«Думал, что подвел страну». Откровения суперъюниора Тутберидзе, который вернулся спустя 2 года

Константин Лесик

Поделиться

Комментарии

Даниил Самсонов — фигурист с непростой судьбой. Несколько лет назад его считали главной надеждой российского одиночного катания. На юниорском уровне он был одним из лучших — победил на двух первенствах России, этапе Гран-при. Брал медали юношеских Олимпиады и финала Гран-при. Даню ждали на Олимпиаде в Пекине, но случились проблемы со здоровьем, которые оставили фигуриста без турниров почти на два года.

Сейчас Самсонову 17 — и он вернулся: выступил на двух турнирах, восстанавливает сложные прыжки, а в интервью корреспонденту Sport24 Константину Лесику подробно рассказал все о своей непростой карьере.

Мы встретились с Даней на матче футбольного ЦСКА — любимого клуба фигуриста. Разговор об игре с мячом опубликован отдельным материалом. В этом интервью речь пойдет обо всем остальном. А именно:

• какая ошибка тренера в детском возрасте повлияла на переход к Этери Тутберидзе;
• Даня был единственным в группе, кто не прыгал тройные: как он себя чувствовал;
• давил ли на фигуриста статус «главной надежды российской одиночки»;
• отношение к допинг-тестированию;
• заголовок какой статьи расстроил фигуриста;
• почему на одном из турниров Самсонов выступал с переломом;
• вся правда о проблемах со здоровьем: от и до;
• как мама Анны Щербаковой помогла Дане;
• что думает Даниил об Олимпиаде в Пекине;
• переживал ли спортсмен из-за своего небольшого роста;
• мнение о Камиле Валиевой, Анне Щербаковой и Александре Трусовой;
• и другое!

— Твоя карьера в фигурном катании началась в 3,5 года. Остались какие-то воспоминания из раннего детства?
— Не могу сказать, что помню свою первую тренировку. Я помню, что у меня сестра занималась фигурным катанием на любительском уровне. Она искала, где ей будет нравиться, каталась рядом с домом в Марьино. Я еще был маленький тогда, все время с мамой был и на катке тоже все время болтался под ногами, мешался, и мама решила попробовать поставить на коньки и меня.

Увидели там тренера, который занимался с любителями, со взрослыми. Мама просто попросила присмотреть за мной, чтобы ничего не случилось, и меня поставили на коньки, я даже сам покатился. Не падая, стоял на ногах и мог по бортику по кругу кататься. Тогда мама поняла, что это мой вид спорта.

Когда у нее были роды, ей говорили, что мальчик будет очень спортивный, поскольку я все время пинался в животе ногами. Получилось, что фигурное катание — теперь мой вид спорта.

— Первую тренировку у Этери Георгиевны помнишь?
— Надо рассказать, что перед этим я тренировался у Александра Александровича Шубина, мы с ним тогда первый раз отобрались на Первенство России младшего возраста. В первый свой год я вышел на Первенство Москвы, занял там шестое место и как раз шестым номером поехал на Первенство России. Александр Александрович, к сожалению, рассчитал программу не очень правильно, и у меня получилось, что в произвольной программе было по три повтора двойных: три флипа, три лутца… Он думал, что так можно делать, а по правилам оказалось, что нельзя. Мне почти полпрограммы вычеркнули, я очень много баллов потерял из-за этого. Но я ехал туда не зацикливаясь ни на какое место, ехал просто покататься, получить удовольствие.

Но потом, когда мы приехали из Великого Новгорода, где проходило Первенство России, поняли, что я хочу двигаться дальше. Инициатива исходила от меня, хотелось развиваться. С Даниилом Марковичем [Глейхенгаузом] мы вместе трудились еще в «Москвиче», он помогал мне с дорожкой шагов. Так что мы были знакомы, и мама ему написала, спросила, можем ли прийти на просмотр к Этери Георгиевне, так как он тогда уже работал там. Он помог нам, сказал: «Да, приходите». У нас был один день выходной после поезда, а на следующий день пришли к Этери Георгиевне.

Меня сразу позвали в старшую группу, где тогда катался Сережа Воронов. Безусловно, когда я выходил на лед, и там такие взрослые ребята, я уже начал волноваться. Тогда я еще не умел прыгать тройные, только двойные и дупель. Сальхов только немного учил. Вышел на лед, распрыгался, начал прыгать двойные, а Даниил Маркович ко мне подъезжает и говорит: «Здесь тройные, как ты видишь, все прыгают, двойные не прыгает никто, даже в младшей группе все учат тройные. Так что давай тоже не бойся и входи в тройные прыжки, как бы они ни получились».

Я пошел в свои удобные, которые хорошо получались в два оборота. По-моему, это были сальхов, флип и тулуп. Даже на первой или второй тренировке я от страха и желания показать новое смог устоять после тройного флипа. Нельзя сказать, что это было на +5, но то, что я устоял на ноге, уже какой-то успех. Потом вышел со льда, рассказал свои ощущения маме. Мама пошла спрашивать у Этери Георгиевны, как тренировка. Тренер сказала, что мальчик работоспособный, главное, чтобы он не ленился и сошелся с ней характерами.

Этери Георгиевна мне дала испытательный срок — месяц, и я старался показывать максимальную работу и отдачу, чтобы остаться в этой группе. Потом мы поехали на сборы с Этери Георгиевной, первый раз долго где-то жил без мамы.

Этери Георгиевна хотела посмотреть, как я буду жить один, и полтора месяца я жил без мамы, один, с мальчиком-одногруппником. На сборах я выучил все тройные прыжки, даже сам не ожидал. Потом приехал в Москву с тройными прыжками, мама увидела, какого результата я добился. Безусловно, рады были и тренеры, и мама, и я. Если сравнивать мое последнее выступление до перехода и мое первое выступление с Этери Георгиевной, то это огромная разница, за что я благодарен моему тренерскому штабу, и сейчас остаюсь благодарным, что не бросают меня, помнят, с какого возраста я с ними тренируюсь.

— А сборы где были?
— Сборы были в Новогорске, мы каждый год ездим в Новогорск, Этери Георгиевне очень нравится это место. Именно база, если я правильно понимаю. Честно сказать, мне бы хотелось съездить на сборы в какую-нибудь другую страну. Но даже когда нам говорят, что мы едем в Новогорск, то я не расстраиваюсь, ведь там очень хорошие условия.

— Что помогло тебе так резко спрогрессировать?
— Я же тогда катался в старшей группе, и даже младшие ребята прыгали тройные прыжки, а я один был с двойными. Мне не хотелось отставать от ребят. Тренеры мне помогали, советовали. Но основную роль сыграло мое желание.

— Какой турнир за свою карьеру ты считаешь самым ярким?
— Всегда отмечал и отмечаю Юношеские Олимпийские Игры в Лозанне в 2020 году. Это были новые ощущения — жить в олимпийской деревне, встречаться и соревноваться с ребятами из разных стран. Больше всего соревнования заполнились тем, что был аншлаг именно на произвольных программах.

После своего выступления садишься на трибуну и слышишь, как она под тобой чуть ли не ломается от того, какой накал. Крутая атмосфера.

Также запомнился финал юниорского Гран-при, когда мы были в Турине на олимпийской арене. Было непривычно кататься со звездами фигурного катания — юниорский финал проводится вместе со взрослым. Была очень большая арена, очень много зрителей. Атмосфера тоже запомнилась, потому что не всегда выйдешь на олимпийскую арену и будешь соревноваться с ребятами, которые стали лучшими по итогам Гран-при.

Турнир, который мне дал толчок в большой спорт, — Первенство России в Перми в 2019 году, когда я его первый раз выиграл и обошел Петю Гуменника, Рому Савосина. Я вообще не ожидал, ехал с целью попасть в шестерку, так как она давала место в сборной, куда я очень хотел. Но, когда я выиграл, даже не поверил, мне не приходило это ощущение. И тогда в первый раз в жизни мне пришлось сдавать допинг-контроль. Тогда мне показалось, что допинг сдавать сложнее, чем прокатать произвольную программу, ха-ха.

— Я читал новость, что в один год ты был самым тестируемым российским фигуристом. Знал об этом?
— Эту — не видел. Мне без разницы, я могу сдать допинг, понимаю, что это такое. Понятно, что в последнее время для нас это тяжелая тема. Но я понимаю, что нужна честная борьба.

Вставать рано для меня не проблема. Ты должен указать время, в которое должны приехать допинг-офицеры. Я указывал утро.

— То есть к тебе приезжали в 7 утра?
— Да, каждый спортсмен указывал свой час, в который могут приехать специалисты. Поскольку я живу далеко от катка, было бы неудобно в перерыве в «Хрустальном» это делать, поэтому решили с мамой поставить на утро, а вечером приезжать уже уставшим, еще и сдавать допинг не хочется.

— Насколько далеко живешь от катка?
— Я живу в районе Люблино-Марьино, поэтому начинал в «Москвиче» — рядом с домом было. Добираюсь почти всегда с мамой на машине, мама всегда со мной, но, если какая-то непредвиденная ситуация, например, мама плохо себя чувствует, спокойно могу добраться на метро. На машине в среднем час-полтора занимает дорога, обратно — столько же.

— После первых успехов тебя начали называть главной надеждой российского мужского катания. Чувствовал давление?
— Было немного. Ведь я сам хотел показать, что это не просто так и я заслуживаю этого результатами, показываю хорошее катание. Поэтому какое-то давление было, но я старался не зацикливаться. Приезжал на соревнования почувствовать зрителей, поскольку они — неотъемлемая часть наших выступлений. Мне было приятно выступать. Сейчас я тоже это люблю, особенно когда собирается большой зал и много зрителей. Старался как-то не концентрировать на этом внимание, а просто работал.

— Было много статей, комментариев. В поле зрения не попадали?
— Очень люблю читать всякие статьи и комментарии. Если вижу плохие комментарии про себя, то становится смешно. Какой-то грусти от этого нет. Хоть и бывали статьи, от которых прям хочется расстроиться. Когда я снимался со взрослого Гран-при в США, прочитал материал какого-то издания: заголовок был «Ни себе ни людям», так как я снялся и это место никто не смог занять, потому что я сделал это поздно. Мы тогда до последнего надеялись, что сможем.

Конечно, было обидно. Вроде я не виноват, потому что боролся до последнего, а получилось, что я оказался виноватым в том, что кому-то не хватило места и поехало 11 человек вместо 12.

Даже сейчас, после моего первого старта в Питере, я прочитал все статьи и все комментарии, какие можно было. Для меня очень ценно, что пишут хорошее и поддерживают. Есть люди, которые, даже понимая, с каким контентом и прыжками я вышел, рады, что я вернулся и доставляю удовольствие своим поклонникам и фанатам. Даже если есть плохие комментарии, они меня как-то мотивируют показать лучшее катание на следующем соревновании. Но от плохих комментариев я не грущу, не плачу, поэтому можете писать все что угодно. Я буду показывать свою работу и стремиться к лучшему результату.

— На юниорском уровне ты соревновался с Даниэлем Грасслем, Юмой Кагиямой. Удается сейчас следить за их успехами?
— Конечно, слежу, потому что мужское фигурное катание — это мой вид спорта. За всеми соревнованиями слежу, даже за маленькими ребятами 2011–2012 годов. Особенно где выступают наши одногруппники. У нас сейчас есть мальчик Кирилл Жураховский, с ним я тренировался, когда восстанавливался после травмы. Я слежу за ним, за его успехами, даже сейчас, когда были соревнования, я смотрел в прямом эфире перед тренировкой.

Сказать, что я грущу, что Даниэль и Юма на высоком уровне, не могу. Я действительно рад, что Юма на Олимпиаде даже смог попасть в призеры. С Даниэлем мы в хороших отношениях и даже общаемся — мы с ним сдружились на юниорском финале Гран-при — тогда я узнал, почему он так плохо выступил. Ведь вроде бы была своя публика, как раз в Италии, но, когда он сказал мне, что у него за два дня до соревнований сломались коньки и он был вынужден встать на новые… Я не понимал, как можно за два дня вообще раскатать их и еще выйти с четверными прыжками.

Прокаты у него не получились, но я поддержал его, сейчас держим связь друг с другом. С Юмой общаемся, но реже. Поэтому я за них только рад. Понятно, что никто не мог ожидать, что у меня такая ситуация случится. Я желаю главного — здоровья и успехов, а я постараюсь нагнать свое.

— Помнишь, когда начались первые неполадки со здоровьем?
— Первые серьезные неполадки начались, когда я выиграл второе первенство России среди юниоров. Тогда Петя Гуменник стал второй, а Андрей Мозалев после короткой, где он был 17-м, выдал невероятный камбэк и зашел на третью ступень.

Тогда мы готовились к моему первому чемпионату мира, поскольку, когда я на первенстве России в 2019 году занял первое место, я не проходил по возрасту. Мы готовились к ЧМ среди юниоров, и через неделю после первенства у меня начинает болеть под левым коленом. Я тогда не знал, что это такое. Но с каждым днем просыпался и понимал, что я все меньше сгибаю колено, меньше могу в него сесть. Все больше и больше усиливается боль, и я уже катался через нее, потому что очень хотел поехать на чемпионат мира — терпел до последнего, до самого края.

Где-то за недели две случилась ситуация, когда я вышел с вечерней тренировки и не мог наступить на левую ногу. Подумал, что это все, скорее всего, придется сниматься, потому что так быстро колено не придет в себя, плюс потребуется время для восстановления. Приняли решение с тренерским штабом. Спасибо им, что они приняли эту ситуацию и не потеряли надежду, продолжают верить и работать со мной. Мы поняли, что нужно сниматься, сообщили федерации.

Для меня это было падение всей карьеры. Я был невероятно расстроен, потому что это мое первое крупное снятие, и мне казалось, что я подвел свою страну тем, что на меня подавались такие надежды, а я, к сожалению, не смог там выступить. Одновременно понимал, что это не признак конца моей карьеры и не причина заканчивать, не верить в свой успех. Я понял, что через это можно пройти, даже если ты отсидишь какое-то время, а когда выйдешь, и если у тебя будет желание заниматься фигурным катанием, если ты любишь этот вид спорта, то все возможно. Чуть-чуть погрустил, и, когда приближался чемпионат мира, поскольку вместо меня поехал Илья Яблоков, я ему написал: «Илья, удачи! Катай за нас двоих». Мне было смотреть интересно за ним и за ребятами, которые тоже поехали от нас.

Потом с левой ногой все прошло, начал готовиться к сезону, был невероятно рад, что могу спокойно сгибать ногу. Для меня это было как новая жизнь. Я думал, хоть бы с правой ногой ничего не было и я бы смог нормально тренироваться. Поначалу все было хорошо, мне дали два международных Гран-при, я выходил во взрослые.

Для меня это был самый интересный сезон в моей жизни, верил, что все будет хорошо и я обойдусь без травм. Начал готовиться с тренерским штабом, сборы прошли, вернулись в «Хрустальный», ничего не предвещало беды, но за месяц до первого этапа Гран-при у меня начинает так же болеть правое колено. Я понимаю, что это опять тот же Шляттер, но уже на другой ноге.

Вроде очень хочется поехать на Гран-при, на прокаты, но ты понимаешь, что если ты сейчас это запустишь, то опять придется сниматься и терпеть те же боли, что были с левой ногой. Я решил, что я все-таки буду терпеть и бороться, но в итоге получилось так, что я катался до последнего дня прокатов, и только за три-четыре дня понял, что не смогу докатать программы. Я могу сделать два элемента, и все — у меня начинает болеть колено.

На тренировке мы делаем раскатки, в том числе дорожки с левой и правой ноги. И, когда Даниил Маркович видит, что с левой ноги я сажусь и делаю все повороты, сгибая колено, а на правой ноге еду как будто на костыле, на прямой ноге и вообще не сгибаю, тогда мы поняли, что смысла в таком катании нет — я выйду сейчас на одной прямой ноге, на другой — согнутой. Поэтому снова пришлось сниматься сначала с прокатов, а потом — со всех Гран-при.

— У тебя уже была виза в США?
— Да, мы ездили в Ташкент. Поехал туда, уже понимая, что я снимаюсь с Гран-при, но Этери Георгиевна сказала, что лучше съездить и получить визу, потому что, если нам понадобится в будущем для соревнований в Америке, можно было уже не ездить. Я поехал, не тренировался, но ходил в тренажерный зал, чтобы как-то поддерживать форму, ну и ездил по посольствам с командой.

Потом мы вернулись, и я думаю: ну, вот сейчас станет хотя бы полегче, я хотя бы на второй этап в Японию смогу поехать. Для меня намечался невероятно интересный сезон, мне очень хотелось съездить и в Америку, и в Японию, и, когда я снялся со Skate America, для меня это тоже было очень сложным моментом моей жизни.

Невероятно переживал, тогда мне казалось, что я уже точно подвел свою страну, ведь на меня возлагали такие надежды. Место в итоге досталось другому человеку, и, когда я смотрел этот этап в прямом эфире почти что ночью, видел, как выступают мальчики, и понимал, что я мог бы оказаться на их месте, вместе с ними кататься, а получилось так, что я сижу дома на кухне и смотрю это через ноутбук. Не передать словами эти эмоции. Слава богу, что это осталось позади — и долгая реабилитация, и восстановление.

Когда я нашел врача, который мне сможет помочь, а мы очень многим людям отправляли свои исследования, МРТ, рентгены… Все говорили, что Шляттер, и понятно, что он отошел от кости, поэтому так сильно больно, а делать операцию очень опасно, потому что можно задеть зону роста, тогда нога не будет расти.

Никто не рискнул полезть туда, и потом по рекомендации мамы Ани Щербаковой нашелся врач в Москве. Мы съездили просто на консультацию, он посмотрел все снимки и сказал: «А что вы так долго сидели? Почему вы сразу не пришли ко мне, как только это случилось? Я спокойно работаю с такими проблемами и оперирую, ты бы мог уже через два-три месяца кататься». Плохо, что мы нашли этого врача достаточно поздно, но слава богу, что мы его вообще нашли.

В итоге в декабре, когда у моей сестры был день рождения, меня положили в больницу, доктор успешно провел эту операцию. Мне вставляли два небольших болтика, и как бы к кости обратно приделывали этот наросток, который отвалился. До апреля я ходил с этими болтиками, и мне сказали, что я могу начинать реабилитацию — какие-то небольшие упражнения. Первые 4-6 недель нужно было просто ходить на костылях, даже не наступая на ногу. Потом по чуть-чуть я наступал, с легкой опорой, затем старался без костылей ходить, в ортезе. Очень долгий и муторный процесс очень тяжелой болезни, но потом, спасибо тренерам и тем, кто помогал мне — Эдуард Михайлович Аксенов (замначальника «Хрустального») договорился с реабилитологом из моей школы.

Мы приехали к нему, он посмотрел всю картину, мы ему объяснили, что было, и он с удовольствием согласился мне помочь, и я с ним месяца два-три работал по два-три раза в неделю — делал какие-то упражнения, от которых мне было не больно. Поскольку нога еще была в гипсе, даже не поднимал ее, поэтому обратно возвращал физическую форму. Но потом сделали вторую операцию — просто извлекли болтики; пока рана заживала, прошло две-три недели, и я уже набрал хорошую физическую форму.

В апреле я начал потихоньку вставать на лед, ощущать его под собой. Все было заново. Первые два месяца колено побаливало — видимо, из-за дырочек от штифтов, которые еще заживали. Потом мы поехали на сборы, я потихоньку начал восстанавливать тройные прыжки. Для меня каждый заново собранный прыжок был невероятной радостью, и когда я собрал все тройные прыжки, то для меня это было облегчением. Дальше — больше, но умеренно, чтобы не травмироваться.

Когда под конец сборов мы вернулись в «Хрустальный», я понимаю, что у меня перестала болеть нога. Мне стало легко и радостно. Я был готов работать, поэтому начали готовиться к сезону, программа произвольная уже была поставлена, как раз когда мы готовились к Гран-при в Америке. Но тогда не получилось ее показать, поэтому получилось, что это была премьера. Короткую, которая была в 21-м году, мы думали поменять, но решили пока оставить.

— Ты пытался лечить ногу в Германии. Получается, там не стали проводить операцию, а доктор в Москве взялся за тебя?
— Я ездил в Германию, когда была проблема с левой ногой. Очень благодарен ФФККР — федерация организовала мою поездку в Германию к врачу, который консультирует фигуристов сборной. Мы приехали, привезли все снимки. Я был невероятно удивлен разницей медицины в России и Германии, потому что там сначала были какие-то странные тесты, которых нет у нас. Например, они смотрели, как ты ходишь на беговой дорожке. Тогда я познакомился с плазмой. Это было очень больно, но через день ногу отпустило. С левой ногой тогда еще, возможно, помогли, потому что стало легче, но с правой было сложнее.

На вечерней тренировке мы отрабатывали программу, прыгаю тройной аксель и на приземлении чувствую, что как будто связка порвалась и куда-то отлетела. Настолько резкая боль, что я не могу даже наступить на ногу и рыдаю. Мама сначала подумала, что это не так серьезно, а потом, когда мы сделали снимки, там было видно, что кусок оторвался, то она поняла, в какой момент это было. Слава богу, это вообще нашлось и осталось позади, но когда мы столкнулись с правой ногой, то просто отправили по почте снимки врачу из Германии, он сказал, что да, это Шляттер и он сильно отошел от кости, нужны физио, но оперативное вмешательство очень опасно и это риск для него самого.

Слава богу, нашелся врач в Москве, он сказал, что это легкая операция. Здесь разошлись мнения, но мы решили довериться ему, потому что это был последний вариант решения проблемы. Я очень рад, что все закончилось хорошо.

— Марк Кондратюк тоже сталкивался с болезнью Шляттера. Общались с ним на эту тему?
— Да, мы с ним общались по поводу этой темы. Я спрашивал, как у него это происходило. Когда у меня начала болеть левая нога, я сразу спросил, а по поводу правой уже на своем опыте понимал, что да как. На эту тему мы разговаривали, он меня поддержал. Но даже сейчас я понимаю, что если Марк смог перешагнуть через эту болезнь и выступать на таком уровне, то даже с операциями можно вернуться в большой спорт. Пример Марка мотивирует.

Когда у Алины Загитовой был Шляттер, я видел это все вживую — как она мучилась в тренажерном зале, тоже не могла многое делать. Для меня это тоже мотивация — я не хочу сдаваться и быть слабым человеком, я хочу показать, что я люблю фигурное катание и ради этого вида спорта я готов пройти через такие сложные проблемы, чтобы вернуться.

— Ты рассказывал, что на первенстве России в Красноярске катался с переломом. Как так получилось?
— За неделю до первенства России вечером отрабатывали произвольную программу. Минут за 10 до окончания тренировки прыгаю четверной сальхов и неудачно приземляюсь — очень сильно подвернул ногу. Потом встаю, понимаю, что больно наступать на ногу. Иду на лавочку, перевязал конек, вытащил ногу из конька, поразминал, обратно надел, даже не задумываясь. Не стали делать рентген, потому что понимал, что на соревнования надо ехать, потому что я уже отсутствовал полгода и на первенство России меня допустила федерация как члена сборной России, дала мне шанс выступить там. Я поехал туда с целью показать, что я еще здесь, в фигурном катании, и постараться показать все, что я смогу.

В короткой программе прокат получился неплохой, только на акселе была помарка. Но, когда я встал в стартовую позу на короткую программу, начал делать первые движения, то ноги просто отказали, как будто катался на вате и не чувствовал ног — настолько нервничал.

В произвольной прокат уже не получился. Наверное, из-за того, что я не до конца натренировал эту произвольную, не была наработана она. В итоге прокатал произвольную, была перебинтована нога, как обычно у спортсменов. Она болела, но не так, что я не мог кататься. Поехали делать рентген, увидели, что это перелом. Скорее всего, это случилось, когда я подвернул ногу. Я катался с переломом, слава богу, что я смог откатать это соревнование, и фанаты увидели меня и были рады моему даже плохому выступлению. Получилось так, что еще недели две мне пришлось посидеть дома в лангетке, а потом восстанавливаться.

— Ты долго не выступал. В это время что тебе советовали делать тренеры — уходить или продолжать?
— Нельзя сказать, что они как-то толкали меня к завершению карьеры, это от меня все исходило. Они, наоборот, говорили, что через это можно пройти и они меня ждут в любом случае, что я талантливый спортсмен, могу сделать все, лишь бы было желание.

В этой ситуации все поддержали меня — и тренеры, и наши врачи, и все, кто был вокруг меня. Особенно мои поклонники, фанаты, моя официальная фан-группа. Именно благодаря моему желанию и веры многих я сразу понял, что буду продолжать, даже не раздумывая. Лишь бы было время, а я буду потихоньку возвращаться на тот же уровень, на котором был, а то и лучше.

— У вашей группы есть и хейтеры, которые говорят, что »Этери Тутберидзе калечит детей». Есть, что им ответить?
— У каждого человека свое мнение. Я уже говорил, что даже над плохими комментариями над собой я могу посмеяться, потому что ты знаешь все изнутри, а люди, которые даже не знают этого, пишут какие-то вещи. Это иногда вызывает смех, поэтому я не особо реагирую на это.

Мое мнение — я вижу все изнутри, вижу свой тренерский штаб и результаты, которых я уже достиг с этим штабом. Это вызывает только одну эмоцию — радость от нахождения в этой группе.

— На соревнованиях в Санкт-Петербурге с тобой был Георгий Похилюк. Этот специалист тоже работает с тобой?
— Так решил весь тренерский штаб. Остальные специалисты были заняты — Камила катается, Аня восстанавливается, Саша на тот момент еще была в группе. Нельзя было оставлять спортсменов с тренером, у которого не так много опыта еще. Он раньше работал с третьей группой, с которой сейчас работает Полина Цурская. Раскатывал, занимался скольжением у маленьких детей, но потом Этери Георгиевна решила попробовать взять Георгия на сборы в Новогорск. Всем спортсменам понравилось с ним работать, в том числе и мне — он может найти хорошие слова, поддержать. Сейчас раскатывает и старших, и среднюю группу, помогает с прыжками, вращениями. Поскольку кроме меня туда ездила еще Алиса Двоеглазова и Даша Садкова, решили отправить Георгия, чтобы не оставлять взрослых девочек без присмотра.

— Ты занимаешься в старшей группе сейчас?
— Да, я почти что всю свою карьеру в этой группе. Очень много спортсменов видел вживую за это время.

— Вдохновляешься?
— Да, когда Женя с Алиной готовились к Олимпиаде в Пхенчхане, я видел все это вживую. Видел, как много усилий было приложено к этому. И сейчас видел подготовку к Олимпиаде в Пекине. То есть уже такой большой период времени — два олимпийских цикла — я посмотрел вживую. Понимаю, что, возможно, и меня такое ждет.

— Российские фигуристы временно без международных турниров. По мотивации не бьет?
— Такая ситуация произошла, к сожалению, что мы вынуждены пока без международных соревнований сидеть. Даже когда я был травмирован, я не раздумывал об этом. Была мотивация вообще выступать, потому что я очень люблю выступать, и мне нравится путешествовать по разным городам. И пусть эти города будут в России, я ведь был не везде.

Надеюсь, соревнования будут проводить во многих городах — надо развивать фигурное катание по всей стране, а в тройку призеров должны попадать не только Москва и Питер. Что касается мотивации, для меня главное было — снова выступать, радовать своих фанатов и поклонников.

— Ты пробовал себя в роли комментатора во время Олимпиады. Как тебе этот опыт? Было ли интересно?
— Меня пригласили в одну из групп ВКонтакте, которая ведет трансляции. У них есть свой комментатор, и он иногда комментировал с другими фигуристами. Понимали, что у меня нет тренировочного графика, поэтому позвали. Я с удовольствием согласился.

Новый опыт показался очень интересным, но достаточно сложным. Надо правильно подбирать слова, и это невероятно сложно, но интересно. В принципе, я буду рад, если меня еще будут звать комментировать. Я с интересом подхожу к каждому новому шагу.

— Какие виды комментировал?
— Мужское одиночное точно. По-моему, еще и девушек.

— И как тебе мужское на Олимпиаде? Нейтан Чен — непобедимый король?
— Понятное дело, что Нейтан был одним из фаворитов на этой Олимпиаде. Все понимали, что он идет к своей цели после провала в короткой программе в 2018 году. Все понимали, что он уже пережил этот опыт и был готов со второй попытки порвать всех.

Я очень верил в наших мальчиков. Во всех верил одинаково, потому что в России много спортсменов, все находятся на одном уровне, и конкуренция у нас сейчас невероятная в мужском одиночном. Я понимал, что у них есть хорошие шансы при чистом катании.

Понятное дело, что у них получилось не все. Наверное, само попадание на Олимпийские игры — успех для них. Что они трое лучших в стране, поехали на Олимпиаду. Да, должен был поехать Миша Коляда, но получилось так, что он, прошедший уже Олимпиаду в 2018 году, был вынужден сняться. Не представляю его эмоции. Но так получилось, что он дал своему одногруппнику Евгению Семененко шанс тоже побывать на Олимпиаде. Какие-то позитивные моменты можно в этом найти.

Марк в командном турнире выиграл золото. Пока неизвестно, как это закончится, но будем верить в лучшее. Начиная с Кубка Первого канала, он стал одним из лидеров сборной России, это невероятные усилия. Для него это, наверное, незабываемые эмоции на всю жизнь.

— Женское катание у всего мира вызвало абсолютно разную палитру чувств. Помнишь, как ты смотрел? Какие у тебя были чувства в тот момент?
— Все понимали, наверное, что главная интрига была в порядке размещения на пьедестале. Но никто не мог представить, что кто-то из другой страны попадет на пьедестал. Все ожидали, что тройка будет за Россией. Понятно, что девочки молодые и для них это очень нервно.

Наверное, для них это были самые волнительные минуты в жизни, и справиться с этим в таком возрасте… Я не представляю, как вообще возможно. На командный турнир поставили только Камилу — Саша Трусова настраивалась, и, конечно, обидно, что тебя не поставили, но, значит, ты должна доказать в личном турнире, что достойна золотой медали. Безусловно, Саша сделала все возможное и откатала произвольную на максимум, но обстоятельства сложились так, что выиграла Аня.

За Аню я был невероятно рад, потому что мы с Аней «старички» в группе Этери Георгиевны. Аня даже чуть раньше пришла. Я восьмой год в этой группе, а она и того больше. Я видел вживую становление ее карьеры. Мы вместе были на Первенстве России младшего возраста — Аня ездила от группы Этери Георгиевны, а я от группы Александра Александровича Шубина. Я тогда еще запомнил ее программы, особенно костюмы, поэтому за Аню был рад, безусловно.

По поводу Камилы — все понимали, что она, скорее всего, не выдержала давления, которое на нее навалилось, особенно с этим скандалом. То, что она сделала в командном турнире, уже заслуживает огромного уважения. Я думаю, что если сейчас вся эта история закончится хорошо, то у Камилы есть шансы побороться и за золото второй Олимпиады уже не только в команде, но и в личном.

По поводу Саши никто не понимает, как ей удается прыгать столько четверных. Это невероятные героические моменты, которые мало кто повторит. Она уже не раз вошла в «Книгу рекордов Гиннеса». Дань уважения отдается огромная тоже. Понятно, что с эмоциями она тоже не справилась, но я считаю, что на Олимпиаде такие эмоции, что с ними вообще трудно справиться, поэтому выплеснуть их надо было. Я считаю, что это даже не так плохо. Все эмоции, которые накапливаются, хочется после окончания турнира куда-то выплеснуть. Это очень сложно держать в себе.

— После Олимпиады все вернулись: Камила, Аня, Саша. Лед не трещал от напряжения?
— К сожалению, когда они вернулись с Олимпиады, меня не было на катке. Я не мог видеть, как их встречали. К сожалению, Саши уже нет в группе. Но я вижу, как сейчас сложно Ане Щербаковой, которая восстанавливается после операции. Камилу вижу каждый день на нашем льду. Даже Алина Загитова, которая давно не соревнуется, все равно приходит и тренируется. Тренироваться с ними — это уже стимул и мотивация показывать себя лучше на соревнованиях, на тренировках, не отставать. Хочется поддерживать этот дух и традицию нашей группы и завоевывать только самые высокие награды.

— Ты сказал про Аню и Алину. Удается следить за ними в «Ледниковом периоде»?
— Когда показывали первый выпуск, я сразу включил Первый канал и спросил у родителей, почему они не смотрят. Безусловно, видеть Аню в новой роли очень приятно, и я знаю, что она очень умная. Видел, как она готовилась к ЕГЭ, и даже я сейчас готовлюсь с тем же репетитором по русскому языку.

Понимаю, как это все сложно было. Сейчас, видя ее по телевизору в новой роли, понимаешь, что это все было не зря. Алина тоже прибавляет с каждым разом, и я бы не сказал, что она плохо говорит. Она находит нужные слова, и даже лично с ней приятно поговорить. Это не их сфера, они этому не учились, так что для них это очень хороший результат.

Алина уже по опыту предыдущего сезона может какие-то вещи передать Ане, которые помогут ей спокойнее обустраиваться в этой сфере.

— У девушек карьера в среднем короче, чем у парней. Как тебе кажется, если бы одиночница столкнулась с такими же проблемами, как у тебя, ей было бы сложнее вернуться?
— Я думаю, да. Ты правильно отметил, что у девочек короче карьера, они выходят на уровень намного раньше, чем мальчики. Я думаю, было бы сложнее еще из-за характера, переходного возраста. Сложно было бы справиться с этим. Но те люди, которые честно и искренне любят фигурное катание, наверное, с этим бы справились. Я думаю, что люди, которые перебарывают сложные проблемы со здоровьем, — это люди, которые очень сильно любят фигурное катание и готовы отдать всю жизнь любимому делу.

— Как ты относишься к своему росту? Какой он у тебя сейчас? Хотелось ли быть выше, или, наоборот, это дает преимущества на выступлениях?
— Сейчас я перешагнул за отметку 160. Не могу сказать, что именно сейчас я зацикливаюсь на этом. Раньше, когда мне говорили, что я очень маленький, хотелось быть повыше. Сейчас никто не говорит этого, и я сам понимаю, что, чем меньше рост, тем лучше.

Сейчас я занят своим восстановлением, чтобы показать, что вернулся и готов выступать. Что все проблемы позади, и я могу все, могу достичь уровня, которого достигли другие.

— Ты говоришь, что сейчас тебе не говорят этого. Значит, говорили раньше, и ты переживал?
— Именно переживаний не было. Иногда задевало, когда говорили: «Когда ты будешь расти?» Но я понимал, что для моего вида спорта чем меньше я, тем лучше. В обычной жизни, конечно, хотелось бы быть повыше. Многие говорят, что я не выгляжу на свой возраст.

— Ты уже рассказывал, что ездил тренером в Казахстан и связываешь свое будущее с этой профессией. Хотел бы в будущем поработать вместе с Этери Георгиевной уже как тренер?
— Конечно, для меня это был новый опыт. Я уже после девятого класса понимал, что пойду учиться на тренера. Я смотрю, как тренирует Этери Георгиевна, и мне кажется это очень интересной работой. Поэтому я решил, почему бы не попробовать достичь таких же успехов со своими учениками. Сейчас я закончу 11-й класс и пойду учиться на тренера. Последние недели две, особенно после мастер-класса в Казахстане, я раздумывал: «Надеюсь, Этери Георгиевна меня пригласит поработать в ее группе с подрастающим поколением». Я с удовольствием буду работать у нее в группе.

Я уже столько времени у нее и надеюсь столько же быть еще, чтобы у нее был ученик, который всю карьеру с ней. Именно она меня вывела на такой уровень. Получилось так, что меня стали считать одной из надежд мужского фигурного катания, а это все благодаря тренерскому штабу. Для меня будет ценно, если Этери Георгиевна пригласит тренировать маленьких спортсменов.

— Как бы ты охарактеризовал стиль Этери Георгиевны?
— Именно Этери Георгиевну я бы описал требовательной, а стиль наших тренеров — веселым. Если ты занимаешься любимым делом, тебе должно это нравиться, и ты должен приходить на тренировки с хорошим настроением, заряженным на работу. И Этери Георгиевна тоже очень любит пошутить на разные темы: наши тренировки проходят весело, но при этом с серьезным подходом. Мы понимаем, что от нас требуется работа, и мы стараемся ее показывать.

1. Какие у тебя есть интересы кроме фигурного катания? Чем занимался во время восстановления?
— Очень люблю собирать пазлы, причем большие, на 1500-3000 деталей. Рекорд — 5000. Это были две лошади на берегу моря. Понятно, что было очень сложно, так как все в одном цвете. Проще собирать разноцветные картины с яркими цветами. Если смотреть тот период, когда я был с травмой, то первое время я никуда не мог выбраться, потому что был на костылях. Потом гулял по Москве, ходил на футбол. Достаточно часто, если сравнивать с тренировочной жизнью: три-четыре раза точно сходил на футбол, причем не только на ЦСКА. Занимал свободное время как мог, чтобы не сидеть дома и разнообразить образ жизни.

2. Любимые места для прогулок в Москве?
— Скажу банально: Красная площадь. Она красивая, спокойная, уютная. Там не так много людей, когда я выбираюсь, потому что это не выходной день. Мне нравится более спокойная атмосфера.

3. Почему решил покрасить волосы? И почему именно в этот цвет?
— Какой-то раз, когда я пришел стричься, я решил попробовать сначала чуть-чуть цвета. Решил поэкспериментировать. В итоге оказалось, что всем понравилось: и мне, и друзьям. С каждым разом я пробовал чуть больше, но пока боюсь прямо в белый цвет краситься. Я не воспринимаю какие-то яркие цвета на волосах. Белый и черный для меня классика, поэтому решил сделать на черном немного белого.

4. Что больше всего нравится в фигурном катании?
— Именно в данное время, в текущей ситуации, очень интересно будет выступать при такой конкуренции в мужском одиночном. Мы находимся все на одном уровне, и я даже считаю, что в данный момент мужское одиночное будет смотреть интереснее, чем женское, хотя мы и привыкли, что женщины нас радуют. Именно в фигурном катании не стану выделять отдельные элементы, это все надо любить, везде можно набрать хорошие баллы.

5. Что бы сказал своим фанатам в конце интервью?
— Всем болельщикам я говорю огромное спасибо за поддержку. Это очень приятно и дает мотивацию радовать своими выступлениями, чтобы вы получали удовольствие. Надеюсь на дальнейшую поддержку, буду рад и буду радовать вас своими выступлениями.