«Я боялась не столько смерти, сколько того, что детей не расстреливают, а хоронят живыми. Одни молились за меткий выстрел, другие пели еврейские песни. Мама меня успокаивала, обещая, что закроет мне глаза, когда начнут стрелять», — писала в дневнике Янина Гешелес, еврейская девочка, чудом пережившая карательные акции нацистов во Львове во время Второй мировой войны.
За свою богатейшую историю Львов успел побывать и в составе Речи Посполитой, и под властью Габсбургов — но никогда его жители не испытывали такого отчаяния и страха, как после захвата города нацистами в конце июня 1941 года. В период оккупации Янина Гешелес жила на территории Яновского концентрационного лагеря, где каждый день под конвоем ходила на работу.
Яновский концлагерь стал одним из первых, где пытки и казни проводились под музыку. Фотография оркестра, составленного из заключенных, которых заставляли исполнять танго во время казней, а во время пыток — фокстрот, стала одной из жутких улик на Нюрнбергском процессе.
Еще одним страшным местом заключения евреев было Львовское гетто — самое крупное на территории СССР, уступавшее в европейских масштабах лишь Варшавскому и Лодзинскому. Именно здесь в декабре 1941 года пьяным гестаповцем был застрелен Леон Сперлинг — польский футболист, который на протяжении 14 лет выступал за «Краковию», вошел в элитную когорту игроков, отобранных для участия в первом матче в истории сборной Польши. Леон трижды выигрывал чемпионат страны, ездил в составе Польши на Олимпиаду-1924 в Париже.
Завершив карьеру, Сперлинг начал во Львове тренерскую деятельность — но его жизнь, как и жизни десятков тысяч других евреев, была зверски оборвана нацистами. Спастись удавалось немногим: так, около 300 евреев смогли выжить, спрятавшись от гестапо в канализации — в узком пространстве среди камней, кипятя на примусе дождевую воду.
До нападения Германии на Советский Союз во Львове проживало около 160 тысяч евреев. Выжить удалось только двум тысячам.
