Этери Тутберидзе редко дает интервью. Но сделала исключение для Владимира Познера. Sport24 записал все самое важное из программы «Познер» на Первом.
Про нагрузки и ограничения
Часто читаю, что мы искусственно сдерживаем рост спортсменок. Что я могу на это сказать? Дайте мне такое средство — может, я им воспользуюсь. В этом сезоне, когда Алина активно росла, менялась и превращалась в маленькую женщину, его точно не хватало. Все эти перемены, которые произошли с ней, очень усложняли наш путь. Просто желание доказать, что мы не чемпионы на один раз, оказалось сильнее. Вот главное средство.
Нужно понимать, когда заканчивается сезон, и мы отпускаем всех на каникулы, мы никогда не знаем, кто к нам вернется. Когда нагрузки падают, организм направляет всю энергию в рост. И это нормально. Наверное, если бы в жизни девочек не было профессионального спорта, они были бы чуть выше и крупнее. Но спорт не может не влиять.
Про 14-летних детей на взрослых соревнованиях
Женское фигурное катание в России спрогрессировало, когда девочек стали допускать на взрослый чемпионат. Сотникова стала чемпионкой России, когда ей было 12 лет. Женя Медведева тоже начала побеждать достаточно рано — лет в 14, кажется. И сразу было понятно, что она покажет себя и на взрослом уровне тоже.
Чемпионкой США в этом году стала 12-летняя девочка, с тройным акселем. И сейчас уже выложила в сеть видео, на котором исполняет четверной лутц, самый сложный прыжок. У них не задумываются, допускать или нет. А мы почему-то должны сомневаться, сдерживать из-за того, что боимся пощекотать нервы взрослым спортсменкам. Может, им надо пощекотать нервы, чтобы они понимали, что их ждет дальше?
Говорят, что у таких девочек слишком короткая жизнь в спорте и приводят в пример Юлию Липницкую. Но Юлей восхищался весь мир, свою дозу любви она получила. Да, она отложила коньки. Никто не понимает, как это тяжело — жить, когда от тебя все чего-то ждут. Она прошла тот путь, который хотела пройти. И, думаю, счастлива тому, что была на вершине успеха и показала свои лучшие программы.
Этери Тутберидзе против всех. За что ненавидят тренера чемпионок
Про элементы ультра-си у взрослых
Сложные элементы можно сохранить и в 20 лет. Не вижу никаких проблем, за исключением того, что в этом возрасте спортсмены начинают отвлекаться на все вокруг. И это, конечно, мешает тренировочному процессу. Подростка ничего не отвлекает. В это возрасте спортсмены обычно голодны до результата. А как только они достигают этого результата, они начинают себя жалеть.
Единственное, что я не стала бы делать в 20 лет — это изучать новые элементы. Тело уже не настолько гибкое и послушное. А любой новый элемент — это травматизм. В подростковом возрасте все это дается намного легче и физически, и психологически.
Вообще дети, которые сейчас катаются, должны воспринимать четверные прыжки как что-то само собой разумеющееся. И ни в коем случае не должны их бояться. Раньше двойные прыжки делали, чтобы быстрее выучить тройные. Теперь то же самое должно произойти с тройными и четверными.
Про азиатскую генетику
Генетически азиатские фигуристки более координированы. Они не такого высокого роста и, как правило, все сухие. То, что они научились делать к 12-13 годам, им легче пронести дальше, потому что им не нужно бороться с весом, они не прибавляют по одному сантиметру в месяц.
Кроме того, у восточных спортсменов другое воспитание. Они не задают лишних вопросов и не обсуждают решения тренера. Показательный пример — Элизабет Турсынбаева. Ей 19 лет. И мы восстановили четверной сальхов. Сказали: «Лиза, надо делать». Она идет и делает, вообще без вопросов.
С нашими спортсменами так не получилось бы. У нас еще надо убедить родителей. И это получается не со всеми. Какие-то родители считают, что их дети и так прекрасны. Это постоянная борьба. Наших девочек сложнее подводить, чем девочек с Востока, сложнее убеждать, чтобы они зашли в какие-то прыжки. Перекатывают программы тоже с трудом. Иногда так перекатают, что задумываешься, а стоило ли вообще заставлять что-то делать.
h3. Про расставание с учениками
Наверное, жесткость сыграла свою роль в уходе Липницкой и Медведевой. Когда спортсмен уже что-то завоевал и думает, что теперь он может тренироваться по-другому, что обращаться с ним надо по-другому, начинается конфликт. Но как ты пришел к медали, только таким способом можешь идти дальше. Если я начну жалеть спортсмена, ничего не получится.
Если раньше за неделю ты мог раскоординироваться, то и сейчас так будет. Почему я должна приглашать для тебя отдельного хореографа, почему ты не можешь заниматься со всеми, если выиграл медаль? Ты сошел с подиума, и ты никто, ты должен подтвердить свой статус на следующем старте. У тебя есть прошлая медаль, но это никак не поможет тебе в будущем.
Как устроена команда Тутберидзе
Про жизнь в Америке
В начале 90-х я уехала в США — зарабатывать деньги. До этого каталась у Татьяны Тарасовой, где-то полгода. В тот период ей было не до меня. Думаю, она даже не вспомнит, что я у нее тренировалась. Она подводила Климову и Пономаренко к Олимпиаде. Собственно, после тренировок у Татьяны Анатольевны я решила, что буду заканчивать с профессиональным спортом и перешла в балет на льду, который отправился на гастроли в США.
Найти работу мне помогла трагедия — взрыв в Оклахоме. Русский балет, в составе которого я приехала в Америку, поселили в центр для бездомных, практически в эпицентре взрыва. Пока я выбиралась из здания, весь российский балет куда-то увезли. А я осталась. Я была в шлепках, с зубной щеткой, с полотенцем. Пожарник, который осматривал территорию понял, что мне нужно помочь. Мы долго бродили по улицам. Нашли дом, в который переселили русский балет, но там уже не было места. В итоге этот пожарник забрал меня к себе. У него была жена и двое детей. Потом именно он помог найти мне работу.
Пока в Америке у меня было все плохо, и нужно было доказать самой себе, что я могу наладить жизнь, я не задумывалась о возвращении. Финансово там работать очень выгодно. Они молятся на русских, считают, что мы лучшие специалисты в этой области.
Когда жизнь начала налаживаться, появилось ощущение, что я не живу — стою на перроне, а поезда проходят мимо. Поняла, что мне нужно вернуться. Решила, что должна пройти через все гадкое, что можно пройти в России, начать с нуля и, если пойму, что это не мое, то вернуться в Америку и окончательно там обосноваться. У меня там до сих пор много друзей. И это мои единственные друзья, за исключением ребят, с которыми я работаю сейчас, моей команды.
Про самую ценную победу
Сейчас не могу сказать. Наверное, самая сложная медаль — та, которую выиграла Алина на чемпионате мира. Для нас это был вызов и шанс доказать, что мы можем.
Как я отношусь к медалям? Мне запомнилась одна фраза Ирины Винер. Она говорила, что побеждает тот, у кого чище хвост. Наверное, имела в виду путь к победе. И я часто говорила Алине, что где-то наверху все предрешено.
Мы сидели после Олимпиады в Пхенчхане, немного отмечали. У Загитовой на столе лежали две медали. Мимо проходил какой-то кореец, остановился и сказал: «Это твои? Ты должна понимать — боги с Олимпа решили тебя за что-то наградить».
Про допинг-контроль и мельдоний
Для анализа нужно сдать не менее 100 мг биоматериала. На чемпионате мира Алине не удавалось сделать это сразу. Чтобы сдать анализ нужно пить воду и есть фрукты, а это — сахар. После короткой программы Алина не могла себе этого позволить.
Не знаю, почему после произвольной программы получилось еще дольше. Но это очень сложный момент — даже баночку, в которую сдается анализ, держит специальный человек. И это еще надо постараться, чтобы расслабиться в такой атмосфере и сделать все быстро. В том, что Алина столько времени провела на допинг-контроле нет никакой политики.
В истории с мельдонием, например, все намного сложнее. У каждой сборной есть свой поддерживающий препарат. У нас был мельдоний. Этот препарат помогает быстрее восстановиться сердечной мышце, но это не допинг. У российской стороны, кстати, был год, чтобы убедить в этом ВАДА. Знаю, что нужно было отправить специальное письмо, но этого почему-то не сделали.
Еще не понимаю, почему так много спортсменов попалось на мельдонии уже после его запрета. Нам заранее обозначили даты, когда можно было использовать этот препарат в последний раз.
Опросник Марселя Пруста
— Когда вы лжете?
— Нечасто.
— Чего вам не хватает?
— Здоровья для своей дочери.
«Она слышит музыку, остальное добирает по губам». Как живет дочь Этери Тутберидзе
— О чем сожалеете?
— Стараюсь не сожалеть.
— Заход солнца или восход?
— Заход.
— Собака или кошка?
— Собака.
— Горы или море?
— Море.
— Что не терпите в других?
— Ложь в глазах.
— Что не нравится в себе?
— Я не умею забывать, а следовательно не могу и простить до конца.
— Что для вас деньги?
— Средство для жизни.
— Что бы вы сказали богу при встрече?
— Господи, прости.