«Сиэтл» появился на карте НХЛ два года назад, но ни один россиянин за команду пока так и не сыграл. В этом сезоне в системе «Кракен» наконец-то появился игрок с российским паспортом. У 24-летнего Максима Андреева необычная хоккейная карьера. До 17 лет он играл в школе ЦСКА, а затем уехал в Америку. В течение пяти сезонов играл в NCAA и учился в одном из лучших ВУЗов мира — в Корнелльском университете. В межсезонье Максим, который приходится племянником трехкратнму обладателю Кубка Стэнли и тренеру «Нью-Джерси» Сергею Брылину, подписал контракт с «Коачеллой» — фарм-клубом «Сиэтла».
«Сначала было непривычно, что в команде женщина — тренер»
— Чем запомнился лагерь «Сиэтла»?
— Впечатления остались отличными, это огромный опыт. У «Сиэтла» хорошая команда, организация на высшем уровне. Там действительно заботятся о своих игроках.
— Подписав контракт с «Коачеллой» в марте, рассчитывали, что вас позовут в главную команду в лагерь?
— Когда мы обсуждали контракт, то мне сразу пообещали, что пригласят в тренировочный лагерь. Весной я не подписал полноценный контракт, была лишь договоренность, так как я заканчивал университет, находился на студенческой визе и не мог получать деньги по закону. Если бы подписал профессиональный контракт, то моя виза перестала бы действовать.
— Какие были физические тесты в лагере? Сложные?
— Тесты были стандартными, сейчас же это регулируется профсоюзом игроков. Каждая команда отправляет в профсоюз список тестов, его пересматривают или одобряют. У нас были велосипед, прыжки и так далее. Все тесты я прошел нормально. Что касается нагрузок, то тоже как у всех. Один лед и один зал в день. Ничего особенного. Понятно, что тяжело, особенно на льду, так как нас было три группы, очень много народу.
— Чем тренировочный лагерь «Коачеллы» отличается от лагеря «Кракен»?
— Сначала я был в лагере новичков «Сиэтла», потом в основном, а затем уже отправили в «Коачеллу», тут он уже тоже начался. Отличия только в уровне игроков, в главной команде все сильнейшие плюс ребята из первых двух звеньев нашей команды. Тренировки похожие, в системе «Сиэтла», как я понял, хороший диалог между командами НХЛ и АХЛ.
— Расстроились, что не дали сыграть за «Сиэтл» в выставочных матчах?
— Я изначально понимал, что на это небольшие шансы. Единичные случаи, когда ребята с контрактами АХЛ получают возможность сыграть на предсезонке.
— Ассистентом главного тренера «Коачеллы» работает женщина. Расскажите, какие функции у Джессики Кэмпбелл?
— Джессика отвечает за нападающих, плюс она выступает в качестве тренера по развитию. Сначала было непривычно, а потом понял, что человек огромный профессионал. Она выступала за женскую команду университета, в котором я играл, так что у нас есть небольшой connection. Мне нравится с ней работать.
— Как вообще в команде относятся к тому, что у вас есть тренер-женщина?
— Таких случаев немного. Она вообще стала первой женщиной, которая попала на скамейку. Но, думаю, вскоре это будет меняться. И женщин на тренерском мостике точно будет больше. Всем ребятам сначала было непривычно, но когда ты с человеком каждый год работаешь, ты просто привыкаешь.
— В России многие считают, что женщина не может тренировать мужчин — ей не хватит жесткости, ее не будут воспринимать всерьез. Как вы считаете?
— Нужно понимать, что за океаном и в России разные подходы. Я понимаю, что имеют в виду люди, которые так говорят в России. Но здесь другая тенденция, и речь не только о профессиональном спорте.
«Если смогу пробиться здесь, то смогу играть в любой другой команде АХЛ»
— Расскажите, как оказались в «Коачелле».
— «Сиэтл» был моим основным вариантом, клуб в течение последних двух лет за мной следил в университетской лиге. В прошлом году меня приглашали в лагерь развития. Были предложения и из других клубов, но и по деньгам, и по перспективам выиграл «Сиэтл». Здесь очень сильная команда, высокая конкуренция. Если смогу пробиться здесь, то, по сути, смогу играть в любой другой команде АХЛ. «Коачелла» в первый же год вышла в финал, проиграла только в седьмом матче. Конечно, ребята ушли, но немного. Осталась талантливая молодежь, так что перспективы хорошие.
— Каким бы игроком себя охарактеризовали? Всегда играете в центре? В чем ваши сильные стороны?
— Я бы себя охарактеризовал как двустороннего центрального нападающего. Всю университетскую карьеру я играл в центре, по молодежке мог играть на фланге, но не очень много. Если надо, смогу где угодно играть. Люблю создавать голевые моменты. А там уже как тренер видит мою роль на льду.
— В «Коачелле» где вас видит тренер?
— На звенья пока не стоит смотреть, потому что много ребят еще в лагере НХЛ, многих отправят и в Ист-Кост. Пока идет борьба за место в составе. Я играю в центре, но посмотрим, что будет дальше.
— Опасаетесь, что вас в Ист-Кост отправят?
— Такой вариант, конечно, возможен, с любым может что угодно случится. У меня в карьере происходили такие вещи, которые никто не мог предугадать.
— Какие например?
— Да тот же ковид. Наша университетская команда должна была выходить в финальную четверку, мы шли первыми по стране, были очень сильными. И перед плей-офф начался ковид, и все отменили. Следующий год мы полностью пропустили. Корнелльский университет входит в Лигу плюща, а она не дала разрешения своим студентам участвовать в каких-либо спортивных соревнованиях. Весь сезон мы только тренировались, и то не так много, как хотелось бы. Да и даже не вся команда была. Были у меня и неудачные травмы. Произойти может что угодно, не буду загадывать. Если меня отправят в Ист-Кост, то я готов доказывать, что достаточно хорош для АХЛ.
«Мой факультет заканчивал Гэри Беттмэн»
— Вы пять лет отыграли в NCAA и отучились в Корнелльском университете. Какая у вас специальность?
— Я учился на юридическом. Но чтобы в Америке стать юристом, нужно закончить еще магистратуру. У меня только степень бакалавра. На самом деле люди с этим дипломом идут в разные специалисты: и в финансы, и investment banking, и в социальные проекты. Широкий пул профессий. Из интересного: мой факультет в Корнелле заканчивал Гэри Беттмэн. Его, правда, все не любят.
— Неужели все?
— Он такая любопытная личность. Понятно, что от него не так много зависит, он исполняет то, что просят владельцы. На его позиции тяжело угодить всем.
— Корнелльский университет входит в Лигу плюща. Сложно ли было поступить?
— Было непросто. Мне повезло, что я хорошо сдал экзамен по типу нашего ЕГЭ. В Америке экзамен не по каждому отдельному предмету, а объединенный по всем. Я каким-то образом его очень хорошо написал. И мы с агентом, и с семьей поняли, что будет возможность поступить в очень хороший университет с очень хорошей хоккейной командой. Пока я играл, наша команда все время входила в топ-15 по стране. Прошлый сезон закончили в восьмерке. С моим агентом также разговаривал Гарвард. Было глупо не воспользоваться такой возможностью и пойти учиться в сильный университет. У меня и в России были довольно хорошие оценки в школе. Мне повезло с семьей, мама всегда мне твердила, что не стоит забывать про школу.
— Благодаря хоккею обучение и проживание у вас были бесплатные, и еще стипендия была?
— В Лиге плюща нет стипендии для спортсменов, но я ничего не платил. Там есть такая штука, как financial aid (в переводе с англ. яз. — финансовая помощь). Ты отправляешь все документы о доходах родителей, какой недвижимостью они владеют, и на базе этого принимается решение по сумме стипендии. У меня стипендия полностью покрывала обучение и проживание.
— Если бы вы не были хоккеистом, сколько бы стоило обучение?
— Только обучение $80 тыс в год. С проживанием и всем остальным выходило бы под $90-95 тыс.
— Многие ваши партнеры по команде полностью оплачивали свое образование?
— Нет, большинство ребят были на стипендии. Хоккей в этом университете был в приоритете. Да и у нас в составе было много канадцев, тренерский штаб тоже был из Канады. Были ребята, которые ничего не платил, как я, у кого-то стипендия покрывала половину или четверть расходов. Но были и ребята из обеспеченных семьей, они платили всю стоимость.
— Сложно было учиться?
— В первый год было очень сложно. Я же школу в России закончил очень рано — в 16 лет, экстерном закончил 10 и 11 класс. Как раз так получилось, что я закончил школу и уехал в Америку, три года в США, по сути, не учился. И вот в университете в первый год было тяжело. Когда хоккей на первом месте, сложно найти время на учебу. Требования там гораздо выше, чем в обычных университетах.
— Каким был ваш график в университете?
— На предсезонке пять раз в неделю был зал, три дня из которых в 6:30 утра. То есть я вставал в 5:30, шел тренироваться, работал там до 8 утра, потом завтрак, учеба (лекции и семинары) до 13:00. Отдых, в 17:00 тренировка, ужин и выполнение домашнего задания. Когда начинался сезон, то мы играли в пятницу и в субботу. Знаю, что во многих университетах идут навстречу спортсменам и разрешают кататься в 10 утра, а после идти на учебу. В Корнелле очень серьезные требования, даже со спортсменов спрашивают, так что поблажек не дают.
— Правда, что если не успеваешь по учебе, то до тренировок могут не допустить?
— Да, это правда. У нас был парень-первокурсник, который был задрафтован «Далласом», из-за плохих оценок не смог бы играть за команду во второй сезон, поэтому он уехал в лигу Онтарио.
— Как много ваших партнеров потом пробились в профессиональный хоккей?
— Довольно много ребят. У нас даже один парень в КХЛ играет — Янни Калдис в минском «Динамо». Морган Бэррон сейчас в «Виннипеге». Из моего класса трое ребят подписали контракты в АХЛ. Есть те, кто выбрали работу, с таким дипломом можно найти очень хорошую работу. Если ты еще в университете определяешь для себя, что учеба важнее, то тебя ждет большое будущее. Ребята, которые не подписывали контракты с профессиональными клубами, уехали в Нью-Йорк, работают на Манхэттене.
— Вы себя видите именно юристом?
— Многие ребята идут в спортивный бизнес. Я планирую по окончании хоккейной карьеры связать свою жизнь с хоккеем. Тренерская работа, менеджмент, работа агента.
— С вашим образованием можно сразу найти классную работу с доходом выше среднего?
— Возможно, не в первый год. Сначала будет средняя зарплата, хотя опять же, что такое средний доход. $100 тыс в Нью-Йорке и $100 тыс в Небраске или Монтане — это разные деньги. Думаю, если бы я захотел, то смог бы найти хорошую работу. Но я планирую играть в хоккей насколько это позволит мое здоровье.
«В ЦСКА понял, что у меня два варианта: либо сидеть этот год в запасе, либо уезжать»
— Как и где начинали свой хоккейный путь?
— Мама привела меня в ЦСКА. Тогда еще 1998 год рождения вел Юрий Николаевич Баулин. Ребята уже бегали с клюшками, а я вышел и вдоль бортика покатался и все. Меня привели в 5 лет, а многие уже с 3-4 лет катались. Хоккей меня затянул, всю свою детскую карьеру провел в ЦСКА.
— Почему вообще в 17 лет уехали в Америку?
— Я подписал контракт с «Красной Армией». Тогда был еще драфт, меня на нем защитили. Поехал на сборы с командой МХЛ, но за предсезонку быстро понял, что у меня два варианта: либо сидеть этот год в запасе, либо уезжать. Обменивать меня, понятное дело, отказались. Но сначала не знал, куда уезжать. Все произошло в середине сентября, импорт-драфт в канадской CHL уже прошел. Агент нашел вариант с США. Получилось в итоге довольно неплохо.
— По своему году в школе ЦСКА вы были одним из лидеров, почему же в «Красной армии» вас не видели в составе?
— На сборах МХЛ было два центральных 1995 года рождения, два центра 1996-го года, был еще 1997-го года, еще парень моего возраста, который до этого играл в команде. После них всех шел я. Понял, что в состав не прохожу. В таком возрасте сидеть на лавке не вариант, и надо что-то делать. Плюс мы не сошлись характерами с главным тренером. Иногда я думаю, что было бы, если бы я определился с будущим раньше и поехал бы в Квебек. Но в принципе сожалений не испытываю насчет того, как сложилась моя карьера.
— Вы два года провели в юношеских лигах Америки. Чем запомнилось это время?
— NAHL — это вторая по силе юниорская лига Америки после USHL, там я играл перед университетом. В USHL по уровню хоккей точно сильнее, чем в МХЛ. В NAHL, наверное, сопоставим.
— Чем юниорские лиги США отличаются от хоккейной школы в России?
— В Америке хоккей 100% быстрее, тогда еще в России много, где были большие площадки. В плане тренировок много работали над командой игрой, над системой, форчеком, прессингом. Плюс очень много внимания уделяют неравным составам, а в университетском хоккее так вообще это самое важное. У нас были отдельные тренировки по большинству и меньшинству как минимум два раза в неделю. В молодежном хоккее в зале не так много работы, а вот в университетском готовят очень прилично. Когда приехал в лагерь «Сиэтла», то в плане физподготовки не чувствовал себя позади.
— У вас полные стадионы собирались на матчи NCAA?
— У нас в университете на каждом матче был аншлаг. Хоккей в Корнелльском университете — спорт номер один. И наши игры были единственными, на которые нужно было студентам покупать билеты за деньги.
— Сколько ваш стадион вмещал?
— 4500 зрителей. У нас маленькая и очень старая арена, но историческая. Ей больше 60 лет. Там и национальные чемпионаты выигрывались, и все-все-все было. Крутая атмосфера, трибуны близко ко льду, хорошая акустика. Это был один из факторов, почему я выбрал этот университет.
«Последний раз в России я был в 2019 году»
— Вы племянник известного хоккеиста и тренера Сергея Брылина. Дядя большое влияние оказывал на ваше хоккейное воспитание?
— Дядя оказал огромное влияние несмотря на то, что жили по разные стороны океана. Я рос без отца, в детстве хотел быть, как дядя. Летом мы приезжали в Америку, навещали его. Он меня и тренировал, когда я гостил, и советом всегда готов был помочь. Очень рад, что он наконец-то получил должность тренера в НХЛ, он долго и упорно работал в АХЛ и заслужил повышения.
— Он был инициатором вашего переезда в США?
— Нет, Сергей, наоборот, говорил оставаться в России. В первый год в Америке, а я уехал в 16 лет, мне было очень тяжело, хотя я уехал со знанием английского, учился в английской школе.
— Тяжело в плане языка или в плане того, что новая страна и новый менталитет?
— Новая страна, хотя опять же до этого я бывал в Америке, и просто приезжал, и на турнирах был. Но все равно новая страна, новые порядки, а еще вдали от семьи и друзей.
— За восемь лет в Америке полностью американезировались?
— Думаю, да. Последний раз в России я был в 2019 году. Когда в Америке начался ковид, я хотела полететь домой, но потом понял, что могу не вернуться обратно, когда нужно будет в университет. Американское посольство в Москве закрыто, а если бы я выехал за пределы США, то мне надо было бы новую студенческую визу в паспорт ставить. Но при этом я не закрываю для себя страницу России, я все равно русский, я там вырос, у меня остались друзья. Однако ближайшие три сезона я точно хочу поиграть в Америке.
— В КХЛ не звали?
— Нет. Понятно, что я задумываюсь об этом, но считаю, что пока могу поиграть в Америке.
— Друзей в США больше из России или американцев?
— Один раз был с русским в одной команде, и то он пробыл всего пару месяцев. Так что в основном у меня друзья американцы. Сейчас общаюсь с белорусом Андреем Лошко, которого «Сиэтл» на драфте выбрал.
