Тарасова не сразу поверила в Ягудина — все решила поездка в Германию. Что случилось в Гельзенкирхене
После победы на чемпионате мира — 1998 Алексей Ягудин покинул группу Алексея Мишина и уехал к Татьяне Тарасовой. Уровень риска зашкаливал: у Татьяны Анатольевны были натянутые отношения с федерацией, попытался надавить и тогдашний президент ФФККР Валентин Писеев, пообещав фигуристу, что он «больше ничего не выиграет». Однако прогноз Писеева потерял силу практически сразу.
Взяв на старте своего первого совместного сезона серебро полупрофессионального турнира «Мастера фигурного катания», Тарасова и Ягудин отправились на Skate America в Детройт. Тарасова нервничала: если раньше она чувствовала себя свободной и раскованной, то здесь постоянно спрашивала Алексея о самочувствии, указывала, когда и как размяться, и то и дело поправляла костюм. Наконец, фигурист попросил оставить его в покое, так как перед стартом предпочитал побыть в одиночестве — Тарасова тут же ушла, позволив ученику делать все так, как он считает нужным. Итог — золото, позади остались Майкл Вайсс и Алексей Урманов.
«Мы с Тарасовой были вне себя от радости. Это важное соревнование стало проверкой как правильности моей позиции, так и наших только что сложившихся отношений. Я рисковал, меняя тренеров, и точно так же рисковала Тарасова, решив заниматься со мной. И вот мы показали всему миру фигурного катания, что мы — слаженная команда», — вспоминал Ягудин.
После турнира в Детройте фигуриста ждал марафон из пяти стартов подряд, наиболее значимыми из которых стали немецкий Кубок наций и французский Trophee Lalique. В Гельзенкирхене Ягудин выступил безошибочно и впервые в сезоне чисто исполнил четверной прыжок, услышав после проката важнейшие слова от Тарасовой: «Вот теперь-то я действительно верю в тебя!».
Во Франции же чисто откатать не удалось — в короткой Алексей пропустил два прыжка из трех.
— Программа подходила к концу, когда я, недовольный собой, вдруг услышал голос тренера: «Держи спину прямо!». «Какого черта? — подумал я. Выступление почти закончено, так какая разница, сохраняю ли я осанку?» Позже Тарасова втолковала мне, что программа не окончена до тех пор, пока ты не уйдешь со льда. Судьи внимательно следят за языком твоего тела. Удрученный вид фигуриста и даже то, как спортсмен раскланивается со зрителями, непременно влияет на оценки. Фигурист всегда должен держаться уверенно и с достоинством.
Тем не менее из-за низкой конкуренции на том турнире Ягудин все равно взял золото.
Собрав внушительную коллекцию побед (включая чемпионат мира среди профессионалов), Ягудин поехал на чемпионат России, где неожиданно стал третьим — выиграл Евгений Плющенко, вторым был Урманов. Ягудин вспомнил слова Писеева, усомнившись в справедливости судейства. Однако на последовавших затем международных стартах Алексей никому золото уже не отдавал — взял ЧЕ, финал Гран-при и, самое главное, чемпионат мира в Хельсинки.
— Впервые в жизни я упал на колени и поцеловал лед. Все девять судей поставили меня на первое место. Татьяна Анатольевна разрыдалась. Увидев на табло несколько 6.0, она принялась обнимать и целовать меня. Сквозь слезы она сказала: «Большое тебе спасибо, ты настоящий чемпион!» Тут и меня захлестнули эмоции. Не она, а я должен был благодарить ее!
Она вовсе не обязана была стать моим тренером после того, как я расстался с Мишиным. Она уже тренировала многих величайших фигуристов мира и создавала хореографию для их программ. Она была асом своего дела. К тому же она наверняка знала, что мой переход к ней не будет одобрен федерацией. Татьяна Анатольевна дала мне шанс, и я был бесконечно признателен ей за это. За исключением мамы и бабушки, никто не верил в меня так, как она.
В материале использовались цитаты Алексея Ягудина из его книги HAPROЛOM.
