залезать в колено тоже нехорошо.
— Если бы такую травму получил ваш футболист, вы бы инициировали операцию в Германии?
— Откровенно отвечу. Я не доктор, но немцы сказали: у нас на поток поставлены эти операции, мы гарантируем, что все будет хорошо. У меня в характере признавать, если я в чем-то не прав. Так вот, может быть, я и ошибся, приняв такое решение с Лалой. Но один Бог знает, была бы удачной операция в Германии. Свои четыре мениска — пусть это и не такие серьезные случаи, как у Лалы, — я оперировал в Москве. Мнение о том, что наши врачи хуже оперируют, чем немецкие и израильские, считаю неверным. На моем веку были примеры спортсменов, неудачно оперировавшихся за границей.
— Кажется, негативных примеров в России больше.
— Что меня тут сподвигло? Немецкие специалисты сразу не взялись за это: «Можно делать операцию, а можно не делать. И мы не гарантируем, что после нее Лала будет выступать на прежнем уровне».
— А российские врачи гарантировали?
— Они понимали, за что берутся. И взялись. Может, решение и было неверным — нужно время, чтобы дать оценку. От организма тоже зависит, от восстановления.
— Чувствовали, что реабилитация шла слишком долго?
— Да. Тут скажу теплые слова об Ирине Александровне Винер. Мы с ней всегда была на связи, она предлагала отвезти Лалу на операцию в Израиль.
— А вы что?
— Лала сказала, что не хочет никуда ехать. Может, сыграл патриотизм. Лалу ведь звали выступать и в Италию, и в Турцию. Отказывалась: для нее Россия — все.
Но через месяц-полтора после операции Лала поехала все-таки в Израиль, показалась там ведущим специалистам. Ирина Александровна взяла все расходы на себя: и проживание, и месячную реабилитацию.
— Винер заявила, что Крамаренко по ошибке удалили здоровый мениск.
— Это эмоции, и я их понимаю. Ирина Александровна защищает своих девчонок, встает за них горой. Ей действительно было обидно, что с Лалой так произошло. Я Ирине Александровне сказал: «Здесь никто не виноват, кроме меня. Не Лала приняла это решение — только я».
— Почему не Лала? Она взрослый человек.
— Я не настаивал абсолютно ни на чем. Мы обсудили, и Лала сказала: «Хочу оперироваться здесь».
— Вы же ранее подтвердили, что приняли решение сами.
— Я абсолютно ничего не навязываю. Да, свое мнение озвучиваю. Тренировочный процесс — не мое дело, но предложить могу. И Лала поддержала.
«Перед Играми БРИКС сказал Лале: «Давай все, хорош! Красиво закончишь»
— После операции она сразу стала рваться выступать?
— Да. Мы пытались остановить. Ее сразу — как я считаю, поспешно — стали звать на шоу, мастер-классы.
— Лала и прежде выходила на шоу недолеченной.
— Очень часто. Несмотря на все санкции, Ирина Александровна проводит все эти мероприятия: на День Победы, на Новый год, шоу Немова, шоу Хоркиной, на День города, День России… И программы там очень энергозатратные. Я смотрел и не понимал, как это Лалка выдерживает. Там четыре предмета, она переходит с одного на другой. Да, очень красиво, но четыре с половиной минуты под живую музыку — очень тяжело.
Простуда для Лалы — совсем не травма. Хотя тоже тяжело — дыхание ведь перебивается от чихания и кашля.
— Остановить нереально?
— Вообще! Давай вспомним, когда у Лалы было только подозрение на мениск. Это 2023-й, впереди — «Небесная грация». Звоню ей: «Давай возьмем паузу». На что Лала ответила: «Хочу бороться до конца, зрители меня поддерживают. Это же сборная».
Вспоминаю слова Газзаева: «Для меня голеностоп — не травма». Когда меня в золотом матче долбанули, я молил: «Елки-палки, только бы не колено!» На 96-й минуте Тихонов мне забил, я подумал, что лучше было бы замениться, уступить место Хапову. На самом деле, хорошо, что остался.
— Год назад Лала, едва восстановившись, победила на Играх БРИКС.
— Работала через не могу. Доходило до слез. Боль была очень сильная.
— Обезбол помогал?
— Обычные таблетки — разрешенные ВАДА — действовали в течение получаса. Те, что посильнее, как правило, запрещены. Но Лала победила — в том числе и себя, и вот эту травму непростую, и какие-то интрижки.
— Вы про судей?
— Да. По-моему, если ты сильный спортсмен, тебя мало кто может задушить. Все видно на ковре.
— Вернемся к Лале. Тогда в Казани выглядело так, что она вот-вот потеряет сознание.
— Так и было. Но сыграла сила воли. Лала сделала себе имя и не может опуститься ниже этой планки. Если бы у меня был такой характер… Я очень мягкий человек. А в Лале я никогда не сомневался.
— Почему?
— Очень верю в ее способности, характер. Но, как и всегда, переживал за здоровье. Даже пытался ей подсказать, как нужно приземляться: на голеностоп — и только потом на колено. А перед Играми даже думал: «Может, ну их?»
— В какой момент?
— Дома заводил разговоры: «Тебя же беспокоит колено!» А Лала: «Нет, выступлю. Это моя цель». Уже незадолго до выступления, посмеиваясь, сказал: «Лала, ты красиво закончишь. Тебе в декабре 20 лет. Давай все, хорош! И травмы бесконечные, и напряжение. Тем более, Олимпиады нет». Лалу же весь тот год беспокоила нога — не простая травма, даже не мениск. И на тренировках, и на соревнованиях она чувствовала острую боль.
«Винер в сердцах сказала Лале поменять тренера. Дочь отказалась»
— На Гран-при 2023 года Лала выступала с травмой, о чем никто не знал. После многоборья вы о травме рассказали. Почему?
— Не выдержал. После этого у меня состоялся очень сложный разговор с Ириной Александровной.
— Что Винер сказала?
— Начала с того, как Лала талантлива. А потом технично перешла на травму: «Зачем про нее рассказали? Знаете же: мы стараемся об этом не говорить». Я тут же перебросил мяч на ее половину поля: «Это же лучше для вас. Ваши гимнастки, несмотря на боль, выходят и побеждают на протяжении последних двадцати лет». Тут Винер согласилась: «Да, Дим, ты правильно говоришь».
Моя точка зрения: люди должны знать, что красота художественной гимнастики — сумасшедший труд и море травм. Я хотел донести до людей, через что проходят спортсменки. Ирина Александровна часто повторяет: «У вас ничего не болит, забудьте о боли. Вы должны выйти и показать». Я полностью на ее стороне. Но не в том, что людям лучше не знать о травмах.
— Вообще часто общались с Винер?
— Года три назад она позвонила. Хотела, чтобы я оказывал хорошее влияние на Лалу. Отлично побеседовали. Ну да, подход у нас разный. В тот раз после травмы Лалы она сказала: «Вы же тренер, у вас свои воспитанники. Должны понять». Но я к своим воспитанникам отношусь иначе. Никогда не стану на них орать.
Вы еще учтите: Савицкая тоже придерживается старой школы. И вот, с одной стороны, у тебя Ирина Александровна, с другой — Ляйсан. А ты все это терпишь, потому что любишь. Лала же и тренеров любит! Но в какие-то моменты чувствует несправедливость и теряется. Не может понять, почему ее не могут похвалить.
— Лала могла возражать хотя бы Савицкой?
— И даже Ирине Александровне могла. Во всяком случае, показать всем видом: это ей не нравится. Если в тренировочном процессе тренеры давят — может и обидеться, уйти. Или заявляет: «У меня плохая хореография. Я только после турнира!» С нами Лала спокойная. Пример: когда отходила от травмы, захотела в Питер на выходные. Я ей объяснил: пока не стоит, сначала надо прийти в себя. Обижается, но потом отходит.
— Винер настаивала на уходе от Савицкой, а Лала отказалась. Почему?
— Лала очень преданная. Она с Савицкой с 12 лет, за это время в их отношениях было многое: скандалы, склоки, искры. И победы они переживали вместе. Кто-то скажет, что я додумываю, но, может, Ирина Александровна просто в сердцах сказала Лале поменять тренера. Предлагала ей Юлию Барсукову. Дочь отказалась. Ляйсан я объяснил: «Что бы между вами ни происходило — Лала за вас. До конца».
— На здоровье Лалы повлияли методы Винер?
— Так многие считают. Но я не согласен. Методы Ирины Александровны работали на протяжении 20 с лишним лет. Многие называют их жесткими, говорят о строжайшей дисциплине, сумасшедших тренировках, натянутых нервах. Это все понятно. Но во главе угла стоит результат. И он достигался самыми разными гимнастками на протяжении 20 лет. И меня удивляют люди, вообще не связанные со спортом, которые рассуждают: «Как так можно?»
Когда мы отдавали Лалу в художественную гимнастику, я был готов к тому, что впереди труд, слезы, срывы, травмы. Но я видел: этого хочет Лала. После всех этих срывов всегда говорил ей: «Давай заканчивать». — «Нет! Завтра тренировка в 7 утра!»
— Я о том, что именно в последние годы на Лалу — флагмана нашей сборной — возросло давление.
— А если вернемся на 30 лет назад? Сейчас и футбол, и гимнастика атлетичнее — другие скорости, физподготовка. Да и Хоркина, Кабаева, Валиева не обходились без травм. Как через них проходил наш Игорь Акинфеев! И дай Бог каждому играть так, как он это делает сегодня. Кто-то не выдерживает таких потрясений и уходит в сторону, другие достигают результата.
«Газзаев снимал часы — это был знак: всем конец»
— У вас в футбольной карьере была своя Винер?
— Конечно.
— Газзаев?
— Точно. И для вратарей у него не было никаких послаблений: фартлеки бегали наравне с полевыми и штрафы платили точно так же, если не добегали. Или за лишний вес. Но вспоминаю Бескова и Лобановского, смотрю сейчас на Тутберидзе и Тарасову и вижу: у всех была одна цель — результат. И результат был у их спортсменов наивысшим. Во многом как раз за счет жестких методов. Даже жестоких.
— Почему вы такие методы не применяете?
— Краем глаза видел, как тренирует Тутберидзе. Нет, я так же вести себя с футболистами не готов. Но раз ее фигуристки побеждают, значит, все правильно.
— Газзаев мог унизить, оскорбить?
— Такого не припомню. А то, что он говорил, с годами я и сам, как тренер, взял на вооружение. Убирал ли я мяч под себя или прокидывал между ног сопернику — а такого не позволялось, естественно, — тут Газзаев и орал, и наказывал. Или садился я в автобус за пять минут до отправления, а Газзаев на это: «Где ходишь? Должен быть за 15–20 минут».
— Довольно нежно на фоне гимнастики.
— Конкуренция там выше. А значит, и необходимость доказывать, что ты лучшая. Вспомнил еще историю с Газзаевым.
— Всегда интересно.
— С Лешей Березуцким не так давно обсуждали. У Газзаева были золотые часы. И когда ему что-то не нравилось, перед теорией Валерий Георгиевич эти часы снимал и откладывал в сторону. Это был знак: всем конец, предстоит жесткий разбор.
— Вы Газзаева боялись?
— Я — да. Особенно когда был молодым. Один его взгляд испепеляет!
— Вам меньше доставалось, чем полевым?
— Что ты! От Валерия Георгиевича вратарям больше всего прилетало. Потому что в прошлом он сам был прекрасным нападающим. Всегда находил ошибки, а хвалил очень редко — только если чего-то достигаешь, тебе все прощается. И что удивительно, когда я пропустил от «Спартака» в золотом матче, Газзаев меня поблагодарил.
«Винер — личность мирового масштаба. Никто не имеет права осуждать ее»
— Без жестокости Винер чемпионкой не стать?
— Стать. Видел, как Зарипова вела Маргариту Мамун. Амина — жесткий человек, за словом в карман не полезет. Но это не Ирина Александровна. Как и тренер сестер Авериных — Вера Шаталина.
— Слышали лично, что Лале говорили на тренировках?
— Всего пару раз. Не выдерживал и уходил. Я и соревнования ее смотрю только в записи, зная результат. Стараюсь себя занять: зимой вот от снега машину откапываю, а то и уезжаю куда-нибудь.
— А мама?
— Смотрит, еще бы! Как и сестра. На одно выступление в «Лужниках» меня заставили пойти. Это и не соревнование было, но я полжизни тогда потерял.
— Вы методы Винер не одобряете?
— Еще раз вспомним наших великих тренеров: Тарасова, Карполь, Лобановский, Трефилов, Тихонов, Газзаев. Гандбол, хоккей, баскетбол, волейбол — не находишь ничего общего? Все они требовательны. И Винер — в этом ряду. Личность мирового масштаба. И никто не имеет права осуждать ее. Когда Винер принимают в Кремле, вручают один орден за другим, никто у нее не спрашивает про методы. Она приносит результат — и девочкам, и стране.
Лала вот выезжала на мастер-класс в Ростов, Самару, Воронеж. Толпами приходят малышки! И все хотят попасть в академию Ирины Александровны Винер. Изнурительные тренировки — да. Лишены детства — да. Но в 20 лет ты уже «ветеранчик» в гимнастике — и жизнь у тебя только начинается. В отличие от футболистов, а про хоккеистов вообще не говорю. Лала, кстати, узнала, сколько зарабатывают в НБА, НХЛ, футболисты в топ-лигах. И говорит: «У нас таких денег и близко нет! При этом — и гимн, и флаг России». Согласен с Лалкой: несправедливая разница.
— Смотрели видео Вити Кравченко с Маргаритой Мамун?
— Знаю, о чем говорила Рита. И понимаю ее. Маргарита имеет право на мнение. Но давай отметим: она олимпийская чемпионка. И тут нужно добрые слова сказать в адрес ее тренера Амины Зариповой, ученицы Ирины Александровны Винер. Зарипова сработала тут в том числе как буфер. Знаю Амину как моментами жесткого человека. А Рита — девушка с характером, и ей не все подходило. Но это трио — Ирина Александровна, Рита и Зарипова — в конце концов сработало.
— Винер говорила: дети не понимают, когда их гладят по голове.
— Так и есть.
— Было ли такое: Лале от Винер доставалось, но она без такого отношения уже не могла?
— Понимаешь, такой вот Лалка человек. У Риты была и Амина Зарипова — та всегда была рядом, поддерживала. Так Рите, наверное, было удобно. Но, кстати, и накричать Зарипова могла, на Лалу в том числе.
— Методики Винер — советские пережитки? Они уходят в прошлое?
— Не думаю. Тутберидзе мы к советской школе относим? В любом случае, ее подход оправдывает себя. Вспомнил тут: Калитвинцев мне рассказывал историю про Лобановского.
— Какую?
— Я однажды спросил Юру: «Как тебе, суперодаренному, техничному футболисту, было у Валерия Васильевича? Ты же не был готов к его нагрузкам?» Калитвинцев вспомнил: «Играем в квадрат перед тренировкой — хи-хи, ха-ха. Поворачиваем голову — идет Лобановский. И вся команда: опа-опа! Собрались, сразу приняли серьезное выражение». Понимали: идет личность. С Лобановским почти у всех, включая Юру, случилась химия — потому что его уважали.
— И боялись?
— В хорошем смысле — да. Как боялись и Винер. И это же супер! Ирина Александровна классно себя преподносила: костюмы, шляпы.
— Как Лала восприняла уход Винер со своего поста?
— Шок. Первые слова: «Да ладно! Не может быть!» Ирина Александровна никому ничего не говорила. Лала тут же написала ей — со слезами в глазах. А мне сказала: «Пап, как я вообще буду без нее на ковре? Как?!» Я говорю: «Винер же останется линейным тренером». — «А если и этого не будет? Поворачиваюсь на тренировке — а Ирины Александровны нет». И это несмотря на все оры, крики, недовольства, обиды.
Лале нравятся Лепс, Ваенга, Эмин Агаларов. А еще — Пугачева и другая музыка СССР 80-х
— Ощущение, что в жизни гимнасток, и в частности Лалы, просто нет времени и сил на что-то помимо гимнастики.
— Лала любит читать, ей нравятся стихи — отрывки из Пушкина, других классиков. По математике Лала, правда, не успевала — при помощи мамы пыталась нагонять дома. А когда пошли серьезные поездки, сбои стало давать и чтение.
Сейчас она учиться не успевает. По сути, занималась с ней только мама — класса с седьмого. Учителя, дай им Бог здоровья, шли на уступки.
— Какие виды спорта Лале интересны помимо гимнастики?
— Ой, все. Смотрит с нами фигурное катание, хоккей, биатлон. Знает все расписание футбольного ЦСКА и спрашивает: «Пап, смогу прийти вот на этот матч. Достанешь билет?» Когда они с Дианой приходят, обычно играем удачно. Сам им говорю: «Лал, ты придешь? Диан, а ты?» Кстати, супруга Владимира Федотова здорово объединяла жен тренеров и поддерживала нас.
— Кого Лала знает из ЦСКА?
— Многих знает. И ее знают. Торопа знает, Заболотный ей нравился. За Игоря, понятное дело, переживает.
— Вы как футболист научили Лалу какому-то трюку?
— Подбрасывание мяча пяткой. Сейчас учим жонглирование, потом будем ловить на шею.
— Что еще увлекает Лалу?
— Под чтение она засыпает! (Смеется.) Любит ужастики от известных режиссеров, ходит в театр. Недавно они с мамой вытащили меня на «Щелкунчика», хотя я прям домосед.
Удивительный человек: за что ни возьмется — все получается. В Баку год ходила в музыкалку, на фортепиано. До сих пор пальцы помнят. «Евгения Онегина», километровый отрезок, может рассказать наизусть — я удивляюсь. Советуется с нами, под какую музыку выступить. Все говорю ей: «Когда же ты под Муслима Магомаева выступишь?» А она: «Пап, Ирина Александровна говорит, что под нее выступают уже много девочек». Как по мне, «Синяя вечность» — прямо для Лалы.
— Из современной музыки что Лалу цепляет?
— Лепс, Ваенга, Эмин Агаларов. Смотрели вот с ней фигурное катание. Все прокаты — под западную музыку 80-х. Так Лалка спрашивает: «А почему нет наших песен? Что, разве плохая музыка в то время была?» И начала перечислять: Мартынов, Антонов, Пугачева. Анна Герман тоже ей нравится.
— Были опасения, что из-за спорта дочь может вырасти ограниченной в знаниях?
— Старался объяснять: спорт не вечен, надо развиваться помимо него. Хорошо, что у Лалки есть хобби. Учит языки, говорит на английском, пусть и на ломаном. Прививаю классическую литературу.
— Бывало, что оценки в школе ей рисовали?
— Ха, ну конечно. Никто, само собой, за нее не просил, основные предметы Лала и сама спокойно закрывала. Просто многие знают, кто такая Крамаренко, чем занимается. Вот и закрывали предмет. Правда, с универом неприятная история вышла.
— Это какая?
— Обещали помочь с поступлением в питерский институт Лесгафта — через федерацию. Лала собрала все документы, готовилась после очередных соревнований подавать. А один нехороший человек сначала ее игнорировал, а потом и вовсе сказал: «Время сдачи документов истекло. Вы не успели». Хотя до этого подтверждал: «Да, все хорошо, Лалу ждут, время есть».
— Как решилось?
— Пошли в РГУФК. Там нас встретили с распростертыми руками! Но я объяснял дочери: «Ты должна учиться. Ходить на пары, ничего не пропускай без повода!»
— Чувствуете, что Лала взрослеет?
— Да. Стала более профессионально подходить к спорту: «Если не сегодня — значит, завтра. Что-то не получается в художественной гимнастике — получится вне ее». Ирина Александровна, может, почувствовала, что ей нужно отойти в сторону — и Лала тоже должна быть готова в свое время.
— Что для этого нужно?
— Образование. Еще когда мы переехали в Москву и поняли, что с гимнастикой у Лалы серьезно, я сказал ей: «Как только скажешь, что все — я тебя забираю, и ты начинаешь учиться».
Недавно она подсела на английский: наняла репетитора, читает. Поступила в Лесгафта — посещает не так часто, но сдает экзамены. У нее есть хобби: кроме фортепиано здорово рисует, готовит десерты — знает, что я люблю сладкое.
— Как видите отношения Лалы с парнями?
— Доверяю Лале и Диане — им надо давать свободу. Но в определенные традиции им надо вписываться. Дома быть не позднее одиннадцати. Ночные клубы, алкоголь — табу. Нельзя ни в коем случае. Это они тоже поняли: выпивку Лала даже не пробовала. Татуировки для меня тоже под запретом.
«Такие, как Акинфеев, рождаются раз в 100 лет. Точно не желал бы сыну карьеру вратаря»
— Журналисты называют Лалу самой несчастной гимнасткой своего поколения. Справедливо?
— Не совсем. Да, мы понимаем, почему Лала не попала на Олимпиаду. Если бы не санкции — могла бы пойти еще дальше. Но на каких соревнованиях она выступала, какую славу заработала во всем мире, как ее узнают по элементам? Лала недавно дала благотворительные мастер-классы в Турции. Детишки из бедных домов, сироты за ней тянулись, смотрели с восхищением. Поразительно!
Лала говорила мне: «Папа, на гимнастику так не ходят, как на футбол. А ведь так здорово приносить публике радость!» А я ей: «За всеми этими тренировками народ не должен видеть, что у тебя проблемы, травмы». Это никого не интересует. Меня еще Газзаев этому научил.
— У Лалы получается кайфовать?
— Мне бы хотелось. Но чаще соревновательный момент выходит на первое место. Бывает, Ирина Александровна или Ляйсан говорят ей: «Кровь из носу нужно побеждать!» Потом пересматриваю запись и говорю Лале: «Ты здесь закомплексованная, зажатая». Кстати, часто, травмы идут от психологии.
А вот когда она наслаждается — все гладко.
— Предположение: уйдя из спорта, Диана чувствует себя свободнее и счастливее Лалы. Нет?
— Лалке нравится жизнь спортсменки. Диана другая. Недавно у меня спросила: «Пап, а отпустишь меня одну в поездку, когда сессию закрою?» И я уже такой: «Опа-а». Они уважают меня как отца, но вечно их держать не смогу. Растут же.
— Кто из них быстрее взрослеет?
— Лала давно самостоятельная. И более хозяйственная: все по полочкам, аккуратно. Уж особенно когда собирает свой неподъемный чемодан на сборы! А Диана — голова. Организованная девочка: быстро договаривается, бронирует, заказывает.
— Нам Лала сказала, что не хочет, чтобы ее дети пошли в гимнастику. Понимаете почему?
— Да. Вижу, через что она проходит. И еще понимаю: человек, который реально любит свое дело, может разозлиться на тренера, начальника. Все это временно, просто эмоции.
— А вы бы сыну или внуку желали карьеру вратаря?
— Точно нет. Такие, как Акинфеев, рождаются раз в 100 лет. Психологически быть вратарем невероятно сложно. Огромная ответственность! Ты то и дело пропускаешь, а еще ты можешь пустить бабочку… Яшин не мог играть на домашнем стадионе после ошибки в игре за сборную — трибуны его освистывали. Хотя это даже ошибкой не было! Играл только на выездах. Помогала рыбалка.
— Лала может стать тренером?
— Думаю, так и будет!
Бонус: полтора десятка вопросов Лале Крамаренко
— Сопротивлялась, когда тебя отдавали в гимнастику?
— Нет. Если бы мне не понравилось, я бы закончила — и родители это приняли бы. Моя сестра Диана занималась художественной гимнастикой пять лет. Когда мы переехали в Москву и пошли на ОФП к Савицкой, Диана сказала, что не может. И ушла. У Дианы совершенно другие таланты — учится в МГИМО. Очень умная, а я спортсменка. Друг друга дополняем.
— В детстве выбор в пользу художественной гимнастики был очевиден?
— Я начала спортивную карьеру очень рано, в два с половиной года, в Баку. И не выбирала гимнастику. Первые тренеры дали базу, когда я подросла, мне понравилось. Уже в осознанном возрасте попала к Ляйсан Савицкой. Потом, в 12 лет, я попала к Ирине Александровне. У меня никогда ничего не получалось с первого раза, всегда через тернии к звездам.
— Родители разбираются в правилах художественной гимнастики?
— Мои — нет. Для этого надо ходить на судейские семинары или быть в спорте с самого детства. Да лучше и не разбираться, а просто наблюдать и наслаждаться.
— Иногда родители вмешиваются в работу тренера, не зная всех тонкостей.
— Не мой случай. Никто у нас не лезет в спорт, только поддерживают, дают нужные советы. Обсуждаем только с позитивной точки зрения. Про несправедливое судейство, например, не говорим. Ну а если гнобить тебя со всех сторон — это уничтожит.
— Бывают моменты, когда тебе хотелось бросить спорт?
— Очень часто. Родители помогают — знают, каково быть спортсменом. Находят нужные слова: «Ты уже столько времени потратила на эту гимнастику, будет жалко». (Смеется.) Всегда будут на моей стороне, вне зависимости от моего решения.
— Когда ты была ближе всего к тому моменту, чтобы, как Диана, сказать: «Я устала, я ухожу»?
— Каждый день так говорю. (Смеется.) Что-то на тренировке случилось, Ирина Александровна накричала, я звоню папе: «Все, заканчиваю, больше ничего не хочу». А он: «Все, я тебя забираю». Через три секунды я такая: «Нет, папуль. У меня завтра в восемь утра тренировка».
— Случай, когда ты думала: «Вот теперь с гимнастикой и правда все»?
— В 2017-м у меня был перелом пятки. У нас было упражнение «лягушка». А я в гипсе, не могла ничего делать. Тренеры на меня кричали. Тогда взяла костыли, ушла и два месяца не ходила на тренировки.
— Чем ты занималась эти два месяца?
— Лечилась. Это было лето, с мамой в Краснодар поехали. Прекрасное время было, я бы повторила его. (Смеется.) Вернулась, когда про Европу говорить начали.
— Когда-нибудь была близка к тому, чтобы зазвездиться?
— Такого быть не может. Тренеры часто такое говорят: «Спустись на землю. Ты никто, и звать тебя никак».
— «На детях гениев природа отдыхает» — слышала когда-то такое в свой адрес?
— Это стереотип. Мне все время Ирина Александровна говорит: «Не подводи свою фамилию. Ты — Крамаренко. Помни, кто у тебя дедушка, папа».
— На одном из турниров иностранный комментатор — видимо, еще и фанат футбола — сказал про твое выступление: «Даже отец Лалы никогда не обращался с мячом с такой грацией и мастерством».
— Да, папа присылал это видео. Это был юниорский ЧМ-2019. Я так не считаю: футболисты владеют мячом намного лучше меня. Абсолютно разные виды спорта — хотя спортсмены с мячом мне как родные. Мне футбол очень нравится, болею за ЦСКА, хожу, когда есть возможность. Поддерживаю Игоря Акинфеева, ну и Влада Торопа тоже.
— У тебя бы получилось в футболе?
— Не думаю. Когда играла с двоюродным братом в теннис, он сказал, что я бегаю как балерина. Гимнастки же постоянно на носочках.
— Женский футбол тебе как?
— Смотрела. Но не складывается с ним у меня. Надо быть очень отважной, чтобы стать футболисткой или хоккеисткой. Это все же больше мужские виды.
— Говорят, футболистки больше рубятся, не щадят себя.
— Конечно, женщины же безбашенные.
— Как сейчас обычно выглядят твои выходные?
— Сплю. (Смеется.) Могу и весь день, если нет съемок. Ладно, можем погулять, в кино пойти. Время написать родным находится каждый день. Звонить не всегда удается, хотя надо бы.
— Во время соревнований как держите связь?
— Когда слабо выступаю, сразу пишу маме. Например, первый вид так себе сделала — и пишу: «Мама, все плохо, у меня ничего не получается». Она начинает успокаивать. Помогает, особенно когда давление от тренеров. Поддержка необходима: от мамы, папы, сестры, тети.
— Рассказываешь родителям все?
— Естественно, не все. Мама вот считает, что я ей ничего не рассказываю. (Смеется.) Но у папы глаза везде, все равно все узнает! Например, про травмы.
