Сергей Брылин — один из трех российских специалистов, кто сейчас работает тренером в НХЛ. В прошлом году он вошел в тренерский штаб Линди Раффа в «Нью-Джерси» после 10 лет работы в фарм-клубе «Девилз». Брылин — трехкратный обладатель Кубка Стэнли в составе «Дьяволов» и настоящая их легенда. Корреспондент Sport24 приехала в Нью-Джерси и поговорила с Сергеем о его тренерском пути, как устроена работа в НХЛ и почему он стал тренером в Америке.
«Дома могу крутить велосипед и смотреть КХЛ»
— Сегодня вечером игра с «Сан-Хосе», вы назначали интервью на 15:45. Вы в день игры всегда в это время приезжаете или раньше?
— Около четырех часов я приезжаю на арену. Обычно с утра еще раскатка, на ней я, естественно, присутствую. Но вчера мы играли в Филадельфии, поэтому сегодня утром раскатки не было, катались только ребята, которые мало играли, или травмированные. Так что я утром все равно был на арене, сделал ту работу, которую нужно, после поехал домой. Прилег отдохнуть на час, и вот я здесь.
— Получается, у вас была бессонная ночь, если вчера вечером играли в другом городе.
— Не сказать, что бессонная. Мы были в Нью-Джерси уже в полночь. Лег я в час ночи — ничего страшного.
— Когда летаете в Канаду или Калифорнию, то перестраиваетесь на местное время? Разница с Нью-Йорком — 3 часа.
— Да, перестраиваемся. Нам легче в этом плане, потому что мы летим на Запад. Когда летишь на Восток, то тяжелее перестраиваться. Когда мы вернулись из поездки, то я на следующее утро почувствовал, что не выспался. Но один-два дня, и все будет в порядке.
— На арене вы не остаетесь в игровой день?
— Нет, я люблю ездить домой. Потому что если не уезжать, то уж слишком длинный день получается. А поездка домой разбивает его на две части. Игра заканчивается ближе к 10 вечера, потом еще обсуждение, в итоге уходишь в 10:30.
— А когда просто тренировочный день?
— Обычно тренировка в 11 утра. Мы приезжаем на каток в 7:15–7:30. Делаем свою работу, готовимся к собранию, в 10 обычно собрание, а через час лед. После тренировки обед, затем обычно в спортзал хожу. Домой приезжаю в три-полчетвертого.
— Сами катаетесь?
— Меня постоянно зовут. У нас такая традиция: в день игры персонал команды выходит на лед, это где-то в час дня. Но, как я сказал, люблю ездить домой, поэтому всегда отказываюсь.
— Есть ли у тренеров выходные? Как много?
— Все зависит от того, как выступает команда. Если выигрывает и нет никаких важных дел и собраний, то у меня, как и у ребят, выходной. Если Линди (Рафф) говорит, что можно не приезжать на арену, то я и не приезжаю. Все знают, что у меня здесь семья, у других тренеров другая ситуация: кто-то живет один, к кому-то периодически родные приезжают. Но я единственный, кто живет тут с семьей постоянно, поэтому Линди говорит, что если ничего не нужно, то я могу не приезжать. Могу остаться дома и сделать на компьютере то, что надо.
— Успеваете ли смотреть какой-то другой хоккей, помимо матчей ваших команд и соперников?
— На КХЛ намекаете?
— Да необязательно.
— Иногда смотрю КХЛ, у нас есть русское телевидение. Когда мне нужно переключиться, я включаю хоккей фоном и краем глаза смотрю. Дома могу крутить велосипед и смотреть КХЛ. Интересно посмотреть другую лигу, как там играют. Иногда хочется отдохнуть от хоккея, в выходные могу английский футбол посмотреть или Лигу чемпионов. Но сейчас такое расписание, что особо времени на это нет.
«Много что поменялось в тренерских взглядах. НХЛ — это другой уровень»
— Как строится работа в «Девилз», за что вы отвечаете?
— Я отвечаю за подготовку к сопернику, просматриваю матчи команды, против которой нам предстоит играть, готовлю материал к собранию. Также у нас нападающие разбиты между наставниками, мы работаем с ними индивидуально: показываем видео, если нужно, дополнительно остаемся на тренировках. Еще просматриваю защитников, делюсь своим мнением по обороне.
— Кто пишет тренировочные планы?
— Обычно садимся перед тренировкой или перед собранием, или после, и составляем вместе. В сезоне тренировки очень короткие — от 30 до 45 минут. Игр так много, что концентрируемся на том, что надо исправить.
— В тренерском штабе часто спорите, не соглашаетесь друг с другом?
— Мы всегда договариваемся. Конечно, у каждого есть своя точка зрения по любому моменту. Обсуждаем разные ситуации. Обычно с одним из помощников после просмотра соперника я делюсь своим мнением, он высказывает свое.
— Линди Раффа все называют очень олдскульным специалистом. Развейте или подтвердите этот миф.
— В каком плане олдскульный?
— Консервативный.
— Не знаю, как можно назвать его консервативным, когда у нас есть Джек Хьюз. Вы же видите, как он и другие ребята играют. С одной стороны, Рафф требовательный. С другой, он не зажимает игроков, когда они пытаются что-то сделать на льду, особенно с шайбой.
— Назовите сильнейшие качества Раффа.
— У него огромный опыт, он столько лет работает главным тренером, столько всего повидал. Считаю, что Линди умеет находить подход к игрокам, говорит правильные слова, чтобы максимум выжить из каждого хоккеиста. И, конечно, видение игры. Накопленный опыт ему помогает.
— Чему вы научились, попав в тренерский штаб команды НХЛ?
— Много что поменялось в тренерских взглядах. НХЛ — это другой уровень. Здесь важна каждая деталь, каждое твое слово, сказанное на собрании или на тренировке, играет роль. Цена ошибки на этом уровне очень высока. Здесь не прощают никаких ошибок. Нужно более внимательно подходить к своей работе, быть более подготовленным и уметь объяснять. Мне кажется, новое поколение игроков отличается от нас тем, что они всегда задают вопрос: «Почему мы делаем так, а не по-другому?» И ты должен всегда быть готовым все разъяснить, тогда они поверят в то, что мы делаем, и будут это выполнять.
— В России тренеры отмечают, что молодое поколение — инфантильные ребята, на них нельзя кричать, давить. В Америке новое поколение тоже ранимое?
— Все индивидуально. С возрастом это проходит. Ребята, которые постарше, более четко оценивают свою игру и свое положение в команде, они понимают, когда совершили ошибку, берут на себя ответственность. В этом самое большое отличие от игроков молодого поколения. Что касается крика, то накричать можно один раз, и это сработает, но потом к этому привыкают, и никто на это не обращает внимания. Нужно находить новые подходы.
«У «Нью-Джерси» синдром второго сезона»
— Перед стартом этого сезона все вокруг говорили, что «Нью-Джерси» — чуть ли не фаворит Востока, но вы только на шестом месте в Столичном дивизионе. Как так?
— Несколько причин. В прошлом году после неудачных сезонов, когда мы не попадали в плей-офф, команда начала играть более-менее стабильно, пришли новые ребята, которые хорошо влились в коллектив. Сейчас у нас синдром второго сезона. По себе помню, что это такое. В первый год, когда попал в НХЛ, играл на адреналине, желании, а потом это как-то притупляется, и твоя игра начинает уходить в пике. Мне кажется, с нами что-то подобное произошло. Все лето говорили, какая у «Девилз» замечательная команда, как они здорово будут играть, и мы немного успокоились. Не хочу списывать на травмы, но когда три ведущих нападающих выбывают, то любой команде будет тяжело найти свою игру. Думаю, сейчас мы постепенно находим ее.
— Люк Хьюз тянется к брату? Или не видно, что они братья?
— Они общаются, играют же вместе. Постоянно делятся мнениями. Вместе живут, так что вместе приезжают и вместе уезжают.
— В отношении братьев Хьюз интересно ваше мнение: это все генетика, или родители знают какой-то секрет по воспитанию игроков НХЛ?
— Интересная история. Я у Джека в прошлом году спросил: «Слушай, как так получилось, что вы все трое братьев так здорово катаетесь? Вас кто-то учил?» Он сказал: «Нет, никто не учил, просто всегда играли, катались». А потом встретил его родителей после игры, поздоровался с ними, начали общаться, и я спросил про катание. Мама посмеялась: «Да ладно, только и делали, что учили их кататься». Понятное дело, что это родительская работа, правда, не знаю, с кем в детстве они занимались. Без природного таланта и данных ничего не получится, это практически невозможно, смотрю на примере своих детей. Раз три брата состоялись на уровне НХЛ, то это уже о многом говорит.
— Джек Хьюз — лучший игрок мира?
— Он суперталантливый. Он еще не достиг своего пика. Нам еще не ясны его пределы. Есть над чем работать — это 100%. Надеюсь, что он будет только добавлять и добавлять.
— Он превосходит ваши ожидания, или с момента драфта вы знали, что он вырастет в игрока такого уровня?
— Я никогда не отвечал за игроков, которых будут выбирать на драфте. Конечно, немного видел его, например, на юниорском чемпионате мира, но не смотрел пристально. Его дебютный сезон в НХЛ и сейчас — это небо и земля. И он еще будет взрослеть и становиться еще лучше.
— Из Шимона Немеца есть планы сделать атакующего защитника? Или Хьюза и Хэмильтона достаточно?
— Еще одна причина, почему его долго не вызывали в основу, игроки такого плана у нас уже есть. А раздевается на игру шесть человек. Найти место в составе для всех тяжело. Лучше играть в фарм-клубе, чем здесь сидеть и тренироваться.
— Поддерживаете общение с Мисюлем и Ибрагимовым, которые сейчас в «Ютике»?
— Как они уехали, то не очень получается. Здесь у меня столько дел, что просто не хватает времени. В АХЛ у нас очень квалифицированные наставники. Если бы были какие-то проблемы, то ребята ко мне бы обратились, я всегда готов помочь.
— У Даниила нет сожалений, что он поехал в Америку?
— Как я понимаю, он когда ехал, понимал, что ему придется поиграть в фарм-клубе. К этому просто надо ментально быть готовым. Тяжело сразу попасть в состав основной команды.
«Понимаю, что мне очень повезло в жизни»
— Как вы добились такого сумасшедшего большинства — больше 36% (данные на момент записи интервью, сейчас 30% — Sport24)? В прошлом году ничего подобного не было.
— Мы стали больше работать над большинством. Пришел в штаб Трэвис Грин, привнес свои идеи. Он нашел подход к нашим игрокам. Не секрет, что большинство розыгрышей идет через Джека, он управляет процессом. Грин нашел к нему подход, объяснил, что нужно делать, и игрок прислушался, начал выполнять. Ребята в спецбригаде нашли общий язык, у них есть взаимопонимание, отсюда и результат.
— Почему в нескольких матчах защитник Брендан Смит выходил на позиции нападающего?
— Когда Линди работал помощником в «Рейнджерс», Смит играл в команде и тоже выходил в нападении. Поэтому он знал, что Брендан сможет сыграть на позиции форварда. По-моему, в прошлом году он тоже пару раз выходил. Линди нам всегда говорил: «Вот увидите, у него один момент за игру будет». Если посмотреть, сколько бы он ни играл, 7-10-12 минут, у него всегда есть момент забить. Смит — очень умный игрок. Уникальный случай, когда человек, будучи защитником, может сыграть нападающего. Когда он играл нападающего, то в меньшинстве выходил защитником. Этот универсализм говорит о многом. Он агрессивный игрок, мы были довольны им в роли форварда.
— Когда все форварды поправятся, то возможно, что вы будете играть по схеме 11+7?
— За такими решениями всегда какая-то причина. Посмотрим.
— Меня глубоко тронуло видео, на котором на обычном собрании Линди Рафф включил ваши хайлайты и таким образом команда вас поздравила с включением в клубный список почета. Что вы почувствовали, когда увидели видео вашей игры?
— Это был сюрприз для меня. Мне никто ничего не говорил. Я даже не предполагал, что что-то такое может произойти. Операторов заранее приглашали на собрания, чтобы я ничего не заподозрил. Сказали, что снимают для медиа. Когда Линди поставил видео, я подумал, что он захотел разрядить обстановку, посмеяться. Хотя все-таки подозрения, что что-то будет, были. На собрание пришли травмированные ребята сразу после тренировки, они даже коньки не успели переодеть. И генеральный менеджер пришел. Подумал про себя: «Почему они все здесь?» Но, конечно, не думал, что это будет связано со мной.
— А когда узнали, что станете вторым в клубном списке после первого владельца «Девилз» (Джон Макмаллен, который перевез команду в штат Нью-Джерси из Денвера в 1982 году. — Sport24), какие эмоции испытали?
— Я чрезвычайно благодарен организации за то, что они дали мне шанс стать тем, кем я стал. И как игрок я практически всю жизнь отыграл за «Девилз», потом мне дали возможность работать тренером. Горжусь тем, что был частью команд, которые добились побед в Кубке Стэнли. Я тронут тем, что меня включили в список. Понимаю, что мне очень повезло в жизни.
«Дети больше американцы, чем русские»
— Живете в Ньюарке, где располагается арена?
— Нет, в 20 минутах езды к Западу.
— На первый взгляд это не самый безопасный и уютный город.
— Говорят, что в начале прошлого века это был процветающий город, но с годами стало чуть хуже. Когда строили эту арену, то хотели оживить Ньюарк. Считаю, что немного это получилось. Но, конечно, Манхэттеном не стал.
— До прошлого сезона вы работали в фарм-клубе «Девилз». Переезжали семьей в Бингемтон, а потом и в Ютику?
— Семья всегда жила здесь. Я обычно снимал квартиру там, где работал, и приезжал на выходные домой.
— Вы в Нью-Джерси много лет. Часто вообще до Манхэттена доезжаете?
— Раньше, когда детей не было, часто выбирались, в последнее время очень редко. Может быть, несколько раз в год. Когда дети были маленькие, у них постоянно были какие-то занятия: спорт, школа. На машине иной раз ехать не хочется: пробки, проблемы с парковкой. Есть электричка, можно за 45 минут до «Мэдисон Сквер Гарден» доехать.
— Сын пошел по вашим стопам и стал хоккеистом?
— Играл, но у него было несколько неприятных травм, два сотрясения мозга, потом еще и связки в колене порвал. Поэтому вынужден был закончить с хоккеем.
— Были сильно расстроены. или не хотели сыну тяжелой хоккейной жизни?
— Да какая тяжелая жизнь?
— Травмы!
— За все в жизни нужно платить. Это часть работы, без этого никуда. У каждого хоккеисты бывают травмы. Конечно, в глубине души я хотел, чтобы он играл в хоккей. С другой стороны, реально понимал, что для того, чтобы выйти на какой-то близкий к профессиональному уровень, нужны годы и годы тяжелой работы.
— В Америке дорого заниматься хоккеем?
— Теннисом дороже. У меня дочка играла в теннис. Она играла в университете, довольно до хорошего уровня дошла.
— Ваши дети больше американцы или русские?
— Конечно, американцы. Говорят по-английски. Мы-то в России давно не были. Старшая еще помнит Питер, понимает по-русски.
— Давно в последний раз были в России?
— Два года назад.
— До этого часто приезжали?
— Каждое лето приезжал. Теперь стало дальше и тяжелее лететь. Но сейчас с развитием интернета стало намного проще поддерживать связь с родиной: у нас есть русское телевидение, русские магазины, через мессенджеры можно легко общаться с близкими. Помню, что в первые годы было тяжело дозвониться до России, и стоило это намного дороже.
— Ваш круг общения — американцы или русскоязычные?
— У нас много русскоговорящих друзей. Есть американцы, но ближе все равно люди, говорящие на нашем родном языке. Наши дети общаются с их детьми, но они уже на английском говорят.
— С кем-то из российских хоккеистов общаетесь?
— Егора Шаранговича видел, когда в «Калгари» играли, но он белорус. Мы всегда созваниваемся с Сергеем Немчиновым, он работает в нашем клубе (скаутом. — Sport24). С Витей Козловым частенько разговариваем. Дайнюс Зубрус тут был на игре, заходил, пообщались.
— Вы когда закончили хоккейную карьеру, сразу для себя определились, что хотите тренерскую карьеру развивать в Америке?
— Поступило предложение от «Нью-Джерси», я его принял. Понимал, что для того, чтобы ехать работать в Россию, нужно сначала стать достаточно квалифицированным специалистом. Ехать туда и не быть готовым к работе мне не хотелось. Несколько лет назад у меня были предложения, но я до конца не был готов. Понимал, что мне нужно расти, набираться опыта. Сейчас я начинаю понимать, что готов попробовать себя в более ответственной роли, все-таки работаю тренером 10 лет. До этого такой уверенности не было.
— Почему тренерство, а не работа менеджера, скаута, агента?
— Я даже не задумывался об этом. Генеральный менеджер «Девилз» сделал предложение, я его рассмотрел, понял, что мне эта работа интересна. Здорово, что так сложилось, что я до сих пор этим с удовольствием занимаюсь.
— Тренером быть сложнее, чем игроком?
— Разные профессии. Когда ты играешь, ты работаешь сам, готовишь себя. Тренер — уже больше учитель, наставник. Ищешь подход к каждому игроку. Задача тренера сделать так, чтобы команда постоянно двигалась вперед, чтобы игра улучшалась. И ты получаешь удовлетворение, когда твой план на игру сработал, когда команда победила.
