Бронзовый призер предолимпийского чемпионата России в танцах Елизавета Худайбердиева пришла в подкаст «Сделала!» от Sport24 и дала большое интервью Александру Петрову и Алене Волковой.
Ниже — текстовая версия откровенного интервью: о резонансных заголовках и хейте фанатов, феминизме и пищевых расстройствах в фигурке, нововведениях в танцевальных правилах (прыжки и отмена паттерна), а также о том, где черпать мотивацию, когда спортсменов из России отстранили от международных стартов.
«Я не жалею о словах после короткой на чемпионате России»
— После вашего последнего интервью с Егором было много шума из-за неоднозначного заголовка («Мне нравилась программа, движения, но я не понимаю, почему это «Ромео и Джульетта». — Sport24). Тебя такие вещи выводят из равновесия?
— Нет-нет, не вывело.
— Первая реакция?
— Просто facepalm какой-то. Первая мысль: «Я этого не говорила». А потом читаешь, что написано после заголовка, и думаешь: «Так тут же сказано противоположное заголовку». Понятное дело, что все такие статьи пишутся ради того, чтобы меня отметили в твиттере. (Смеется.) Снова сказали: «Господи боже, кто вообще спрашивает эту Худайбердиеву?» Я с вами полностью согласна. Но наше мнение не поменялось.
Нам нравится эта идея, нам нравится эта постановка, хоть мы ее не поняли. Более того, недавно вышло интервью Ирины Владимировны Жук, где она сказала: «Мы делали что-то абстрактное, каждый понимает образ по-своему». По сути, она объяснила то, о чем мы с Егором говорили. Но почему-то все решили, что, если ты понял как-то по особенному или не понял, что это в лоб «Ромео и Джульетта», значит, что тебе не нравится программа, ты считаешь это плохой постановкой. Но это не так.
— Так дальше заголовка никто и не читает — повод поругаться уже есть.
— Это наша с Егором проблема, что мы сформулировали это предложение так. Формулировка была плохая. Мы дали возможность эти слова вырвать из контекста. Когда читаешь интервью, можно подумать, что слова «это было что-то непонятное» сказаны в негативной окраске. Хотя, если посмотреть и послушать, Егор говорил об этом, наоборот, в позитивном ключе.
Степанова и Букин в образе Ромео и Джульетты
— А у тебя есть вообще объяснение вот такому количеству хейта именно в русскоязычном сегменте фигурного катания? Почему болельщики фигурного катания уже кажутся там более отбитыми, чем футбольные фанаты?
— Разве?
— Во всяком случае в комментариях на футбольных ветках пишут о фигурнокатательных фанатах как о чем-то таком, до чего нужно дотягиваться.
— Просто к футболу болельщики чуть-чуть охладели. Сейчас фигурное катание — это спорт номер один в России. Наша сборная — олимпийские чемпионы в команде. Чемпионат Европы — весь пьедестал. Все это освещает Первый канал. А в футболе результаты немного не те, которые ждут.
Я, правда, не согласна с тем, что в других странах по-другому. Везде есть токсичные люди. Год назад я полезла изучать аккаунты по фигурному катанию в твиттере. Хейтить спокойно могут люди и из Великобритании, писали из Германии или Франции. То есть не могу сказать, что именно русские болельщики ужасные. Вне зависимости от национальности и языка есть завистливые и злые люди. Им хочется выплеснуть эту неприятную энергию.
— Тебе вообще важен тот эффект, который исходит от твоих слов?
— Конечно. У нас многих спортсменов знают по их словам, а не по результатам. Мне все-таки хочется, чтобы меня знали не потому, что я назвала танец Степановой/Букина непонятным. Говорят, плохой пиар — тоже пиар, но мне это не близко. Поэтому мы и даем интервью реже.
— Есть пример лыжницы Степановой, которая достаточно успешна в спортивном плане, но и постоянно высказывается на какие-то темы, не всегда спортивные. Ты так активно идти в медийку пока не хочешь?
— Мои социальные сети до появления мужа в моей жизни — это были типа…
— Lifestyle.
— Даже не lifestyle — дневник соревнований. Правда. Если полистать, в какой-то момент там везде фотки с соревнований. Я ничем сильно не делилась, ничего не спрашиваю у подписчиков, как многие делают. Если честно, мне просто не близко это — выстраивать свой образ, что-то постоянно комментировать. Мне кажется, что без моего мнения люди справятся.
— А что изменилось с приходом мужа?
— Фотки с ним просто появились. (Смеется.)
— Плюс видео красивые с соревнований.
— Да, спасибо Кириллу (муж Лизы — продюсер Первого канала Кирилл Благов. — Sport24). Теперь, собственно, красивые видео, фотки с ним, и как бы все. А до этого я личную жизнь никак не показывала. В общем, спокойный инстаграм (соцсеть, запрещенная в России. — Sport24) у меня, раз в месяц что-то выкладываю, но не более.
— Если закончить тему с острыми интервью, о словах после короткой на чемпионате России жалеешь?
— Во-первых, те слова говорила не я — можете пригласить Егора и спросить его, жалеет ли он. Но, я думаю, он скажет, что не жалеет. Я тоже не жалею о том, что он это сказал. Ну, а чего жалеть, если ты уже это сделал?
— Но сейчас, когда эмоции остыли, тебе то, что происходило тогда, как-то по-другому видится?
— Опять же, резонанснее были слова Егора — я была более спокойна. Во-первых, я сильно младше, чем Егор. Это мой второй взрослый чемпионат России. Егор дольше шел к этой цели.
Но вообще всегда, когда еду на соревнования, я как минимум понимаю наши текущие возможности, а как максимум готовлю себя к худшему. В худшее легче верится, поэтому у меня не было каких-то особых надежд. Я была очень рада, что мы стали третьими. Понятно, что в отсутствие лидеров сборной, но это все равно круто.
— В танцах сейчас самое активное межсезонье. Несколько топовых пар распалось (Шанаева/Нарижный, Шевченко/Еременко, Морозов/Багин, Ушакова/Некрасов. — Sport24). Ты это с чем связываешь?
— Все просто: Олимпиада прошла. Большинство пар, которые распались, мне кажется, рассчитывали на третью квоту. Ради этого и работали. Какое рубилово-то было на чемпионате России в танцах. Возвращаясь к тому, что моя реакция была немного спокойнее: ты приезжаешь и понимаешь, что легко можешь быть как третьим-четвертым, так и восьмым. Мы не ехали на ЧР в статусе лидеров второго эшелона. Поэтому для меня огромное счастье, что мы уехали с бронзой.
Возможно, некоторые пары расстались, потому что терпели, шли к цели со своими партнерами, даже если что-то там не ладилось. А сейчас есть время для перемен. И если все так сильно не устраивает, то лучше расстаться, чем закончить или регрессировать со своим партнером или партнершей.
— Кстати, даже в интервью нескольких распавшихся пар проскакивает, что под конец отношения были так себе.
— Это очень важно. Если тебе некомфортно приходить на тренировки, приходить с тренировки домой, ты постоянно думаешь, что у вас плохие взаимоотношения — это очень тяжело.
Другой вопрос, хотите ли вы выбираться из этого. Бывает, что кто-то хочет наладить отношения, а вторую половину все и так устраивает. Что это вообще не самое важное в его или ее жизни. Есть много примеров пар, которые катаются с детства: они проходят рубеж 18–20 лет, и оказывается, что одному из них ничего не надо. А второй человек все так же хочет добиться чего-то. Приходится менять партнера или партнершу.
— Насколько влияет то, что в танцах девочек все-таки, наверное, чуть побольше, чем парней?
— Сейчас уже нет. Раньше приходило много одиночниц в танцы, которые катались без партнеров. Я вот так два года каталась. Сейчас в группах, как правило, все по парам. Либо меньше девочек стало уходить в танцы, либо мальчиков тоже стало больше — не знаю, с чем это связано.
У нас большая младшая группа — все по парам, насколько я знаю. Ну, может, одна девочка без партнера. А раньше таких могло быть шесть на группу, причем это длилось долго. Кто-то даже заканчивал, потому что не мог найти партнера.
Но уже потихоньку развеивается стереотип о том, что танцы — это легко, что это как-то не по-пацански. (Смеется.) Но раньше было отношение: «Фу, ты что, танцор?» Типа неудачник: ничего не умеешь, не можешь ни в одиночном, ни в парном, что пошел танцевать. Сейчас же мальчики прямо стараются.
— То есть нет такого, что девочки терпят, потому что понимают: другого партнера найти сложно.
— Нет-нет. Особенно на этом уровне, на котором распались наши пары. Я уверена, если Арину Ушакову, или Аннабель [Морозов], или Лизу [Шанаеву] что-то не устраивало, вряд ли они терпели, потому что «ой, меня же никто не возьмет такую». Это отличные танцорши — они и партнеров себе сразу же нашли, как видишь.
«Если не думать про объективацию — жить легче. У меня получается»
— Бетина Попова в одном из интервью говорила, что специфика фигурки во многом замешана на «сексизме и неравенстве полов» и что ей в обычной жизни это даже мешало. Было ли что-то такое у тебя?
— Мне не помешало. (Показывает кольцо на безымянном пальце и смеется.) Возможно, потому что я с самого начала поняла, что не буду встречаться с партнерами. Насколько знаю, у Бетины были отношения с ее первым, по-моему, партнером. Может, это сказалось. Но у меня не было никогда таких проблем. Вообще, в чем может проявляться сексизм?
— Как раз тебя хотели спросить.
— Просто я шесть лет работаю с мужчинами: партнер, хореограф и тренер.
— Наверное, имеется в виду давление, что они главнее тебя.
— Ну, конечно, они главнее меня — они мои тренеры.
— А партнер? Может задавить тебя авторитетом, потому что он главный, а ты должна молчать и не высказывать свое мнение?
— Тут ведь как: если не говорить о том, что твое мнение нужно учитывать, что ты такой же равноправный партнер в вашей паре, то к тебе и не прислушаются. У меня не было таких проблем. Наверное, хорошие партнеры мне попадались. Никто не говорил: «Я старше, я главнее, а ты сиди и молчи». Такое, может быть, существует у детей, совсем детей.
— Там до сексизма еще рановато.
— Да-да. Это скорее повредничать друг с другом.
Лиза Худайбердиева и Егор Базин на жеребьевке ЧР
— Фигурное катание — эстетический вид спорта, насколько там большой процент объективации? Когда на тебя смотрят не через призму заслуг и достижений, а просто из-за внешности и красивого тела.
— Интересный вопрос. Если об этом не задумываться, жить легче.
— Получается ли?
— Получается. Я не задумываюсь. Объективация… В чем проявляется? Что ты должна быть красивой, или что?
— Не всегда. Что на тебя именно смотрят только как на девушку в коротком платье с красивым телом.
— Я никогда лично не встречала людей, которые мне говорили что-то в подобном ключе. В интернете, конечно, много плохих людей с отклонениями. Но да, то, что ты должна быть красивой, это факт. Другой вопрос, хочется ли этого тебе или нет. Мне, к счастью, хочется быть красивой. Я хочу там выглядеть так, как мне нравится. Причем не так, как нравится вам, а как устраивает меня.
К счастью, мое «нравится» совпадает с общим. Мне важно не понравиться кому-то, а чтобы просто я себя чувствовала комфортно. Может быть, мне это вбили так сильно в моем детстве, что я считаю это нормой. Но у меня нет с этим проблем, слава богу.
— Тогда вообще насколько объективация — зло? Есть Лиза Туктамышева, которая от факта этой объективации скорее даже получает удовольствие и этим пользуется, временами устраивая почти стриптиз на льду…
— И ей это нравится! Почему нет? Она кайфует от своего тела, и она не считает чем-то плохим и неприличным показать свою красоту. Она уверена в себе. Почему ей кто-то может запретить это делать? Главное, чтобы тебе было хорошо. Если это что-то не противозаконное, то делай все что угодно. Это же искусство.
— Номер а-ля Toxic готова была бы повторить?
— Нет. Это чисто моя позиция. Именно раздеваться, то есть быть сначала одетой, а потом раздетой — это чуть-чуть перебор. Я бы побоялась так сделать. Не из-за реакции, а просто мне было бы некомфортно. Одеться более откровенно, показать свое тело — окей. Но именно факт того, что я прихожу в куртке, а потом под классную песню Toxic начинаю раздеваться… Я готова выйти на показательный танец в топе. Но не более.
— У Лизы, кстати, довольно много и в интервью, и в каких-то постах проскакивают высказывания про феминизм. Что думаешь о нем ты?
— А что мы понимаем под феминизмом? Я теперь всегда переспрашиваю, чтобы понимать, о чем мы говорим.
— Как раз интересно, как человек сам понимает это для себя.
— Понимаешь, для многих людей, особенно мужчин, феминистки равно мужененавистницы. Ну, есть же радикальные феминистки, которые и правда пишут: «Чтоб все мужики сгорели».
— Но это не относится к движению, скорее, эти поступки можно назвать радикальными.
— Вот-вот. Поэтому в высказываниях на тему феминизма я очень осторожна.
Конечно, я считаю ненормальным, если женщину ущемлять в правах, не разрешать ей работать, что-то надевать — вообще что-то в принципе не разрешать. Более того, мне кажется, что это ненормально независимо от гендера. Почему мужчине можно запретить что-то носить или работать там, где он хочет?
— Просто потому что, видимо, такая логика.
— Вот, «просто потому что» — это ужасный аргумент. И он не должен работать ни с кем: ни с женщинами, ни с мужчинами. Я за равноправие. Если равноправие равно феминизм, то, наверное, можно меня назвать феминисткой.
— У женщин меньше прав в фигурке, чем у парней? Нужна ли фемповестка в фигурном катании?
— Когда у нас последние три Олимпиады чемпионки в женском одиночном катании и вообще тотальная поддержка одиночниц — тут скорее нужно защищать мужчин. Это ненормальная история, что очень большое количество хейта выливается на ребят из-за того, что что-то не получилось, «подвел нас».
Мне кажется, это как в футболе. У наших болельщиков сильно завышенные ожидания. Мы привыкли, что спорт в России — это лидирующие позиции в мире. Для всех стало невероятной трагедией, что сестры Аверины не стали золотым и серебряным призерами в Токио. Потому что до этого 20 лет мы выигрывали. Я вот к своему стыду других художественных гимнасток и не знаю. Просто потому, что у нас чемпионат России по художественной гимнастике — по сути, как ЧР по фигурке в женской одиночке. Все привыкли.
И о каком ущемлении девушек мы говорим?
— Речь скорее про бытовой уровень. Не про соревнования, а про тренировки, отношения между партнерами.
— Не говорю за все сообщество фигурного катания, но у меня никогда не было с этим проблем. У нас же очень много тренеров-женщин, хореографов — это хороший пример того, что и на бытовом уровне это не так. Если бы сексизм проявлялся, то женщин просто не пускали бы тренировать — ну мне так кажется.
«Ты не можешь не думать о похудении — это клиника»
— Много девочек в фигурном катании ограничивают себя в питании, голодают и вообще ради «идеального» веса делают жуткие вещи с собой. Насколько такое истощение себя является нормой в фигурке?
— Нормой для кого? Для здорового человека?
— Для твоего здоровья.
— Спорт вообще не для здоровья — забудьте уже об этой фразе, пожалуйста. Ни у мальчиков, ни у девочек. У пацанов — надорванные спины, у девочек — разорванные связки, колени у всех летят.
В любом спорте есть какая-то диета. Например, Леша Ерохов всегда говорит, что если поправляется, то уже не может делать сложные прыжки, поэтому очень следит за весом. Для меня это было откровением, потому что я думала, что мальчики могут есть все что угодно.
Другой вопрос, что фигурное катание — вид спорта, который принято считать искусством. В нем действительно есть доля объективации. Поэтому здесь, наверное, чаще сталкиваются с проблемами расстройств пищевого поведения. Знаю ли я хоть одну девочку в фигурном катании, которая по-честному никогда не парилась, что она ест? Наверное, лет до 12–13 только. И хорошо, когда эта диета заканчивается тем, что ты просто себя ограничиваешь в период перед соревнованиями.
— Ограничивать себя тяжело?
— Легче придерживаться здорового питания с самого раннего возраста и не знать, что существуют суперсладкие вещи, что-то жирное, фастфуд. Тогда тебе легче перейти рубеж, после которого нужно себя в чем-то ограничивать. А когда ты уже знаешь, что это такое, ты просто это ешь и даже не задумываешься об этом. Конечно, сложно перестроиться, когда тебе нельзя 60 процентов твоего обычного рациона.
Один раз я за две недели набрала шесть килограммов. Вообще не понимала, что случилось. Оказалось, это я просто попробовала здорово питаться. У меня в рационе был овощной суп, какое-то мясо сухое. Я ела, как обычный человек и набрала шесть килограммов. После поняла: поем на том свете, видимо. Как и займусь здоровьем тогда же.
Самое сложное именно худеть. Худеть и обойти яму расстройства — это очень большая удача. Я не обошла — у меня было такое, было много лет. Конечно, сейчас я встала на путь праведный, стараюсь выкарабкаться из этого неприятного места. Я, наверное, пока не готова рассказать что-то конкретное — мне не хочется, чтобы меня определяли как «а, вот это та фигуристка, у которой это было».
— Давай тогда попробуем в общих чертах — это ведь важно проговорить.
— Это очень влияет на твою психику, на твой образ жизни, просто на твое настроение — это влияет вообще на все. Ты не можешь не думать о похудении, это уже все, клиника. Мне кажется, я в постоянном режиме похудения лет с 12. То есть нет такого: «Отличный вес, держу». Нет, каждый раз нужно еще поменьше — не дай бог чуть-чуть опухну, а у меня будет взвешивание.
Ты все время думаешь о цифрах. Более того, у тебя нет ни цели по цифрам, ни цели в том, как ты должна выглядеть. Ты все время смотришь в отражение, и тебе что-то кажется не тем.
— Что является триггером? То есть ты сама как-то начинаешь себя там очень жестко ограничивать? Или, допустим, это идет от тренеров?
— У меня от мамы. Первые четыре года мой режим похудения контролировался ею. Наверное, в восемь или девять лет мама поняла, что я выгляжу «не так, как надо». Я была как бы сильно раскаченной: большие ноги, большие бедра. И, ко всему прочему, я не была сухой — то есть у меня, например, щечки были в тот момент. И вот приходит время взвешивания — мама понимает, что вешу на три килограмма больше, чем ровесницы, хотя я ниже на голову. Мама думает: все, это конец. Ну, и плюс тренеры говорят: «А вот Глаша весит меньше. Что мы с этим будем делать?»
Надо уточнить: мама у меня высокая, крупная женщина. Возможно, это и ее какой-то триггер тоже был, что смотрят на нее и думают: «Дочь будет такой же. Зачем мы с ней будем работать, она разъестся?» Наверное, она очень боялась этого, отчасти хотела, чтобы я не страдала из-за этого. Но дома не было ничего. Ни хлеба, ни сладкого. Столовая? «Вот тебе строго 80 рублей на определенную еду, чек принесешь». Не дай бог, чтобы съела что-то еще. Спасало только то, что периодически ездила к бабушке — она подкармливала.
У меня очень сильно подпортились из-за этого отношения с мамой. Я росла и не понимала, почему мама меня вечером взвешивает и говорит мне: «Ты на следующий день должна весить вот столько-то. Если не будешь столько-то весить, мы никуда не поедем». И что я должна сейчас сделать за восемь часов сна? Бегать и крутить велосипед во сне? Поэтому я теперь всегда очень прошу насторожиться родителей, когда что-то подобное происходит.
— Ты с такими родителями часто сталкиваешься?
— Ко мне недавно подошла мамочка из нашей младшей группы с вопросом: «Лиз, я вот считаю, что Настя (другое имя, естественно) какая-то толстая. Что делать?» Я смотрю, а девочке 11 лет, и она совсем худышка. Не как я была в девять лет, пухловатая такая. Но она щупает эту девочку за ляжки и говорит: «Мне кажется, тут лишнее». А я про себя думаю: «Лучше тебе сейчас ляжку твою отрежу нафиг». Злость прямо взяла. Я сдержалась, просто сказала не приставать к ребенку: «Если будут какие-то вопросы в плане питания, к вам подойдет тренер и скажет об этом».
Но такое происходило всегда. Спрашивают тебя: «Сколько ты сейчас весишь?» Говоришь цифру. «Вот у тебя партнер весит на столько-то килограммов больше тебя, но мы видим, что ему тяжело. Давай мы его отправим позаниматься, а тебя попросим там похудеть на килограмм».
— Ну, это еще корректный вариант.
— Да, только он до зала практически никогда не доходит. «Он, бедный, на тренировках сейчас. Не хочется, чтобы он сломался и не пришел завтра». А если я завтра не приду, потому что не поела сегодня, это никого не волнует.
Ты должен не потерять голову и понять, точно ли ты готов так жить — чтобы держать себя в определенном весе было твоей работой? Готов ли ты гробить свое здоровье ради того, чтобы кататься?
— Ты перед собой этот вопрос ставила?
— Знаешь, когда тебе 12–13 лет, ты даже какую-то вину испытываешь за него. Когда я только перешла в танцы, то поняла, что нагрузка здесь сильно меньше, чем в одиночном катании, где каждый день ОФП, бег, прыжки, силовые упражнения. А я еще без партнера пока каталась, училась, по сути. Хореография на полу, ОФП раз или два в неделю. Естественно, я набрала пару килограммов от своего обычного веса. Мне 12, я вешу 36 или 37 кг. И тут взвешивание. Массовое взвешивание мяса, я это так называю.
После вывешивают лист в раздевалке, кому нужно похудеть. Все заходят, и все смотрят. «М-м, Худайбердиева, ничего себе, ну да, ей бы неплохо скинуть». Это как лист позора просто какой-то. Причем тебе лично даже никто не сказал, на сколько килограммов тебе нужно похудеть. Просто бумага, где написано, для кого будет еще одно взвешивание. А зачем оно? Логично, чтобы проконтролировать, сколько будет весить человек через неделю.
— Я правильно понимаю, что речь сейчас не о том месте, где ты сейчас тренируешься?
— Да-да, конечно, я много уже школ сменила.
Мой тренер Мария Валерьевна рассказывала, что через многое такое прошла. Поэтому у нас это было максимально терпимо. Она всегда взвешивала за закрытой дверью, приглашала к себе по одному.
За весом следить, конечно, надо. Ты не можешь сказать: «Я буду есть все, что хочу. Принимайте меня такой, какая я есть». Если ты выбрал спорт, то должен соответствовать тому, на что способен твой партнер. Даже если мой партнер раскачается до размеров Закари Донохью и вырастет еще на 20 сантиметров, он не сможет меня поднимать, если я разожрусь еще на 30 килограммов. А я могу. (Смеется.) И ладно партнер, мне самой было тяжело кататься, когда я прибавила — прямо умирала. Ноги медленные стали, колени заболели сразу.
Но массовые унижения, когда на тебя кричат или потом высказывают, что у тебя не получилось на соревнованиях из-за лишних 700 грамм, это ужасно. Это, слава богу, было не со мной. Но за те два года, что я обошла почти все школы Москвы, я насмотрелась на такое обращение со старшими девочками (17–18 лет). Думала: «Пипец, это ждет и меня. Ну, ладно, покатаюсь лучше пока еще одна».
Разбор нововведений в танцах: прыжок, отмена паттерна, несколько стилей музыки
— ISU опубликовал новые правила для танцевальных пар. Одно из самых обсуждаемых — в танцах появился прыжок. Что скажешь?
— Во-первых, это просто хорео-элемент. Его необязательно исполнять. Во-вторых, это не четверной сальхов и даже не двойной сальхов. Потому что в танцах на льду ты просто не имеешь права находиться в воздухе больше полутора оборотов. Можно прыгнуть одинарный риттбергер, грубо говоря, какую-то там связку.
Пока не очень понятно, должен ли ты касаться в воздухе партнера или нет. Потому что, по сути, выброс — это тоже assisted jump, то есть ассистирующий прыжок. Один ты подпрыгнуть не можешь — либо тебя партнер поднимает, либо ты партнера поднимаешь, либо как-то по очереди. Поэтому непонятно, можно ли делать выброс. Его на танцорских коньках делать сложновато, потому что нет зубца, можно легко слететь. В общем, будем смотреть по сезону — нововведения часто сразу непонятны.
— Когда ты узнала, что паттерн убрали из ритм-танца, — первая мысль?
— Сначала выдохнула, потому что румба — это довольно сложный танец, очень реберный. Мы его учили примерно три недели. Готовились, потому что уже ходили слухи, что будет румба. Первая реакция — выдыхаешь, потому что это был бы по-любому keypoint. Но потом — непонимание. Чем тогда отличается ритмический танец от произвольного? Тем, что я в твиззлах не касаюсь партнера?
Танцы — и так суперсубъективный вид спорта. Обязательная часть в ритмическом танце — то, благодаря чему можно отличить хорошую пару от той, которая чуть хуже. Потому что есть рисунок, как это должно выглядеть, глубина ребер, точность ребер, точное выполнение по счетам. Сложность выполнения обязательных танцев в том, что все люди разные, у всех разная рабочая нога, а вот шаги у всех одинаковые. И ты должен продемонстрировать мастерство, показать этот танец точно так, как это нарисовано или рассказано на условном семинаре ISU.
В паттерне есть критерии по надбавкам: скорость, музыкальность, реберность, тишина. А хорео-элемент — это, по сути, вкусовщина: кому-то нравится, если я буду стоять и делать только хореографию руками, а кому-то не нравится. Кому-то понравится то, что я делаю колесо, а кто-то скажет, что это чересчур акробатично.
Раньше в частичной дорожке шагов нужно было выполнить пять шагов для каждого партнера чисто, чтобы получить четвертый уровень. Суммарно 10 шагов. А сейчас нужно сделать чисто четыре, то есть по два каждому. Больше, чем вполовину урезали. Плюс ты можешь выбирать любой шаг себе, который тебе удобен.
– В итоге ты подстраиваешь правила под себя.
— Да, получается произвольный танец. Делаешь то, что тебе удобнее. Хотя, может, это как-то разовьет хореографию как перформанс, посмотрим.
— В предыдущем сезоне ISU выбрали странное сочетание музыки для обязательной части и общей тематики. Совместить блюз и уличный танец почти невозможно.
— Как и выполнить паттерн блюз в стиле уличный танец. Блюз раскатистый, спокойный, кошачий, мягкий. Как совместить — непонятно. Делаешь мягкие какие-то шаги под роковую обработку — у тебя раскоординация.
Нам ведь еще предъявляли: зачем мы взяли диско в ритм, ведь это не уличный танец. Но во время постановки прошла информация, что будет выбор: либо хип-хоп, либо диско. Мне хип-хоп очень тяжело дается, никогда его не танцевала. Говорю: «Давайте лучше потрясем бедрами». Тем более и музыка дисковая нам в кайф. А потом пришлось перестраиваться на уличный танец, это было сложно.
— Сейчас в правилах стоит, что должно быть использовано минимум два стиля музыки. Не получится ли такая же каша, как в прошлом сезоне?
— Нет, потому что румба, ча-ча, сальса, бачата, самба — все они очень похожи. Если ты прослушаешь топ-хиты латинских стран, тебе не будет резать ухо разница стилей. Ощущения, что катаешь две разные программы, не будет.
«У меня нет задачи выиграть все титулы. Привнести что-то новое, чтобы тебя запомнили, намного круче»
— Каково сейчас кататься, когда непонятно, как долго будет отстранение от международных стартов?
— Ты не можешь об этом не думать, конечно. Но от того, что ты будешь об этом рефлексировать, тебя не допустят. Поэтому вместо того, чтобы сидеть и думать: «Господи, что же делать?», лучше просто работать. Я в любом случае буду кататься этот олимпийский цикл. Зачем мне сейчас думать о том, будут ли это российские старты или международный уровень. В любом же случае даже если это будет Кубок Первого канала или этап Кубка России, все увидят соревнования, увидят постановки.
Моя задача не стать олимпийским чемпионом и выиграть все титулы. Безусловно, все об этом мечтают, но мне кажется, что намного круче запомниться чем-то. Привнести новое, чтобы помнили тебя как танцора. Петрова и Тихонов не были же олимпийскими чемпионами, но их все помнят, потому что это была пара, которая показывала невероятную технику.
То же самое в танцах, если о тебе будут помнить, если ты потом себя сможешь как-то развить — это столь же круто, как стать чемпионом мира или выиграть Олимпиаду. Поэтому нет, мысли не давят.
— На какое-то время российская фигурка будет мариноваться в собственном соку. Ее высокий уровень позволит развиваться дальше, или это все равно неизбежно приведет к определенной деградации?
— Мне кажется, прогресс остановился бы, если б мы не могли смотреть соревнования или не знали, что там вообще в остальном мире происходит: кто что новое прыгнул или поставил. Но у всех к этому есть доступ: начиная от фигуристов с тренерами и заканчивая федерацией и судьями.
Наше фигурное катание точно не будет деградировать. Женщины и так соревнуются между собой — главное рубилово на чемпионате России. Пары, по сути, тоже — ну, еще китайцы.
— А в танцах?
— Тут да, есть опасность. На сегодняшний день эталоном считается монреальская школа. И с ними нужно соревноваться, чтобы понимать (опять-таки, танцы — это суперсубъективно), лучше ты или хуже. Но у нас столько новых будет пар в этом сезоне и в этом цикле, что пока нам бы между собой разобраться, а потом уже думать, как сформировать каких-то лидеров. Почему говорю каких-то — потому что пока нет точной информации, остаются Вика с Никитой или нет. Они об этом говорят, но, как сложится на самом деле, до конца пока неизвестно.
Две первые наши пары Синицина/Кацалапов и Степанова/Букин входят в мировую элиту танцев на льду. Если они, дай бог, не закончат, мы будем знать, куда нам тянуться. Это очень важно. Иначе мы останемся в своем… (Задумалась.)
— В своем лягушатнике.
— Да, именно. Если мы останемся в своем лягушатнике, тогда пара, которая выбьется в топ, она у нас уже будет считаться как бы «вау». Но при невозможности соревноваться на международной арене будет непонятно, действительно «вау» это или нет. Поэтому нам очень нужны те, на кого можно ориентироваться и с кем можно соревноваться внутри России.
Но, отвечая на вопрос: нет, я не думаю, что фигурное катание будет деградировать. Не знаю, что должно случиться, чтобы фигурка в России перестала бы быть топ-спортом.
— Если говорить о том, как обустроить наш внутренний сезон, вот что бы ты хотела видеть?
— Было бы интересно, если б это выглядело как в ковидный сезон: этапы кубка России, финал КР, кубок Первого канала, чемпионат страны. Кубок Татьяны Анатольевны Тарасовой сделать. Еще какой-то старт, допустим. Их не нужно 20 штук. У меня был отрезок, когда мы катались три турнира подряд — просто приезжали домой, меняли чемоданы и уезжали дальше. Это было очень тяжело.
Главное, чтобы на всех соревнованиях была конкуренция. А не так, что приезжаем в турнир, где заявлены одни мы. Может, я не знаю, обязать участвовать на этапах.
— Так и было в ковидный сезон.
— Да. Было же интересно смотреть этап кубка в Сызрани, когда туда сразу после открытых прокатов приехали мы, Морозов/Багин и Шевченко/Еременко. Нам было нервно, но прикольно.
Когда есть конкуренция, когда ты выступаешь с парами твоего или выше уровня — это круто. Плюс пусть будет чуть больше ребят из регионов. Как начинающим танцорам из регионов развиваться, если они не понимают, за кем им тянуться? Если будет нормальное число участников, если это будут реально интересные турниры, то мы не выбьемся из колеи. И, как только нам разрешат выступать на международных стартах, мы свои позиции не сдадим.
Лидеры мировых танцев — Габриэлла Пападакис и Гийом Сизерон
— Кстати, как считаешь, для мировых танцев лучше, чтобы Пападакис/Сизерон ушли сейчас и дали развиваться другим? Или они настолько крутые, что пусть гегемоны остаются?
— Формулировка такая себе — дали развиваться другим.
— Имеется в виду выигрывать что-то серьезное.
— Так просто перекатай ты их и будешь выигрывать! Нет? Значит, это такие мастера, что ты пока не можешь — есть куда развиваться. Да, в танцах есть тенденция, что твои титулы начинают работать на тебя, безусловно. Но это не значит, что другие не могут подбираться.
Вот, Вика [Синицина] с Никитой [Кацалаповым] после очень сумбурного олимпийского сезона Пхенчхана резко стрельнули, что взяли серебро ЧМ в следующем году. Обошли одних американцев, других, канадский дуэт. И, возможно, то, что они так сильно улучшились, сподвигло Габи и Гийома поставить гениальную программу «Findme» с миксом музыки и текста — они поняли, что конкуренция обострилась.
Каждому хочется стать первым. Но представим параллельную реальность, где все топовые танцоры планеты уходят, появляются новые, и чудеснейшим образом пара Худайбердиева/Базин что-то выигрывает. Я же, скорее всего, подрасслаблюсь, буду думать: «Я, в принципе, уже все, мастер своего дела». Зачем мне искать что-то новое, если и того, что есть, достаточно? Вот это приведет к деградации вида.
Когда есть блестящие пары, за кем стоит тянуться — вот это развитие. А не когда лидеры меняются по типу «пост принял — пост сдал, пост принял — пост сдал».
— Финальное. Тесса [Вертью] и Скотт [Моир] или Габриэлла и Гийом?
— Тесса и Скотт. Хотя это не отменяет того, что Габриэлла и Гийом гении.
Видеоверсию разговора можно посмотреть здесь:
Хочешь знать все о фигурном катании? Подписывайся на наш телеграм-канал!
Подписывайтесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене