Он ковал славу СССР, а хулиганы решили раздеть его в электричке — ничего не вышло! История о легенде ЦСКА Мишакове
Евгений Мишаков провел в ЦСКА прекрасные 12 сезонов. Один из лучших силовых форвардов в истории советского хоккея прекрасно вписался в состав сильнейшей команды страны. Он не был выдающимся снайпером и не поражал болельщиков изящными финтами, но со своей работой справлялся идеально. За это и заслужил право выступать в армейском клубе.
При Мишакове тотальная доминация ЦСКА в чемпионате СССР была в самом разгаре. Московские армейцы стали чемпионами в 9 из 12 чемпионатов СССР в эпоху Евгения. Шикарный результат, которого в современном хоккее достичь попросту невозможно. Но в прошлом веке ЦСКА был слишком хорош, поэтому соперникам оставалось надеяться только на чудо и безумный фарт.
Главным козырем Мишакова, как уже было сказано выше, была физическая мощь. Он заступался за товарищей в любой ситуации, наводя страх и ужас на зарвавшихся соперников. В обычной жизни Евгений тоже пользовался богатырским телосложением и с легкостью разбирался с любыми хулиганами, которые хотели «разуть» двукратного олимпийского чемпиона.
Пожалуй, один из случаев нападения уличных отморозков на Мишакова выделяется сильнее остальных. После очередного чемпионства руководство ЦСКА договорилось с Министерством обороны о подарках для своих хоккеистов. Спортсмены очень ценили такое отношение. Несмотря на то, что армейцы пачками завоевывали кубки, их высшие руководители отмечали каждый успех и всегда старались отблагодарить профессионалов по достоинству. Каждый хоккеист получил в подарок новую дубленку и ондатровую шапку. По тем временам это был сумасшедший дефицит. Подобная одежда была настолько редкой и дорогой. И именно эти вещи привлекли внимание хулиганов, желавших разжиться на пустом месте.
«Облачившись в обновки, Евгений Мишаков отправился в гости к родственникам. Сам он из-под Егорьевска, сел вечером в электричку, за окном темно, народу в вагоне немного, поднял воротник дубленки, шапку надвинул на нос и слегка прикорнул на скамейке, отполированной сотнями тысяч задниц до зеркального блеска. Постукивают колеса, тепло, идиллия, словом», — рассказывал Александр Горбунов в книге «Пушкин и Пеле. Истории из спортивного закулисья».
На одной из остановок в вагон Мишакова зашли 3 парня хулиганистого вида. Легенда ЦСКА сразу заметил, что эти товарищи были не совсем трезвыми. Поэтому подозревал, что может возникнуть неприятный инцидент. И Евгений не ошибся. Увидев мужчину в ярких обновках, хулиганы подсели к нему и сказали: «Слышь, мужик, как-то несправедливо получается. Мы вот в каких-то курточках мерзнем, без шапок, а ты и в дубленке, и при шапке. Придется поделиться. Давай-ка, сымай». У Мишакова, разумеется, не было ни капли страха в глазах. Он поднялся, снял шапку и положил ее на скамейку. После чего ответил: «Шапка — х… с ней. А за дубленку поборемся!».
Очевидцы рассказывали, что поезд шатался в разные стороны из-за того, что мощный Мишаков швырял беспредельщиков как котят. Вероятно, они даже не подозревали, что под шикарной дубленкой и ондатровой шапкой скрывается выдающийся атлет и олимпийский чемпион.
«Рассказал однажды эту историю своему другу Николаю Вуколову, классному журналисту-тассовцу, много лет проработавшему в Швеции, влюбленному в хоккей и много писавшему о хоккейных людях. Какое-то издание заказало ему материал о Мишакове, история была рассказана вовремя. Любой факт, каждую деталь въедливый Николай проверял, сил и времени на это не жалея. Встретившись с Мишаковым, он пересказал ему эпизод из электрички и поинтересовался, снедаемый любопытством: «Женя, было?» «Было, — ответил Вуколову Евгений, грузно навалившись локтями на край стола и внимательно глядя на журналиста своими узкими, но весьма при этом цепкими глазами. — Было, но не совсем так…» Николай рассказывал мне потом, что, услышав «не совсем так», он подумал, что сейчас последует полное разоблачение истории, которую фигурировавший в ней хоккеист объявит вымышленной. «А что не так, Женя?» — спросил Вуколов. «Я тогда, — сказал Мишаков, — не в Егорьевск ехал, а из Калинина в Москву», — писал Александр Горбунов.
