«Не умею забывать, а следовательно не могу простить до конца». Большое интервью Этери Тутберидзе

Редакция Sport24

Поделиться

Комментарии

Этери Тутберидзе редко дает интервью. Но сделала исключение для Владимира Познера. Sport24 записал все самое важное из программы «Познер» на Первом.

Часто читаю, что мы искусственно сдерживаем рост спортсменок. Что я могу на это сказать? Дайте мне такое средство — может, я им воспользуюсь. В этом сезоне, когда Алина активно росла, менялась и превращалась в маленькую женщину, его точно не хватало. Все эти перемены, которые произошли с ней, очень усложняли наш путь. Просто желание доказать, что мы не чемпионы на один раз, оказалось сильнее. Вот главное средство.

Нужно понимать, когда заканчивается сезон, и мы отпускаем всех на каникулы, мы никогда не знаем, кто к нам вернется. Когда нагрузки падают, организм направляет всю энергию в рост. И это нормально. Наверное, если бы в жизни девочек не было профессионального спорта, они были бы чуть выше и крупнее. Но спорт не может не влиять.

Женское фигурное катание в России спрогрессировало, когда девочек стали допускать на взрослый чемпионат. Сотникова стала чемпионкой России, когда ей было 12 лет. Женя Медведева тоже начала побеждать достаточно рано — лет в 14, кажется. И сразу было понятно, что она покажет себя и на взрослом уровне тоже.

Чемпионкой США в этом году стала 12-летняя девочка, с тройным акселем. И сейчас уже выложила в сеть видео, на котором исполняет четверной лутц, самый сложный прыжок. У них не задумываются, допускать или нет. А мы почему-то должны сомневаться, сдерживать из-за того, что боимся пощекотать нервы взрослым спортсменкам. Может, им надо пощекотать нервы, чтобы они понимали, что их ждет дальше?

Говорят, что у таких девочек слишком короткая жизнь в спорте и приводят в пример Юлию Липницкую. Но Юлей восхищался весь мир, свою дозу любви она получила. Да, она отложила коньки. Никто не понимает, как это тяжело — жить, когда от тебя все чего-то ждут. Она прошла тот путь, который хотела пройти. И, думаю, счастлива тому, что была на вершине успеха и показала свои лучшие программы.

Этери Тутберидзе против всех. За что ненавидят тренера чемпионок

Сложные элементы можно сохранить и в 20 лет. Не вижу никаких проблем, за исключением того, что в этом возрасте спортсмены начинают отвлекаться на все вокруг. И это, конечно, мешает тренировочному процессу. Подростка ничего не отвлекает. В это возрасте спортсмены обычно голодны до результата. А как только они достигают этого результата, они начинают себя жалеть.

Единственное, что я не стала бы делать в 20 лет — это изучать новые элементы. Тело уже не настолько гибкое и послушное. А любой новый элемент — это травматизм. В подростковом возрасте все это дается намного легче и физически, и психологически.

Вообще дети, которые сейчас катаются, должны воспринимать четверные прыжки как что-то само собой разумеющееся. И ни в коем случае не должны их бояться. Раньше двойные прыжки делали, чтобы быстрее выучить тройные. Теперь то же самое должно произойти с тройными и четверными.

Генетически азиатские фигуристки более координированы. Они не такого высокого роста и, как правило, все сухие. То, что они научились делать к 12-13 годам, им легче пронести дальше, потому что им не нужно бороться с весом, они не прибавляют по одному сантиметру в месяц.

Кроме того, у восточных спортсменов другое воспитание. Они не задают лишних вопросов и не обсуждают решения тренера. Показательный пример — Элизабет Турсынбаева. Ей 19 лет. И мы восстановили четверной сальхов. Сказали: «Лиза, надо делать». Она идет и делает, вообще без вопросов.

С нашими спортсменами так не получилось бы. У нас еще надо убедить родителей. И это получается не со всеми. Какие-то родители считают, что их дети и так прекрасны. Это постоянная борьба. Наших девочек сложнее подводить, чем девочек с Востока, сложнее убеждать, чтобы они зашли в какие-то прыжки. Перекатывают программы тоже с трудом. Иногда так перекатают, что задумываешься, а стоило ли вообще заставлять что-то делать.
h3. Про расставание с учениками

Наверное, жесткость сыграла свою роль в уходе Липницкой и Медведевой. Когда спортсмен уже что-то завоевал и думает, что теперь он может тренироваться по-другому, что обращаться с ним надо по-другому, начинается конфликт. Но как ты пришел к медали, только таким способом можешь идти дальше. Если я начну жалеть спортсмена, ничего не получится.

Если раньше за неделю ты мог раскоординироваться, то и сейчас так будет. Почему я должна приглашать для тебя отдельного хореографа, почему ты не можешь заниматься со всеми, если выиграл медаль? Ты сошел с подиума, и ты никто, ты должен подтвердить свой статус на следующем старте. У тебя есть прошлая медаль, но это никак не поможет тебе в будущем.

Как устроена команда Тутберидзе

В начале 90-х я уехала в США — зарабатывать деньги. До этого каталась у Татьяны Тарасовой, где-то полгода. В тот период ей было не до меня. Думаю, она даже не вспомнит, что я у нее тренировалась. Она подводила Климову и Пономаренко к Олимпиаде. Собственно, после тренировок у Татьяны Анатольевны я решила, что буду заканчивать с профессиональным спортом и перешла в балет на льду, который отправился на гастроли в США.

Найти работу мне помогла трагедия — взрыв в Оклахоме. Русский балет, в составе которого я приехала в Америку, поселили в центр для бездомных, практически в эпицентре взрыва. Пока я выбиралась из здания, весь российский балет куда-то увезли. А я осталась. Я была в шлепках, с зубной щеткой, с полотенцем. Пожарник, который осматривал территорию понял, что мне нужно помочь. Мы долго бродили по улицам. Нашли дом, в который переселили русский балет, но там уже не было места. В итоге этот пожарник забрал меня к себе. У него была жена и двое детей. Потом именно он помог найти мне работу.

Пока в Америке у меня было все плохо, и нужно было доказать самой себе, что я могу наладить жизнь, я не задумывалась о возвращении. Финансово там работать очень выгодно. Они молятся на русских, считают, что мы лучшие специалисты в этой области.

Когда жизнь начала налаживаться, появилось ощущение, что я не живу — стою на перроне, а поезда проходят мимо. Поняла, что мне нужно вернуться. Решила, что должна пройти через все гадкое, что можно пройти в России, начать с нуля и, если пойму, что это не мое, то вернуться в Америку и окончательно там обосноваться. У меня там до сих пор много друзей. И это мои единственные друзья, за исключением ребят, с которыми я работаю сейчас, моей команды.

Сейчас не могу сказать. Наверное, самая сложная медаль — та, которую выиграла Алина на чемпионате мира. Для нас это был вызов и шанс доказать, что мы можем.

Как я отношусь к медалям? Мне запомнилась одна фраза Ирины Винер. Она говорила, что побеждает тот, у кого чище хвост. Наверное, имела в виду путь к победе. И я часто говорила Алине, что где-то наверху все предрешено.

Мы сидели после Олимпиады в Пхенчхане, немного отмечали. У Загитовой на столе лежали две медали. Мимо проходил какой-то кореец, остановился и сказал: «Это твои? Ты должна понимать — боги с Олимпа решили тебя за что-то наградить».

Для анализа нужно сдать не менее 100 мг биоматериала. На чемпионате мира Алине не удавалось сделать это сразу. Чтобы сдать анализ нужно пить воду и есть фрукты, а это — сахар. После короткой программы Алина не могла себе этого позволить.

Не знаю, почему после произвольной программы получилось еще дольше. Но это очень сложный момент — даже баночку, в которую сдается анализ, держит специальный человек. И это еще надо постараться, чтобы расслабиться в такой атмосфере и сделать все быстро. В том, что Алина столько времени провела на допинг-контроле нет никакой политики.

В истории с мельдонием, например, все намного сложнее. У каждой сборной есть свой поддерживающий препарат. У нас был мельдоний. Этот препарат помогает быстрее восстановиться сердечной мышце, но это не допинг. У российской стороны, кстати, был год, чтобы убедить в этом ВАДА. Знаю, что нужно было отправить специальное письмо, но этого почему-то не сделали.

Еще не понимаю, почему так много спортсменов попалось на мельдонии уже после его запрета. Нам заранее обозначили даты, когда можно было использовать этот препарат в последний раз.

— Когда вы лжете?
— Нечасто.

— Чего вам не хватает?
— Здоровья для своей дочери.

«Она слышит музыку, остальное добирает по губам». Как живет дочь Этери Тутберидзе

— О чем сожалеете?
— Стараюсь не сожалеть.

— Заход солнца или восход?
— Заход.

— Собака или кошка?
— Собака.

— Горы или море?
— Море.

— Что не терпите в других?
— Ложь в глазах.

— Что не нравится в себе?
— Я не умею забывать, а следовательно не могу и простить до конца.

— Что для вас деньги?
— Средство для жизни.

— Что бы вы сказали богу при встрече?
— Господи, прости.

Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене