«Добрая мотивация Гришина приносит больше, чем кнут». Интервью директора «Нефтехимика» Ларионова
В межсезонье «Нефтехимик» сделал рискованный выбор в пользу Игоря Гришина — тренера из ВХЛ. На момент выхода этого материала нижнекамцы занимают пятое место в Восточной конференции, а команда показывает яркий хоккей. Мы поговорили с генеральным директором «Нефтехимика» Игорем Ларионовым о тренерских перестановках, посещаемости домашних матчей и конкуренции с «Ак Барсом».
— Как часто, звоня кому-то по хоккейным делам, вам приходится уточнять, что вы «не тот» Игорь Ларионов?
— Практически такого нет. Отношения уже сложившиеся, профессионалы знают, что в КХЛ работают два Игоря Ларионовых. Разве что были ошибочные звонки от помощников руководителей, которые называли меня Игорем Николаевичем. Я их корректно поправлял. Когда Игорь Николаевич был у меня в гостях, то подписал фотографию с его винной коллекцией: «от Игоря Ларионова-второго — Игорю Ларионову-первому». Я понимаю, что это комплимент в мою сторону. У нас хорошие дружеские отношения.
— Могли ли Игорь Ларионов и Игорь Ларионов поработать вместе?
— Сейчас этот вариант не рассматривали. На кандидатуре Игоря Гришина мы остановились еще до того, как Игорь Николаевич завершил работу в «Торпедо». Но в будущем все возможно.
— Игорь Николаевич Ларионов в 90-х был одним из лучших хоккеистов планеты. Какое вы имели отношение к этой игре на тот момент?
— Я занимался хоккеем с 10 лет. В Нижнекамске еще не было ДЮСШ, играли во дворе. На стене у меня висели плакаты с великой тройкой Крутов — Ларионов — Макаров. И, конечно же, Владислав Третьяк! К последнему у меня был особый пиетет, так как я и сам играл в воротах.
— Получается, вы с Игорем Гришиным выросли на одном хоккее. Он ведь игрокам постоянно показывает видео со сборной СССР тех лет.
— Чем больше общаюсь с Игорем Владимировичем, тем лучше узнаю его и понимаю, что у нас много общего. Не только возраст, но и те принципы, на которых воспитывались. Жизненная позиция в любом случае проецируется на работу. То, что он сейчас делает в хоккее, мне очень близко. Мы ведь тоже принимали непростой выбор в отношении Игоря Владимировича.
— В чем именно выбор был непростым? Увольнять или оставлять Леонтьева? Или между Гришиным и другими кандидатами?
— У нас была договоренность с Леонтьевым, что мы работаем вместе до конца сезона. У нас был непростой отрезок в январе, когда мы с шестого места скатились на десятое. В такой сложный момент доверились ему и слово свое сдержали. Решение по Олегу Юрьевичу принимали уже после окончания сезона. В первую очередь нужно было решить остается Олег Юрьевич или нет. Решающее значение сыграло то, что «Нефтехимик» при нем уже второй год подряд не попал в плей-офф. Кандидатов на замену начали искать только после последней игры с «Адмиралом». Остановились на Игоре Владимировиче Гришине.
— Доводилось слышать, что Леонтьев крайне болезненно воспринял решение о своем увольнении.
— 30 марта в моем кабинете с ним пили чай, поговорили как есть. Олег Юрьевич воспринял это решение спокойно и немного болезненно, потому что до плей-офф оставалось всего два очка.
— У Леонтьева же был действующий контракт?
— Да, на три года. Но в нем был пункт, что в случае невыхода команды в плей-офф, мы его со своей стороны можем расторгнуть досрочно.
— Леонтьев четыре года отработал в Нижнекамске, но не кажется ли вам, что команда при нем не прогрессировала, а от первого сезона к четвертому скорее угасала?
— В моем понимании, выстраивать отношения нужно долгосрочные. При этом не забывать о мотивации. Именно для этого мы добавляли в контракт пункт о расторжении в случае невыхода в плей-офф. Когда я пришел, с «Ижсталью» заключили долгосрочное партнерское соглашение. Тоже самое касается игроков: мы начали внедрять трехлетние контракты. Если мы видим, что игрок нас устраивает, то в декабре улучшаем условия по текущему сезону и продлеваем на два-три года. Если возвращаться к Олегу Юрьевичу, то первый год был самым ярким, но серьезного ухудшения его работы я не заметил.
— От игроков «Нефтехимика» слышал мнение, что отношения между командой и тренером дали трещину из-за присутствия в команде сына Леонтьева — Владислава. Они видели, что Олег Юрьевич прощает ему то, что не прощает другим. На ваш взгляд, это имело место быть?
— Возможно, мне тяжело это сказать однозначно. Мы так договорились изначально, что я не вмешиваюсь в тренировочный и игровой процесс, в его работу. У меня есть своя зона ответственности. Но когда мы обменяли Женю Кашникова на Влада Леонтьева, я почувствовал, что что-то изменилось. Я это замечал по настроению ребят, по их высказываниям. Возможно, всей команде не удалось сплотиться.
— Почему вы пошли на этот обмен?
— Это была непростая дилемма. Влад хорошо смотрелся у нас в аренде в сезоне 2021–2022 гг., но получал мало игрового времени в «Автомобилисте». А у Жени Кашникова был у нас не самый удачный сезон 2022–2023 гг. Все сложилось. Пришли ко мнению, что обмен пойдет на пользу всем.
— Если в будущем подобная ситуация возникнет, вы возьмете в команду сына главного тренера?
— Мы постараемся от этого максимально воздержаться.
— У Игоря Гришина сын — тренер молодежной команды «Спартака». Была вероятность, что он тоже окажется в Нижнекамске?
— Нет. Даже разговора такого не было. Игорь Владимирович эту тему не поднимал.
— А то, что вместе с ним пришли Кривоножкин, Пепеляев и Коротеев — это условие Гришина?
— Да. Мы посчитали это правильным решением.
— Какие аргументы вы приводили, защищая кандидатуру Гришина перед высшим руководством?
— Во-первых, у него есть опыт работы с молодежью. Все-таки выиграть чемпионат с «Химиком» им удалось довольно молодым составом. Важен не только процесс, но и результат. Во-вторых, в нашей команде есть игроки, которые у него играли: Точилкин, Сериков, Хайруллин. С их стороны были самые положительные отзывы. Мы наводили справки и важно, что в его командах царит дружная атмосфера, сплоченность. Мне близка его добрая мотивация, она приносит больше, чем кнут. В-третьих, Гришин хоть и не молодой тренер, но прогрессивный. В мае я ездил в Нижний Новгород смотреть на игру его «Динамо» против «Торпедо-Горький». Меня впечатлило, как отлажено действуют все звенья, как команда играет в большинстве и меньшинстве. Это показатель работы тренера. Команды у него обученные и узнаваемые. Мне понравился эпизод, когда команда проигрывала, игрок не забил буллит, но когда вернулся на лавку — Игорь Владимирович и вся команда его поддержали. Проще спустить всех собак на хоккеиста, но куда сложнее найти правильные слова поддержки.
— Смущает, что в «Спартаке» за впечатляющим началом, когда все игроки были в восторге от его упражнений, последовал такой же оглушительный провал, а Гришин вернулся в ВХЛ. Вы понимаете причины, чтобы они не повторились в Нижнекамске?
— Я бы не назвал это провалом. Мы говорили о них с Игорем Владимировичем. Мне эти причины понятны. Они не являются препятствием для его работы в «Нефтехимике».
— В «Нефтехимике» есть вы — генеральный директор, а есть спортивный директор — Антон Марчинский. При этом существует мнение, что все решения по трансферам до сих пор принимаете вы. Как работа устроена в действительности?
— До прихода Антона Владимировича, пожалуй, так и было. Марчинский был скаутом, а трансферные вопросы мы в основном обсуждали с Олегом Юрьевичем (Леонтьевым — прим.). Набрасывали варианты, скауты отрабатывали детали, а дальше уже мы принимали решения. Но с его приходом на пост спортивного директора ситуация поменялась. Нынешний состав в большей мере — его заслуга. Федотов, Хафизуллин, Юртайкин, Жафяров, Барулин, Надворный, Попугаев — это все плоды его работы совместно с тренерским штабом. Ведь нужно не только игроков найти, но и вписаться в бюджет. На мне инфраструктура, ДЮСШ, организация матчей. За время совместной работы с Антоном Владимировичем, а он в клубе давно, у меня сложилось четкое впечатление, что это грамотный и порядочный человек. Он знает много деталей по каждому игроку, которые не лежат на поверхности. Это позволяет отсеивать «обманщиков» хоккея, и я благодарен руководству, что нам разрешили добавить ставку спортивного директора.
— У спортивного директора не только шире круг обязанностей, чем у скаута, но и есть необходимость общаться с агентами, менеджерами друг клубов. Учитывая, что Марчинскому всего 32 года, ему хватает авторитета для этой работы?
— Я знаю Антона Владимировича как профессионала, хорошо знающего свое дело и способного отстаивать свою позицию. Я вижу, что он из селекционера вырос в специалиста, способного вести сложные переговоры.
— Вы пришли в КХЛ с производства. Известны случаи, когда люди из других сфер принимают в хоккее крайне странные решения. Глава владивостокского порта однажды заставлял травмированных игроков «Адмирала» посещать арену по режиму работы офиса. А за ледозаливочную машину посадил не специально обученного человека, а простого сотрудника с автомобильными правами. Для вас какие-то хоккейные порядки были в новинку?
— Все мы приходим с определенным опытом. Это нормально. Я имел опыт работы в компании с 15 тысячами сотрудников, и старался направить его на благо клуба. Мне была важна дисциплина и то, чтобы все отдавались своему делу. При этом, играя в хоккей и курируя клуб на предприятии, я понимал всю специфику. Еще при создании КХЛ мне поручили участвовать в совещаниях от имени клуба. Я сюда пришел не ломать, а созидать и развивать. С другой стороны, конечно, поначалу мне было непросто. Если будет уместно сравнение, одно дело — приехать на курорт во время отпуска, и совсем другое — там жить.
— Было удивительно, что даже когда «Нефтехимик» шел на втором месте в конференции, а посещаемость домашних матчей была худшей во всей КХЛ. Как вы отвечаете на вопрос, почему даже яркая игра команды Гришина не обеспечивает аншлаги?
— В первый день, когда я пришел работать в клуб, я поставил задачу: как бы команда ни играла — должна быть полная арена. Мы ведь своих детей любим и когда они чего-то добиваются, и когда шкодят. У «Нефтехимика» были и удачные периоды, и неудачные. Какая ситуация сегодня? Представьте, у нас самый дорогой билет в день игры — 900 рублей. Столько же стоит самый дешевый билет на самом верху в Екатеринбурге, где наши фанаты сидели на выезде. Мы на 100 рублей повысили цены, и почувствовали отток болельщиков. Даже 100 рублей за матч — это существенно для наших людей. Нижнекамск — город небольшой, 250 тысяч человек. Если мы берем среднюю посещаемость 3300 человек, то это примерно 1,3%. Сколько будет 1,3% в Москве и Казани?
— Но в Казани полно других развлечений, много спортивных клубов, не говоря уже Москве.
— Вы правы. Но масштабы города напрямую влияют на посещаемость. На посещаемость влияет много факторов, в том числе и расписание матчей. И это не претензия в адрес КХЛ, а объективная реальность. У нас, к сожалению, в календаре игры идут скученно. Одним и тем же людям финансово сложно посещать пять матчей подряд через день, да еще с семьями. Мы 20 домашних игр из 34 сыграем в сентябре, октябре и ноябре. В марте у нас всего один домашний матч! Эта кучность бьет по бюджету клуба и болельщиков. Когда у нас три года назад впервые встал вопрос о ценах на билеты, мы сделали систему, как с авиабилетами. Если берешь заранее — дешевле, в день игры — дороже. Самый дешевый билет у нас стоит 300 рублей. Кроме того, накладывает отпечаток то, что раньше «Нижнекамскнефтехим» выкупал большую часть билетов и раздавало работникам. То есть люди, по сути, приходили на хоккей бесплатно. Сейчас этого нет. Да, возможно, трибуны не всегда полные, но зато мы имеем заинтересованных и активных болельщиков. Чтобы понять, как выйти из сложившейся ситуации, мы сейчас заказываем специальное исследование. Компания изучит нашу целевую аудиторию. Получив всю информацию, мы лучше поймем нашего болельщика и то, что ему нужно и что нам необходимо сделать.
— При этом у КХЛ есть стратегия-2030, которая призвана омолодить аудиторию хоккейных болельщиков. Что «Нефтехимик» делает в этом направлении?
— Действительно, такая задача от Лиги поставлена. Мы как хоккейный клуб конкурируем не только с другими видами спорта, но и с торговыми центрами и кинотеатрами. Наличие детской комнаты и активности в фойе — это наши преимущества. Мы проводим тематические матчи. В прошлом сезоне их было 12, в этом году будет 17 таких матчей: новогодний, 8 марта и 23 февраля, игра, посвященная мамам, бабушкам и дедушкам, экологии, нефтехимии и др. Провели матч в русском стиле, сделаем и в татарском стиле. Предложили медикам, пожарным и полицейским — тоже сделали тематические матчи. Собирали средства в рамках акции «Спаси море». Мы наполняем хоккейные матчи другими вещами, которые могут привлечь на трибуны семьи. Выделяем 100 мест школьникам: каждая школа может поощрить своих лучших учеников. Бесплатно — для воспитанников нашей ДЮСШ: для них просмотр игры КХЛ — это мастер-класс самого высокого уровня хоккея в России.
— Если 900 рублей — это высшая планка цен на билеты в Нижнекамске, значит ли это, что вы на этом не зарабатываете, а в лучшем случае покрываете затраты?
— В целом в России билеты и абонементы не являются основным источником доходов клубов. У нас тоже самое. Мы примерно одинаково идем с другими клубами в рамках всех доходов. У нас есть, конечно, соблазн сделать посещение хоккея более доступным, но тогда рискуем обесценить свою работу. Ведь организация матчей — это тоже довольно затратная история. Хотя мы стараемся привлекать партнеров, в том числе на бартерной основе.
— Как «Нефтехимику» бороться с «Ак Барсом» за татарстанского зрителя? Ведь есть и Набережные Челны, и другие города. Кто-то и живя в Нижнекамске, болеет за команду из Казани.
— Конечно, мы с ними не будем бороться. Конкурировать будем. Но каждый за кого-то болеет душой. Если человек с детства за «Ак Барс», то что с ним сделаешь? При этом мы со своей стороны после сезона делаем выездные мастер-классы в города нашего присутствия в Татарстане. Результат мы видим на трибунах, где оказываются болельщики с плакатами из разных городов. Мы должны сами прийти, предложить человеку, а когда он хотя бы раз побывает на стадионе — он проникнется этой атмосферой и становится нашим болельщиком.
— Ощущаете ли вы некое посягательство «Ак Барса» на ваших воспитанников, учитывая, что в Нижнекамске появилось представительство казанской академии?
— Разумеется. Почувствовали в первый же год. Они открыли набор в три возраста: 2016, 2017 и 2018. После чего у нас примерно половина игроков перешли в «Ак Барс». Мы этим, конечно, встревожились и начали предпринимать ответные действия, чтобы их удержать. Но первое, что нам сказали тренеры: ушли не самые лучшие. С точки зрения хоккея это повысит конкуренцию. С другой стороны, в городе на 250 тысяч человек мы можем просто не набрать столько детей на две хоккейные школы. Когда Михаил Сергачёв приезжал с Кубком Стэнли, а Дамир Шарипзянов и Наиль Якупов привозили Кубок Гагарина — набор детей был более 100 человек, сейчас — 50. Рядом с нами есть общежитие — оттуда приходят дети, которые не имеют возможности заниматься хоккеем. Для них мы закупили 50 комплектов формы. Если кто-то из малообеспеченных семей проходит отбор — получают экипировку абсолютно бесплатно.
— На тренеров, наверняка, тоже ведется охота?
— Два тренера ушли, после чего мы приняли меры: в целом улучшили условия тренерам. Эти меры позволяют нам успешно конкурировать с другими академиями и хоккейными школами. Важный шаг — приглашение Сергея Николаевича Левашева. Он имеет богатый опыт работы в «Ижстали», долгое время трудился в «Витязе» и в Омске. Мы выстроили системную работу подготовки кадров от ДЮСШ до ВХЛ. Сергей Николаевич взял все лучшее из тех школ, где работал. И результат уже есть в каждом возрасте команд. Наша школа вышла на системный подход, где каждый игрок и тренер наглядно видит в электронном журнале: кто прогрессирует, а кому еще над чем надо поработать.
— Вы говорите об улучшениях в школе, но при этом отпустили такого талантливого воспитанника как Никита Артамонова. Признаете, что это была ошибка?
— Нет, это была вынужденная мера. Когда мы на старте сезона проигрывали десять матчей подряд и было очевидно, что необходимо усиление вратарской линии, пришлось принимать экстренные решения. Для того, чтобы заполучить Андрея Тихомирова, нам «Торпедо» поставило условие: только Артамонов и все. Для Никиты это тоже было неожиданное решение, но он таким образом помог клубу! Позднее, приехав в Нижнекамск с Кубком чемпионов России, он согласился со мной, что это было правильное решение.
— Мы видим, что происходит в Уфе после того, как «Башнефть» стала частью «Роснефти». Стоит ли болельщикам «Нефтехимика» опасаться пришествия СИБУРа с точки зрения внимания к хоккейному клубу?
— Я бы не стал сравнивать ситуацию в Уфе с нашей. С приходом СИБУРа впервые за 20 лет произведена капитальная реконструкция «Нефтехим Арены» и Малой ледовой арены для команд «Нефтехимик», «Реактор» и ДЮСШ. У СИБУРа очень сильная социальная ориентация на все проекты. К примеру, в Нижнекамске был старый спортивный комплекс «Дружба» — сделали капитальную реконструкцию и превратили его в «СИБУР-Арену». Построили новый современный корпус для волейбола и баскетбола, вложив сотни миллионов рублей, а «Нефтехимик» — сейчас это важная часть компании. Я ощущаю внимание и заботу со стороны нашего акционера.
— Как часто вы созваниваетесь с Сергеем Быковым, отвечающего за спортивное спонсорство в СИБУРе?
— Регулярно.
— Насколько он, в прошлом баскетболист, смог погрузиться в хоккей?
— Он погружен полностью в жизнь клуба. У него богатый личный игровой опыт на высоком уровне, 5 лет был тренером национальной сборной, получил бизнес-образование и уже 7 лет работает в крупном бизнесе, так что его многогранный опыт и экспертиза реально помогает клубу.
— На шарфах, розданных болельщикам на день рождения клуба, написано «Кто мы? Волки!». Как так получилось, что «Нефтехимик» вдруг стал волками?
— Волки практически всегда были в нашей истории. В какой-то период, проводя ребрендинг, мы перешли на Каучонка в виде талисмана, так как «Нижнекамскнефтехим» основной производитель каучука в России. В 2017 году вернулись к истории волка. Но не к мультяшному из «Ну, погоди!», а к более серьезному и агрессивному. Теперь эта ассоциация между волками и «Нефтехимиком» стала довольно узнаваемой.
