Через Великую Отечественную войну прошли тысячи советских спортсменов. В том числе и хоккеисты. Василий Володин, Геннадий Дмитриев, Азарий Баскаков, Леонид Степанов, Олег Толмачев, Николай Сологубов, Александр Комаров, Иван Балдин, Юрий Агапов, Анатолий Тарасов, Михаил Бузуев, Александр Брусованский — это лишь небольшой процент от общего числа игроков, побывавших на фронте и затем принявших участие в чемпионате СССР по хоккею. Но стоит ли говорить, что далеко не всем так повезло? Ведь многие погибли на войне. Или вернулись покалеченными и не смогли продолжить карьеру в спорте. В их числе мог оказаться и великий снайпер Всеволод Бобров, сыгравший огромную роль в развитии советского хоккея. Но его ангелом-хранителем стал тренер горьковского «Торпедо» Дмитрий Богинов. Он прошел советско-финскую и Великую Отечественную войны. И спас от отправки на фронт Всеволода Боброва.
У Всеволода и Дмитрия были прекрасные взаимоотношения. Богинов был знаком с семьей Бобровых на протяжении многих лет. Причем он по большей части общался с отцом Всеволода, Михаилом Андреевичем Бобровым. И его старшим братом Владимиром.
«Севка-то был совсем маленький, хилый, физически слабый, хотя на коньках катался хорошо и клюшкой владел здорово», — вспоминал Богинов юного Боброва.
Спастись от отправки на фронт олимпийскому чемпиону помогло не только знакомство с Богиновым, но и счастливая случайность. После очередного ранения, которое Дмитрий получил под Харьковом во время Великой Отечественной войны, его направили в Архангельское пулеметное училище. Вероятно, командование решило, что в роли бойца на фронте Богинов уже не принесет ощутимой пользы из-за проблем со здоровьем. На новом месте он должен был стать начальником цикла огневой подготовки. Однако очень скоро его отозвали из Архангельска и поручили новое ответственное задание. Осенью 1942 года Дмитрий отправился в Омск за пополнением из Сибири — ему предстояло доставить в Сталинград сразу два эшелона новобранцев.
Как раз по прибытии в сибирский город Богинов чисто случайно и столкнулся лицом к лицу со старым знакомым — Михаилом Бобровым, отцом Всеволода. Они не виделись больше трех лет. На улице шел сильный дождь, поэтому обрадованные неожиданной встречей мужчины пошли на вокзал. Где укрылись от непогоды и разговорились. Бобров поведал, что его старший сын Владимир ушел на фронт в первые дни войны. И до сих пор от него не было никаких вестей. Но это еще полбеды. Как оказалось, Всеволода призвали в армию. Он числился курсантом Ярославского интендантского училища, но по факту был обычным необученным рядовым. Боброва-младшего отправили в военные лагеря. Само собой, отец переживал за сыновей. Но он не мог и подумать, какой эффект возымеют его откровения старому знакомому, с которым он встретился по чистой случайности.
«Безусловно, в тот момент Богинов не предполагал, что из маленького Севки Боброва, какого он знал, вырастет выдающийся футбольный форвард. Но он вспомнил прекрасную, зрелую игру Владимира Боброва, которого, возможно, уже нет в живых, перед его глазами возникло постаревшее, сникшее лицо Михаила Андреевича Боброва, который проводил в армию второго сына… И дарованной ему, капитану Богинову, властью решил не включать в состав своего эшелона призывников красноармейца Всеволода Боброва. Богинов ткнул пальцем в фамилию «Бобров» и приказал писарю: «Такие маломерки мне не нужны. Вычеркни и перепиши лист», — писал Михаил Щеглов в книге про Всеволода Боброва.
Таким образом Бобров остался в тылу. И спустя годы отплатил родине тем, что прославил советский хоккей на весь мир.
