«Поехал в Рязань на зарплату в два раза меньше, чем в Омске. Поворотный выбор». Воспитал Сергачева и гремит в КХЛ
Игорь Гришин — один из самых интересных тренеров, работающих в КХЛ. У него был эпизодический опыт работы в «Спартаке», но по большому счету Игорь Владимирович для сильнейшей российской лиги дебютант. За 59 лет он прошел все уровни нашего хоккея и приложил руку к становлению звезд НХЛ. С этого сезона Гришин возглавляет «Нефтехимик», который показывает яркий хоккей, а накануне обыграл лидеров чемпионата — магнитогорский «Металлурга».
— Вы уже чувствуете себя в КХЛ своим?
— Я и в «Спартаке» чувствовал себя на своем месте. Но так сложились обстоятельства. Руководство, наверное, решило, что я не готов. Я и тогда, и сейчас, хорошо себя ощущал.
— В свое время тренеры старой школы Михалев, Белоусов, Цыгуров, Крикунов могли после игры спокойно зайти в тренерскую и выпить рюмку чая или чего-то другого. Было некое тренерское братство. Сейчас оно утрачено?
— И сейчас такое есть. Особенно с теми тренерами, с которыми хорошо знаком. Мы думали здесь в Нижнекамске это устраивать. Но реалии таковы, что после игры особенно нет времени, гостевая команда сразу собирается в аэропорт. Иногда не хватает времени. Это хорошая идея — посидеть, пообщаться. Но при этом после игры хочется побыть в кругу своих коллег по штабу, нежели с противниками. Но ничего плохого в этом точно нет.
— Как вы сами себе объясняете, как такое возможно, что вы с Дмитрием Квартальновым одно года рождения, но он — уже рекордсмен КХЛ по матчам и победам, а вы — дебютант?
— У каждого своя судьба! Дмитрий Вячеславович зашел в КХЛ сразу после окончания карьеры. У меня — свой путь. Я начинал в детском хоккее. Тогда, 20 лет назад, и мыслей не было, что когда-то буду работать тренером КХЛ. Да и КХЛ еще не было! Мне просто нравилась эта работа. Дети росли, я сам вместе с ними рос. Поработал с несколькими командами. Так сложилась судьба, что оказался в юношеской и юниорской сборной. Виталий Прохоров взял меня в штаб, мы работали в МХЛ с командой U18. После того, как проект закончился, не очень хотел уже возвращаться в школу. Пропустил какое-то время, следом получил предложение из «Толпара», далее была Рязань — первый опыт работы со взрослыми ребятами. Шаг за шагом. Работая в «Химике» в первый сезон, я тоже не думал, что окажусь в КХЛ. Теперь мне интересно работать здесь, отступать назад уже не хочется.
— Андрей Разин рассказывал, что вы его буквально затащили в тренерскую профессию, порекомендовав в детскую школу ЦСКА. И он вам теперь благодарен за это. Как эта история выглядит с вашей стороны?
— Мы познакомились, играя в любительской хоккейной лиге в Москве. Я на тот момент тренировал детей, а в качестве подработки играл и тренировал на уровне любителей. Андрей Владимирович тогда закончил с профессиональным хоккеем и катался с нами. Общались, я видел, что он тоже хочет попробовать себя в тренерстве, хотя на тот момент работал агентом. В ЦСКА появилась вакансия, я предложил его кандидатуру. Причем мы были друг у друга помощниками. Я главный на одном возрасте, он — на другом. Он там поработал и пошел дальше, чуть меньше, чем я, задержавшись в детском хоккее.
— Можно сказать, что ваш главный воспитанник — Михаил Сергачев?
— Я бы отметил еще Германа Рубцова, который три года был у меня в «Витязе». А Миша Сергачев из тех, с кем я работал, пошел как можно дальше. Есть еще ребята, которые сейчас играют в КХЛ и ВХЛ.
— Вы получили за него Заслуженного тренера России?
— Нет. У нас система поощрения званиями завязана на международных турнирах. Нужно, чтобы игрок в составе сборной России выиграл либо чемпионат мира, либо Олимпиаду. А Миша только один раз на чемпионате мира сыграл, они тогда взяли бронзу. Этого недостаточно. Кубок Стэнли, соответственно, не учитывается.
— Вам это важно?
— Естественно. И звания, и категория. Чем выше категория — тем тебя выше ценят. Не то что об этом всегда думаешь, но такие звания отображают твой бэкграунд.
— Никита Кучеров подарил своему детскому тренеру Геннадию Курдину автомобиль. Вам воспитанники преподносили столь ценные подарки?
— Автомобиля не было. Однако с Сергачевым мы чуть ли не каждое лето находим время для встреч и общения. Джерси или клюшка — это всегда пожалуйста.
— После того как Сергачев уехал в Канаду вы с ним продолжили общаться с точки зрения тренера? Давали ему какие-то советы?
— Он из «Витязя» сначала уехал в Казань, а уже потом в Канаду. У нас тогда начинался проект U18, звали в нашу команду, но он выбрал другой путь. Судя по тому, как сложилась его карьера, видимо, правильно сделал, что отправился в Канаду юниорскую лигу. Особенно в первые годы мы много созванивались.
— Вы видели молодого Сергачева. Можете сравнить с тем, каким он вырос?
— Если говорить про физические данные, то он всегда был сильным. Он также играет: и в обороне, и в атаке. Главное — это характер. Миша был и остается лидером. На всех уровнях. В сборной всегда подгонял ребят, делал замечания, иногда пихал. Лидерские качества очень серьезные, всегда видел цель и ее добился.
— Мы знаем Сергачева как воспитанного спокойного парня. Вы тоже известны как деликатный культурный человек, который не повышает голос без причины. Получается, ваше влияние?
— Ребята на протяжении двух с половиной лет жили без родителей в гостинице в Подольске. Постоянно происходило общение с тренерами. Дай бог, если я внес частичку в его воспитание. Может быть, Миша просто со стороны смотрел на то, как я виду себя обществе. К Сергачеву, в принципе, никогда не было претензий по поведению. Прежде всего, здесь заслуга родителей, которые его так воспитали.
— Вы работали в команде юниорской сборной и команде u18, которая была заявлена в чемпионат МХЛ. Сейчас, по прошествии времени, вы считаете тот эксперимент удачным или провальным, учитывая, что все закончилось мельдониевым скандалом?
— Это классный эксперимент! По сути, копия американской системы подготовки, которая доказала свою эффективность. Там же, по плану, должно было быть две команды. Не только U18, но и U17. То есть ребята должны были готовиться к юниорскому чемпионату сразу два года. В Белоруссии подобный проект тоже работает, и как итог — столько молодых игроков в минском «Динамо»! К сожалению, наша программа закрылась. ФХР решила пойти другим путем, создали «Сириус». Там сборные регионов проводят соревнования по возрастам, а несколько раз в год собираются различные сборные.
— К проекту U18 в МХЛ было несколько претензий. Первая — это казарменное положение для игроков, которые весь сезон сидели на базе в Новогорске. Вторая — это то, что потенциальные игроки первых звеньев в своих клубах вынуждены получать небольшое игровое время в третьей-четвертой тройке в U18. Что ответите скептикам?
— Во-первых, о том, что ребят закрывали на подводной лодке в Новогорске. Условия там были шикарные! Никто ребят не держал. Если были москвичи — они могли спокойно уезжать в столицу между тренировками. Но никто в 17-18 лет не хотел ехать к родителям. В этом возрасте только за счастье то, что ты сам себе предоставлен, тем более кормят и поят. Во-вторых, возьмем Игоря Швырева. Мы хотели взять его из Магнитогорска, но нам сказали, что он будет играть в первой команде. Окей. В итоге он в КХЛ провел считанное количество матчей и вернулся в «Стальные Лисы». При этом «Локомотив» нам с удовольствием отдавал Каюмова, Иванова, Романова. В Ярославле даже в МХЛ они вряд ли бы получили много игровой практики, а у нас были на ведущих ролях. Мы не просто собрали ребят в кучу, а работали над их развитием. Было тестирование, которое показало, что силовые качества за несколько месяцев выросли на порядок.
— Вы уже упоминали Германа Рубцова. У него после выпуска из команды U18 начались проблемы. И не только у него. Согласны с мнением, что тот скандал с мельдонием и пропуск юниорского чемпионата мира негативно сказался на дальнейшей карьере игроков 1998 года рождения?
— Не думаю. Пропуск одного турнира не может подорвать развитие на протяжение всей карьеры. Да, конечно, в моменте всем было обидно. Но вскоре все вернулись в свои клубы, переключились. Потом уже решали личностные качества каждого игрока. Ребята были молодые, а вокруг соблазны. Не у всех, как у Сергачева, была четкая цель. У того же Рубцова на какое-то время голова от хоккея отошла. Возможно, высокий выбор на драфте повлиял. Неудачно поехал за океан, получил одну травму, другую. Когда он в результате большого обмена Никишина он оказался у меня в «Химике», мы поговорили. Я ему сказал «ты еще молодой, ничего не потеряно, давай поработаем». И вот, сейчас Герман просто в полном порядке! Я за него очень рад. Может быть, тот разговор на него тоже повлиял.
— Каким вам запомнился Рубцов, считавшийся лучшим центром России по своему году? На кого он был похож?
— Я не люблю сравнивать, но, возможно, на Джонатана Тейвза. Он не был никогда большим снайпером, но проделывал большой объем работы. Герману можно было всегда поручить ответственные оборонительные функции вроде игры три на пять. Рубцов и сейчас приносит много пользы «Спартаку».
— Сколько вы поработали с Иваном Демидовым?
— С Ваней я почти не работал. Я с 2004 годом «Витязя» работал на протяжении примерно трех сезонов. Тогда как Демидов — 2005-го. У них была очень хорошая команда, боролись за золото на первенстве страны. Хорошо смотрелись помимо Демидова Тимур Муханов и Егор Ядыкин. Я их подтягивал на тренировки и отдельные игры, но в целом у их года были свои задачи. Так что не скажу, что оказал какое-то большое на него влияние. Единственное, Демидов не уехал со всей группой игроков в Омск. Их вместе с тренером Павлом Левашовым приглашали в «Авангард». Я разговаривал его отцом. Я ему говорил, что в «Русских Витязях» он будет играть в МХЛ, а в Омске придется провести какое-то время в академии. В итоге Ваня оказался в Питере и зашел через систему СКА. Вот такое мое скромное участие в судьбе Демидова.
— Когда у Демидова появилось его сумасшедшее катание?
— Сколько его помню — всегда у него оно таким было! Даже когда играл в Дмитрове. Тогда уже выделялся. Он настолько выделялся во второй группе, что его все хотели забрать: ЦСКА, «Динамо» и другие. Но он выбрал «Витязь». Могу сказать, что из той пятерки, которую позвали в «Авангард», я всегда считал, что Демидов — сильнее всех.
— Вы ведь тоже могли отправиться в Омск. В какой роли?
— Действительно, было предложение. После «Толпара», когда после третьего места Уфа почему-то не захотела меня оставлять, я вернулся в школу «Витязя». Ждал предложений. Поступил звонок из Омска, предложили стать старшим тренером академии. Я туда приехал, провел неделю. На меня рассчитывали, но я быстро понял, что это не мое: ходить, смотреть на всех сверху, без практики на льду. Оценивать коллег, кого-то критиковать — это мне не близко. Тогда же поступило предложение из Рязани. Там зарплата была в два раза меньше, чем в Омске, но я выбрал ВХЛ.
— Поворотный выбор в вашей карьере?
— Оглядываясь, получается, что да. Попробовал себя впервые на уровне взрослого хоккея. Жизнь всегда подкидывает выборы.
— Доводилось слышать, что хоккеисты в Рязани тогда получали около 50 тысяч рублей в месяц. Как их мотивировать?
— Они все равно любят хоккей. Если не бросают, не идут в другие сферы — значит им нравится эта работа. Заинтересовать их хотелось тренировочным процессом. Может быть, пара человек и были, кто отбывали номер, но основная часть команды с желанием что-то доказать. Конечно, было тяжело, так как пришел не с начала сезона. Там же мы познакомились с Максимом Александровичем Кривоножкиным, с которым теперь работаем в одном штабе. В плей-офф с «Рязанью» не попали, но показывали интересную игру и создали определенный задел.
— Никто из игроков не подрабатывали таксистами или охранниками?
— Нет, там такой календарь, что это почти невозможно. Разве что один парень местный еще тренировался с любителями.
— В «Нефтехимике» нет запредельных контрактов, но все равно это другой уровень. Как вы выстраиваете отношения с игроками-миллионерами?
— Мне многие ребята из состава «Нефтехимика» знакомы. Я же работал с разными сборными, на разных уровнях и турнирах, некоторые прошли через мои руки. С другими тоже абсолютно спокойно выстраиваем отношения.
— Правда, что вы в свои 59 лет учите английский?
— Это громко сказано! Так, баловство. Я лет десять назад начал, занимался онлайн с преподавателем пару раз в неделю. Потом забросил. Вернувшись в КХЛ, понимая, что здесь есть ребята англоговорящие, решил возобновить занятия. Но на себе ощущаю, что теперь приходится сложнее, какие-то слова уже забыл. Возможно, сказывается возраст.
— У вас же и сын стал тренером.
— Да, работает в МХК «Спартак» помощником Александра Баркова. Довольно успешно.
— Не было варианта, что он поедет вместе с вами в Нижнекамск?
— Я не сторонник того, чтобы таскать за собой детей. Естественно, где-то я ему помогал. Владимир получил перелом голеностопа на момент выпуска из школы. У него была если не депрессия, то тяжелый период. Начинал он у меня как помощник в школе. Потом я его подтянул в сборную, где он проделывал большой объем работы. Очень хорошо соображает, видит игру. Порой удивлялся, что сын замечает то, что я не вижу. Потом в школе ЦСКА уже стал работать самостоятельно. Снова встретились в «Спартаке», когда меня руководители спросили про него. И вот уже же третий сезон работает в команде МХЛ.
— Вы известны как поклонник советского хоккея. Много показываете игр сборной СССР. Какой один матч той эпохи обязательно нужно посмотреть каждому?
— Безусловно, финал Кубка Канады-1987 СССР — Канада. Можно не один матч, а все три: 6:5, 5:6, 5:6! Я считаю, это лучшее, что было. Даже в Канаде эти игры считаются эталонными.
— Кто самый талантливый игрок, с кем вы занимались в школе ЦСКА?
— Игорь Вязьмикин. Мы в детстве играли в одном звене и дружили. К сожалению, его нет уже в живых. Он был очень талантливым! Увы, ушел в сторону от хоккея.
— Его проблемы с алкоголем начались еще в детской школе?
— Он в старших классах мог выпить, пойти на игру с юношеской командой и забить три-четыре гола. Виктор Васильевич Тихонов его очень рано начал привлекать к первой команде ЦСКА, хотя на тот момент очень сложно было пробиться. Увы, Игорь любил погулять и не воспользовался своим шансом. К сожалению, много талантов так и не смогли по разным причинам себя раскрыть. По возрасту 1966 года рождения Вязьмикин, наверное, был самым талантливым.
