С весны 2022 года у российских спортсменов жизнь разделилась на до и после. Теперь практически никто из них не может соревноваться на международных стартах. Под угрозой находятся бесценные годы их карьеры, участие в Олимпийских играх и все те мечты, с которыми они когда-то пришли в спорт.
Главная причина бана: спецоперация России на Украине.
Теперь их единственная возможность соревноваться — старты дома и в тех немногих странах, которые еще поддерживают с Россией спортивные отношения.
Sport24 поговорил с теми, кто оказался заложником в этой непростой ситуации, чтобы узнать, как они живут в изгнании из мирового спорта.
Героиня этого интервью — Анна Пракатень, серебряный призер Олимпиады в Токио и чемпионка Европы по академической гребле.
Именно ради ее выступления прошлым летом тысячи болельщиков встали рано утром, чтобы своими глазами увидеть, как Пракатень берет первую медаль на Олимпиаде в личном виде за 41 год, а комментатор Дмитрий Губерниев неистово гонит ее к финишу.
— У вас была надежда на то, что академической гребли не коснутся санкции, которые начались после 24 февраля?
— Когда все началось, честно говоря, я знала, что нас отстранят первыми. Не было мыслей: «Может и пронесет». Мне кажется, международная федерация гребли всегда относилась к России как-то скептически. Из-за тех же проблем с допингом, например. Если в каких-то видах спорта была надежда, в нашем — точно нет.
— Об иностранных коллегах вы говорили следующее: «Я думаю, что они рады, что нас отстранили. Никто особо ничего не напишет. Я понимаю, что они поддерживают страну, в которой проходит спецоперация, но и нас тоже надо поддержать. Видимо, международная федерация не считает нужным это делать. Обидно. Мы же тоже пострадали». На ваш взгляд, они не правы по отношению к россиянам?
— У каждого, конечно, есть свое мнение. Пусть они высказываются. Но с их отношением к нам стало все понятно уже давно. Доброжелательности на соревнованиях особой не было.
Сейчас мне просто непонятно, почему все поддерживают только одну сторону. Им можно выступать на соревнованиях, а нам — нет. Это как-то неправильно. Это уже показатель того, что к нам относятся не так, как ко всем остальным. Но мы ведь не виноваты в случившемся. Только они так не считают.
— После Олимпиады вас наградили медалью «За укрепление боевого содружества». Вы даже выставляли фотографию с министром обороны Сергеем Шойгу с церемонии вручения. Хоть раз за это прилетало?
— Нет, ничего такого не было. Пока. Думаю, дело в том, что это было в прошлом году, поэтому немного подзабылось.
— Спортсмены, которые связаны с армией, есть не только в нашей стране, но критикуют за это только россиян. Как себе объясняете негодование иностранной общественности?
— Я с таким не сталкивалась, поэтому сложно сказать. Но соглашусь с тем, что прилетает всегда только российским спортсменам. И это естественно, что они так говорят. Никто не будет нас защищать или что-то говорить. Россия всегда вынуждена защищаться от нападок других стран. Я считаю, что спортсмены не должны страдать. Особенно от нападок таких же спортсменов, как и мы, из других стран.
— К Олимпиаде-2024 команду должны были готовить итальянские специалисты — Джанни Постильоне и Миколас Масилионис, но они были вынуждены прекратить работу в России, которую начали в 2020-м. Как вы об этом узнали?
— Никаких собраний не было. Тренер нам сказал об этом. И мы понимали, что так случится. Это было естественно. Никто и не надеялся, что они продолжат с нами работу.
— Вы признавались, что их уход был более болезненным, чем отстранение от международных стартов. Почему?
— Я очень хотела продолжать с ними работать. Мы наладили систему и увидели результат. Было приятно на равных бороться с мировыми лидерами, слышать, что о тебе говорят. И это заслуга итальянских тренеров.
— Что они давали команде такого, чего не могут дать специалисты из России?
— Тут все (смеется). Я даже не знаю, с чего начать. У нас в стране нужно менять всю систему, начиная с главных и заканчивая обычными специалистами, такими как доктора и массажисты. Тренерам из России нужно учиться. Мы работали два года с итальянцами, и за это время можно было подготовить наших специалистов. В итоге получилось так, что никто ничему не научился, все просто вернулись к старой системе. У нас нет тренеров, которым бы можно было полностью довериться.
— В лыжных гонках случилась похожая потеря. Из сборной был вынужден уйти немецкий специалист Маркус Крамер, но он до сих пор остается на связи с некоторыми лыжниками, которые были в его группе. У вас с Постильоне и Масилионисом есть такое?
— Мы не контактируем. Единственное, что осталось от них — тренировочные планы. Мы работали по ним до августа, сохраняли ту идею, которую они нам дали.
— Подготовка к этому сезону была без сборов за границей. Вы сами отмечали, что это проблема, так как в России негде тренироваться. Что не так с нашими базами и в чем они уступают иностранным?
— Россия — огромная страна. У нас есть места для тренировок, но нет нормальных баз. Мы вот были недавно во Владивостоке. Там просто шикарные условия, хотя могло быть и лучше. В Казани просто огромная база, но нам повезло с погодой только в августе, а еще там проблемы с едой. А в том же Санкт-Петербурге есть вода, но нет базы. Плюс климатические условия такие, что зима наступает рано.
За границей теплее. Базы в плане организации там получше. Я не скажу, что в Греции было круто, когда мы там тренировались, но был один существенный плюс — мы видели цель, поэтому не смотрели, что едим, где спим, не замечали эти минусы. Сейчас же появляются вопросы, можно поныть. Минусы видишь четче.
— В России нет аналогов топовых лодок, на которых гоняются лучшие. Эта проблема гораздо сильнее, чем отсутствие нормальных тренировочных баз?
— Это серьезная проблема. Хорошие лодки делают только за границей. Думаю, что это, и правда, более серьезная проблема, чем отсутствие баз.
— Отстранение вскрыло подобные проблемы не только в академической гребле. Кто в этом виноват и можно ли с этим что-то сделать?
— Вот взять те же лодки у нас. Не представляю, что их будут делать в России. Для этого нужны специалисты, которые будут заинтересованы в этом, материалы. Это тяжело.
Спорт внутри страны нужно развивать. Нужно приглашать больше стран, которые бы хотели с нами соревноваться. Вот мы гонялись во Владивостоке с Китаем, и было так приятно. Связь хоть с какими-то странами положительно влияет на настрой.
— Вы говорили, что у вас было немного мотивации в начале сезона. Как заставили себя ее найти?
— Верилось, что все немного подутихнет, и мы сможем куда-то выехать, но потом стало понятно, что этого не случится. Оставалось только доработать сезон.
Внутри команды ведь были разногласия, потому что кто-то не видел мотивацию, мог не приходить на тренировки. Ты в этом все варился и задавал себе вопросы: «Почему кому-то можно не делать, а мне надо?» Мотивацию больше приходилось искать из-за того, что надо тебе. Но потом стало понятно, что лучше вообще о ней не думать, а просто выходить и делать свою работу.
— Не все спортсмены считают, что российские старты могут заменить им международные, а вот некоторые чиновники уверены, что никакой проблемы нет. С кем согласны больше?
— Российские спортсмены правы в том, что нельзя сравнивать наши старты с международными. У нас все лидеры не в России, а за границей. Академическая гребля — не гимнастика, где наша страна всегда на ведущих ролях.
При этом, если тренироваться так, как было в этом году и в прошлом, я могу сравнить себя с одиночницами, которые соревнуются на международных стартах. У нас по времени более-менее видно, на каком ты уровне. На тренировках я вижу, что неплохо еду.
— Главным турниром сезона у летников стала Спартакиада, которую обещали сделать достойной заменой чемпионатам мира. Как было на самом деле?
— Мне понравилась турнир. В Казани было интересно. Нас заселили в деревню Универсиады. Но косяки были: еда, действия судей и других людей на воде. В общем, было масштабно, но все равно Спартакиада воспринималась как обычное соревнование.
— Призовые на российских стартах позволяют вам не жаловаться на жизнь, когда нет международных турниров?
— Я вам скажу, что призовых, которые нам обещали, мы еще не дождались. Не знаю, будут они или нет. Мне вообще тяжело сравнивать, потому что за Россию я гребу не так долго (Пракатень до 2016 года выступала за Белоруссию. — Sport24), но премии на заграничных стартах явно выше.
Пока жаловаться не на что. Посмотрим, что будет дальше. Но федерация могла бы лучше обеспечивать своих спортсменов — это факт.
— После серебра на Олимпиаде вы говорили о том, каким сложным был сезон. Этот, как кажется, получился не легче.
— Я ловила себя на мысли, что этот сезон был сложнее, чем прошлый. В моральном плане. В прошлом году все организационные вопросы решались за нас. Иностранные специалисты сказали: «Вы должны думать только о тренировках и своем отдыхе». Тут же мы не знали, откуда прилетит. Нужно было заниматься вопросами жилья, билетов и так далее.
— После сезона стали еще больше думать о завершении карьеры, чем до этого?
— Мысли приходят, когда новости включишь. Я думаю, у каждого человека, особенно спортсмена, есть слабые места, которые на фоне этого дают о себе знать еще больше.
Я не могу отгонять мысли о завершении карьеры, потому что мне уже не 18 лет. Но для меня сейчас главное не Олимпиада или что-то еще. Если я буду видеть в тренере мотивацию, верить ему, мне будет все равно, допустят меня до международных стартов или нет. С иностранными специалистами было именно так. Я видела заряженность тренеров, свои результаты и мне от этого становилось классно. Когда мои результаты будут падать, я пойму, что продолжать нет смысла. Я не хочу, уже постояв на пьедестале, вариться вне призовых мест.
Пока серьезно о завершении карьеры я не думаю. Буду смотреть на то, что будет с моим видом спорта на фоне происходящего. Если мне будет нравиться, почему бы и не продолжать соревноваться.
— Когда все наладится и сборная вернется к соревнованиям за границей?
— Честно, не знаю. Если еще в мае–июне я как-то думала о том, что сейчас все может закончиться, теперь этого точно нет. Я не верю, что в ближайшее время нас допустят. Мы же все смотрим новости, какие-то интервью, читаем телеграм-каналы.
— Какие эмоции у вас это вызывает?
— У меня есть чувство небольшой злости и несправедливости. Почему так происходит? Почему они выступают, а я не могу? Что я лично вам сделала? С другой стороны я смирилась. Накручивать себя — плохо.
Грустно, что не удалось выступить на чемпионате мира. Но на фоне того, что сейчас творится, пропуск турниров — маленькая жертва. Все это тяжело, но есть моменты гораздо страшнее недопуска до соревнований.
— Вы придерживаетесь тезиса о том, что спорт должен быть вне политики. Что нужно для этого сделать?
— Я даже не знаю, что сейчас нужно сделать. Когда я выступала за Белоруссию, часто слышала, что Россию отстраняют то за одно, то за другое. И с каждым разом санкции становились все хуже и хуже. Вот реально, что нужно сделать, чтобы спорт был вне политики? Может быть, менять структуру свыше? Не знаю. Не могу ответить на этот вопрос.
«Это победа» — телеграм-канал Виктории Дмитриевой. Там еще больше крутого спорта!
Подписывайтесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене