До определенного момента времени Артем Лобов был больше известен в России, как «русский друг Конора Макгрегора». Чуть меньше людей называли Артема «легендой», а в апреле 2018-го у него произошел конфликт с Хабибом Нурмагомедовым, подошедшим к нему в холле отеля «спросить за слова», сказанные Артемом в интервью Александру Лютикову и Вадиму Тихомирову, которое он давал в июле 2017-го.
Фанаты ММА знают Лобова, как бойца, имеющего отрицательный рекорд в смешанных единоборствах, но всегда принимающего действительно сложные бои. В последних трех поединках он дважды дрался с людьми, в разное время появлявшимися в топ-15 рейтинга UFC легкой и полулегкой весовых категориях.
На днях спортсмен ушел из сильнейшей лиги мира, и в 2019-м он совершенно точно станет одним из самых востребованных свободных агентов в ММА. Лобов зрелищно дерется, ярко ведет себя в медиа-пространстве и кажется, готов принимать абсолютно любые вызовы.
В интервью корреспонденту Sport24 Ярославу Степанову Артем рассказывает о причинах ухода из сильнейшей лиги мира, дальнейших вариантах развития карьеры, желании подраться с Зубайрой Тухуговым, отношении к своему легендарному прозвищу и вспоминает конфликт с Хабибом Нрумагомедовым.
— Можете кратко подвести итоги 2018-го для вас?
— Если честно, весь год был нелегкий. Всего один раз получилось подраться. Думаю, вы и сами следили за разными событиями, произошедшими в мире ММА в 2018-м. Все увидели. Год был напряженный, но именно в такой обстановке рождаются чемпионы. Этот год додал мне то, чего не хватало. Подготовку получил серьезную. Также появились новые партнеры и спонсоры. Я обзавелся новым менеджером, Артемом Харлановым, возглавляющим компанию Gagarin Sport Management. Благодаря им появились и спонсоры.
— Кстати, а почему вы не работаете с менеджером Оди Аттаром? Он же работает с Конором.
— Я раньше работал с Оди. С начала карьеры в UFC. Но так как я российский боец, то, конечно, ко мне много интереса в России. И от спонсоров в том числе. Пропал смысл иметь менеджера в США, поэтому и подписал контракт с компанией Артема. Это дает мне больше возможностей. Я убедился, что это был правильный ход.
— И в общении с UFC у вас не возникало каких-то пробелов из-за смены менеджера?
— Мой менеджер нашел не только спонсоров, но и смог также пересмотреть контракт с UFC. На более выгодных условиях. Количество боев оставалось в таком же количестве, но поднялась сумма гонорара и появился срок истечения контракта. Во время моего пребывания на шоу The Ultimate Fighter мы подписали не самый хороший контракт. Он был на 10 боев и не имел срока годности. Его пересмотрели. Осталось три боя, но за более высокий гонорар и на конкретных сроках.
— Но в итоге вы покинули организацию.
— На самом деле, все произошло в течение последней недели. Не последнюю роль сыграл тот факт, что Тухугова отстранили на целый год. А я оставался в UFC из-за этого боя. Узнав об отстранении, я понял, что сейчас есть варианты драться гораздо чаще и заработать больше. Мой менеджер часто звонил и говорил, что предложений много, но я не мог ими воспользоваться. А так, я попросил UFC, чтобы они меня отпустили и дали драться. Я понимаю их, у них свои планы, но я люблю постоянно выступать. До UFC я дрался раз в 41 день. Люблю часто выступать. UFC пошли мне навстречу и отпустили. Сейчас вы уже видите, что происходит. Я готов зарубиться с лучшими в мире. Никогда не отказывался от вызовов, и это не изменится. Посмотрим, как пройдет этот год.
— Уже сейчас по интернету активно ходят три слуха. 1. Вы проведете три боя в боксе. 2. Вы встретитесь с чемпионом WWFC Хасаном Асхабовым. 3. Вы ведете переговоры с ACA. Что из этого имеет под собой какую-нибудь почву?
— Если честно, все и ничего. Я сейчас нахожусь на той стадии, когда предложения идут со всех сторон. То есть, все промоушены, которые ты назвал и еще больше. Все собираем в кучу. Это уже работа моего менеджера, Артема Харланова. Какое предложение будет лучше, то и выберу.
— Есть ли у вас какой-то минимальный порог по предложенному гонорару, начиная с которого вы готовы рассматривать то или иное предложение?
— Суммы очень быстро взлетели до шестизначных цифр, поэтому рассматриваем только такие. Если кто-то новый захочет сделать предложение, нужно, чтобы это были предложения с шестью цифрами и выше. Ниже не рассматриваем. Пока сложно говорить о том, проведу ли я следующий бой, например, в России. Повторюсь, кто предложит лучшие условия, там и буду драться. Был принципиальный бой с Зубайрой, но он не сможет состояться в этом году, поэтому неважно. Подерусь с самыми сильными.
— Распространена практика, что бойцы UFC во время долгих простоев могут провести, допустим, схватку по джиу-джитсу или грэпплингу. Если бы предложили что-то подобное с Тухуговым, вас бы это могло заинтересовать?
— Нет. Нужен настоящий бой. Нужно встретиться и решить все по-мужски, а не возиться.
— Через пару месяцев вы станете отцом. Значит ли это, что в ближайшее время не стоит ждать ваших боев?
— Я люблю выступать. Это то, что позволяет мне кормить свою семью. И тот факт, что скоро я стану отцом, дает стимул драться еще чаще, чтобы обеспечивать семье безбедное будущее. Поэтому уже в скором времени вы увидите меня в боях. Ничто не помешает. Как вы знаете, я ни разу не снимался с боев, какие бы не были травмы. Сейчас у меня рождается сын, я должен показывать ему, что значит быть настоящим воином. А настоящие воины никогда не сливаются с боев и никогда не отказываются от вызовов.
— Имею в виду, может, были мысли продлить паузу, чтобы супруга не нервничала.
— Все нормально. У нас такой спорт. Это кажется, что он опасный. Если посмотреть на статистику, то все неплохо. Давайте даже сравним с велоспортом. Например, в ММА с 1993 года было четыре случая смерти. А в велоспорте ежегодно случаются три смерти. Поэтому тот же велоспорт намного опаснее, чем смешанные единоборства. Когда ты понимаешь, что к чему, то чувствуешь себя комфортно.
— Кажется, после этого вы стали гораздо реже давать интервью. В частности, российским журналистам.
— Да нет желания просто. Я это делаю, когда есть необходимость, есть что-то, о чем можно рассказать. Делаю, когда вижу, что давно не давал интервью. Есть много людей, много болельщиков, которые хотят, чтобы я что-то сказал. А мне это особо ничего не дает. Это просто часть работы, которую выполняю. Отношусь к этому ровно.
— Было ли что-то, что случилось в 2017-м или 2018-м, о чем вы жалеете, и изменили бы, будь такая возможность?
— Нет. Зачем так думать? Это же невозможно. Даже если были сделаны какие-то ошибки, ты их исправляешь и двигаешься дальше. Жить в прошлом невозможно.
— После конфликта в отеле вы давали большое интервью Ариэлю Хельвани, описывая ту ситуацию несколько иначе, чем она была представлена на видео, которое попало в сеть. Там было что-то, что не попало на камеру?
— Да, сначала мы поговорили с Хабибом без камер, вдвоем. Со мной был работник UFC, который следил, чтобы я дал интервью. У меня был его телефон, я общался с журналистом. Подошел Хабиб, и мы поговорили. Потом он ушел и вернулся, а дальше вы все видели сами. Уже прошло много времени, проехали.
— Как вы оцениваете то, что произошло после их боя?
— Я уже об этом говорил. Бой был накаленный, страсти высоки, все были на нервах. Так получилось, бывает. Ничего страшного, мы в таком спорте. Но подобного нужно избегать, так как это мешает развитию спорта. Оставляет плохой оттенок на спортсменах. Люди на западе придерживаются мнения, что бокс и ММА — это жестоко. Мы же пытаемся донести обратное. Так ведь и есть. Большинство людей в нашем спорте — хорошие. Но случаются такие инциденты. Это ни в коем случае не показывает, что представляет из себя наш спорт. Просто так получилось.
— В этот вечер вы также находились на арене. Было желание вмешаться?
— Я там находился, действительно. Но не было варианта попасть к клетке. Я сидел далеко. Да и не знаю, что бы было дальше. А если бы вся наша команда попала туда? А потом вся команда Хабиба? А потом весь стадион? Зачем это нужно, если у нас есть возможность драться друг с другом один на один, получать за это деньги, а не залетать толпой куда-то? Думаю, намного лучше держать все в рамках спорта и не давать выплеснуться наружу, иначе начинается хаос.
— Помните ваш первый диалог с Конором после боя?
— А что тут говорить? Просто обсудили бой, ошибки, прикинули, что нужно менять, и пришли к тому, что надо готовиться к реваншу.
— Как считаете, есть ли смысл в организации реванша прямо сейчас?
— Со стороны UFC точно есть. Это компания, у которой есть акционеры, перед которыми, в свою очередь, у них есть обязательства, заключающиеся в получении максимального дохода. А реванш Конора и Хабиба — это самый большой бой будет, который сейчас могут сделать в UFC. Опять многомиллионные PPV. А как вы знаете, деньги правят миром. Деньги заставляют двигаться все. Да и со спортивной точки зрения. Почему нет? В этом бою было 4 раунда. Да, Хабиб выиграл, но Конор же тоже что-то показал. Всем бы было интересно посмотреть это еще раз.
— Через три недели вы должны были драться с Зубайрой Тухуговым на турнире в Канаде. И скорее всего, этот бой вызвал бы огромный интерес из-за событий, произошедших в Вегасе. С точки зрения хайпа. Понимаете ли вы решение UFC об отмене поединка?
— Понимаю. Это мировая организация, и они должны были ответить на это. Не отреагировать было бы неправильно и глупо. Они так и сделали. Я хочу этот бой, он принципиален. Готов буду его провести в любое время и в любой лиге.
— Менеджер Хабиба Ризван Магомедов говорил нам в интервью, что ваш бой с Тухуговым хотели изначально поставить в андеркард турнира UFC 229, но Конор попросил этого не делать. Почему?
— На самом деле, мы так решили, потому что это лучше для того, чтобы сосредоточиться более конкретно на каждом из нас. То есть, после боя Конора у нас бы было три недели, чтобы заняться чисто моей подготовкой.
— Кстати, удивило ли вас предложение, поступившее от Рамзана Кадырова?
— Приятно удивило. Не ожидал, что наши бои каким-то образом затрагивают его радар. Думал, ему не до нас. Приятно, что он интересуется и смотрит. Не остался в стороне. Думаю, это подчеркивает, на какой уровень вышел наш спорт.
— Последние три боя вы провели против Андре Фили, Майкла Джонсона и Каба Суонсона. Такая динамика полностью подтверждает ваши слова о том, что вы принимаете любые серьезные бои. Тем не менее, вы потерпели три поражения. Нет ли желания прямо сейчас попробовать подраться с кем-то попроще, чтобы, возможно, обрести какую-то психологическую уверенность?
— Нет, если честно, не люблю простые бои. Я всегда принимаю самые сложные вызовы. Возможно, моя стратегия — не лучший вариант в плане рекорда. Люди непонимающие смотрят на цифры, и они их не впечатляют. Но в плане развития это намного лучше. Не выходить с самыми сильными, это как, например, если ты бегаешь стометровку на Олимпиаде, на тренировках выкладываться не на полную. Ты же так не подготовишься. Так и в моем случае. Беру бои, в которых мне нужно подключить все свои ресурсы. У меня всегда сильные оппоненты, и это здорово. Это улучшает меня, как бойца, как мужчину. Я иду и не знаю, что там будет. Перебарываю свой страх. Это то, почему мне нравятся бои, почему я тут. А выходить с мешком, которого тебе подбирают, чтобы ты его переехал, это не для меня. Я с первого дня говорил, что дерусь с самыми сильными. Где угодно, когда угодно. И не отказываюсь от этого. Всегда так и держу карьеру. Многие так только говорят, но на деле оказывается иначе. Смотришь на его рекорд, а он бился непонятно с кем.
А цифры в рекорде… Люди, которые смотрят только на них, они не понимают многого в этом спорте. И таких достаточно, потому что наш спорт молод. Некоторые фанаты не очень образованны, в плане ММА. Не понимают, что происходит. Они услышали пару раз, что сказал Джо Роган в перерывах между раундами, и думают, что уже достаточно разбираются. На самом же деле, то же поражение в равном бою такому спортсмену, как, например, Федору Емельяненко или Андерсону Силве, стоит больше, чем 20 побед над твоим соседом, который не умеет драться. Для меня уж точно. Поэтому я не заморачиваюсь. У меня свой план, и я хочу стать лучшим бойцом. Для этого надо драться с самыми сильными, тренироваться день и ночь, пахать. Это я и делаю. То же показал и мой бой с Джонсоном. Это человек, который побеждал Тони Фергюсона, который входит в десятку лучших бойцов планеты в своем весе. Да, результат получился не тот, который я хотел, но этот бой мне показал, что я двигаюсь в правильном направлении. Из боя в бой совершенствуюсь. Еще пару боев и можно было бы за титулом UFC отправляться.
— Правильно я понимаю, что все ваши подготовки проходят строго в зале SBG?
— Да. У нас здесь, в Ирландии, есть и другие залы, которые с нами работают. Например, институт силы Ирландии. Там мы проходим функциональную подготовку. Они сотрудничают с нами уже лет 10. Еще есть «Conor McGregor Fast». Это команда, созданная командой Конора, которая помогает нам в физической подготовке. Тут же целый процесс, чтобы подготовиться к боям на таком уровне. Что касается тренировок в США, то мы это делали с Конором раньше. Но мы со своим залом и знаем, что такое верность. Многие так говорят, но бегают из одного зала в другой. Джон Кавана — наш тренер с самого первого дня. И так будет до последнего. Да, бывает, что где-то мы можем провести несколько тренировок, но в плане подготовки к боям, это только Джон, и только SBG.
— Говорят, полезно иногда пробовать какие-то другие залы, чтобы совершенствоваться и развиваться.
— Ну, во-первых, обязанность тренера — идти в ногу со временем. Тренер, который не развивается и не пытается найти новые способы тренировок, новые техники, это не самый хороший тренер. У нас такой проблемы нет. Джон всегда все отслеживает, ищет новые техники, мы разбираем бои. Есть группа в Facebook, где состоят бойцы нашего зала. Туда Джон заливает различные видео с разбором техник. Мы идем в ногу со временем. Нет необходимости идти куда-то. Но, конечно, всегда должен быть большой выбор спарринг-партнеров. Это нужно для развития. Потому что к одним и тем же начинаешь привыкать. Это плохо. Но наш клуб стал довольно популярным, сюда приезжают бойцы со всего мира. Поэтому проблем нет.
— Сейчас в SBG, я так понимаю, идет плотная подготовка к дублинскому турниру Bellator?
— Да, он пройдет 23 февраля. И почти в каждом бою есть представитель нашего зала. Подготовка идет полным ходом.
— В со-главном бою ваш товарищ Питер Куили будет драться с Майлсом Прайсом. Полагаю, это принципиальное противостояние для SBG. Он раньше тренировался у вас в зале, потом ушел из него, а этим летом появился в зале Хабиба. Это стало причиной, почему в некоторых изданиях начали появляться материалы под заголовками: «Нурмагомедову помогает в подготовке бывший спарринг-партнер Макгрегора». Майлс эту тему поддерживал, раздавая многочисленные интервью.
— Он тренировался с нами много лет назад. С момента его ухода прошло уже лет шесть. Мы давно не слышали о нем. Сейчас он тренируется с нашими друзьями из команды Тима Райно. Мы с ними хорошо общаемся. Пол Райдман, Нил Сири — это мои хорошие друзья. И тренера наших клубов дружат. А этой историей, видимо, Майлс захотел немного пиара. Захотел под всю эту историю запустить свою. Но никто особого внимания не обращает. Это было давно. А во-вторых, какой спарринг-партнер? Да, он был в нашей команде, тогда все друг с другом спарринговались. Но прошло много времени. Он такой ход сделал непонятный. Надеялся, что из-за этого пиара станет звездой. Не знаю. У каждого человека свои мысли.
Ирландский боец хочет, чтобы Хабиб победил Конора. Раньше он тренировался с Макгрегором
— Пожмете ему руку при встрече?
— Руку пожать можно, но это странное поведение. Каждому свое. Прошло много времени, все было нормально, но тут он начал рассказывать всякую ерунду. Это несерьезно. Рассказывать, как ты занимался в другом зале, это вообще не очень красиво. Что было на матах, остается на матах. А он еще и наврал с три короба. Не могу его воспринимать всерьез. Это просто какой-то галимый пиарщик.
— А вообще, может ли такая вещь как-то помогать? То есть, мог ли он что-то дать Хабибу, имея за плечами опыт работы с Конором?
— Не думаю. Например, мой соперник может смотреть хоть каждую мою тренировку, каждый спарринг. Что он увидит? Ничего. Смотреть на бой и быть в клетке — это разные вещи. Люди также смотрят со стороны и могут давать советы с дивана. Но это, повторюсь, разные вещи. Маловероятно, что твои рассказы как-то повлияют на исход боя.
— Вы заговорили про людей с дивана. Сами слушаете их?
— Да, обязательно. Геймплан свой строю, исходя из советов, которые дает онлайн какой-нибудь Вася из Простоквашино. Конечно, нет. Интернет вообще стал для меня за последний год ресурсом, в который я захожу, чтобы что-то запустить спонсорское, например. Какие-то обязательства выполняю. А так не смотрю, что там происходит. В интернете мало чего хорошего можно найти. Много мусора. Там читать нечего. Бывает, конечно, что-то иногда читаем. Смешно. Некоторые люди юморные. Но большинство — это просто хейтеры, которые тупо кроют матом.
— А еще в интернете вас часто называют «легендой». Это задевает?
— Нет. Это же просто юмор. Чувство юмора нужно иметь всем. Это важная составляющая нашей жизни. Иногда так бывает, что пошутишь, и становится полегче. Таких случаев много в жизни было. Когда неизвестно, будет ли крыша над головой, будет ли еда на твоем столе. Не особо весело. Но пошутишь, и становится легче. Набираешься сил и двигаешься вперед. Да и, мало того, благодаря «легенде» люди узнали меня по всему миру. Это нравится народу, а мне не мешает. Живу своей жизнью, готовлюсь к боям, выхожу и рублюсь.
— Вы представляете Россию и Ирландию. Как думаете, где вас поддерживают больше?
— Думаю, и там, и там. И также я не могу выбрать из двух стран. Россия — это родина. И я с гордостью выношу русский флаг с собой. А Ирландия подарила мне новые возможности. Тут я стал бойцом. Поэтому выношу оба флага.*