Белорусская легкоатлетка Кристина Тимановская, ставшая фигуранткой скандала на Олимпиаде в Токио, рассказала свою версию произошедшего.
1 августа в прессе появилась информация о том, спортсменку пытаются насильно вывезти с Олимпиады в Минск. Ранее 24-летняя Тимановская в инстаграме раскритиковала решение руководства сборной Белоруссии поставить ее на эстафету 4х400 метров на Олимпиаде без ее ведома, при том что девушка специализируется на дистанциях 100 и 200 метров.
НОК Белоруссии после этого выступил с заявлением, где сообщил о прекращении Тимановской участия на Играх в Токио — якобы это связано с эмоционально-психологическим состоянием белорусской легкоатлетки.
Позже Тимановская записала видеообращение, в котором попросила Международный Олимпийский Комитет (МОК) о помощи, аргументируя это тем, что на нее оказывают давление и без ее согласия пытаются вывезти из Японии.
— На данный момент я нахожусь в отделении полиции в аэропорту в Токио. Пока думаю, что я в безопасности. Мне сказали, что в ситуации разбираются, полиция подключалась. Люди обращаются в МОК, чтобы там чиновники также мне помогли.
— Расскажите, как, кто и когда вам сказал покинуть Токио.
— Вчера ко мне пришел главный тренер национальной команды Юрий Моисевич. Он предложил мне отказаться от участия в беге на 200 метров, сказать, что у меня травма. Сняться и полететь домой. Он сказал, что меня нужно убрать с Олимпиады. На данный момент меня хотят убрать только с Олимпиады, но если я откажусь и выйду на дистанцию в 200 метров, то меня будут убирать из сборной, лишать работы и, возможно, будут еще какие-то последствия. Мы с тренером еще долго общались и все-таки пришли к решению, что я побегу, но не буду давать никаких комментариев. Мол, все пройдет спокойно. Пробегу 200 метров и вернусь домой. Но сегодня после обеда ко мне в комнату пришел Артур Шумак, представитель нашей нацкоманды, и Моисевич, и они мне сказали, что буквально через пару часов я должна быть в аэропорту. Мне нужно быстро собирать вещи и выезжать. Пришел психолог, который пытался со мной разговаривать. Не помню его фамилию, потому что я особо его старалась не слушать. Он мне говорил какой-то бред. Типа, он работал с убийцами, в «Новинках» [психбольница в Белоруссии], много чего повидал. Не поняла, зачем мне это. Старалась его не слушать. Потом он пытался поставить себя на мое место, а меня — на его. Садился и делал вид, что он — это я. И он играл роль, будто я сижу в кабинете министра спорта и говорю: «Да, я виновата, сама инициировала эту встречу». Зачем он это делал, я вообще не поняла.
После этого в комнату снова зашел Шумак и сказал, что у меня 40 минут, чтобы собраться. Я начала складывать вещи, ко мне каждые 10 минут подходили и проверяли, скоро ли я соберусь. Я собирала вещи полтора часа, старалась максимально затягивать время. Переписывалась с мужем, с родственниками, мы думали, что делать, куда обращаться. Приняли решение, что приеду в аэропорт, а там пойду в полицию. Так в итоге и сделала.
— Как вас везли? В машину не заталкивали?
— Эти люди взяли мои чемоданы, пошли на парковку, положили вещи в машину. Я тоже села — и мы поехали в аэропорт.
— Что там сделали в первую очередь?
— Мы сначала долго не могли найти наш терминал. Когда нашли, направились к стойке регистрации. Там было много людей из беларусской команды, делегации. Я спросила у людей, которые мне помогают, что делать. Они сказали, что если рядом есть полиция, то нужно обращаться к ней, тогда можно не успеть сесть на рейс. Я так поняла, что сопровождавшие планировали стоять со мной до конца, пока я не получу билет и не уйду на посадку. Я сразу подошла к полиции, и дальше уже начались выяснения.
— Как те, кто вас сопровождал, отреагировали на появление полиции?
— Они начали кому-то звонить. Потом сели в пяти метрах от меня и не уходили никуда, с кем-то общались по телефону.
— Представители беларусской диаспоры помогали?
— Да, они сейчас пришли, но они находятся на улице, а я в отделении полиции в аэропорту. Сейчас решается вопрос, как и что делать дальше.
— Вам вообще сказали, почему вы должны покинуть Токио?
— Нет. Как мне сказал Моисевич, этот вопрос уже не на уровне федерации [легкой атлетики], не на уровне министерства спорта, а уровнем выше. Что меня нужно ликвидировать с Олимпиады, вернуть домой, потому что я мешаю команде выступать. Меня нужно убрать, чтобы все успокоились и соревновались дальше.
— НОК сообщил, что снятие с Олимпиады связано с вашим психологическим состоянием.
— Никакие врачи ко мне не приходили, никто меня не обследовал. У меня хорошее психологическое состояние, даже несмотря на то, что произошла такая ситуация. Я нормально держусь, у меня нет никаких проблем со здоровьем, нет травм, нет вопросов с психикой. Я была готова бежать.
— Почему удалили эти видео?
— Мне начали звонить с угрозами и говорить, чтобы я удалила видео, если хочу дальше быть в спорте. Сначала я долго отказывалась удалять, но потом сделала это, чтобы мне перестали названивать.
— А кто названивал?
— Старший тренер по спринту Евгения Володько звонила даже из Минска, еще кто-то. Володько говорила, что ее вызвали в министерство.
— Потом вы сделали пост, где расставили все точки на і. Это ваше решение или вам сказали опубликовать такую запись?
— Нет, это лично мое решение, потому что мне писали очень многие, комментариев в директ я получила больше тысячи. Я просто физически не могла всем ответить, поэтому решила написать пост, чтобы расставить все точки над і и объяснить причину своих эмоций.
— Вы говорили, что боитесь лететь в Белоруссию. Почему?
— Потому что я боюсь, что в Белоруссии меня, возможно, могут посадить в тюрьму. Я не боюсь того, что меня уволят или выгонят из нацкоманды. Я беспокоюсь о своей безопасности. И думаю, что на данный момент в Белоруссии для меня небезопасно.
— Вы хотите получить политическое убежище в Австрии?
— Пока мы думаем, куда обратиться. Думаю, ближайшую ночь над этим придется поразмышлять. И уже завтра примем какое-то решение.
— Что дальше будете делать?
— Сейчас я в полиции, а дальше буду просить убежище. Шаг за шагом будем действовать. Я планирую покинуть Токио, но не тем рейсом, которым меня хотели отправить. Сейчас я под защитой полиции, — цитирует Тимановскую Tribuna.by.
