Одна из самых заметных троек в истории московского «Спартака» образовалась в сезоне-1966/67. Появление Евгения Зимина рядом с Борисом Майоровым и Вячеславом Старшиновым было обусловлено уходом из команды Евгения Майорова — брата Бориса. После родного «Спартака» он провел еще сезон в финской лиге и повесил коньки на гвоздь.
Для 20-летнего Зимина игра с заслуженными ветеранами в лице Майорова и Старшинова стала настоящим испытанием. Оба хоккеиста были большими мастерами, и в то же время достаточно капризными партнерами. Стоило им лишиться привычной опоры в лице Евгения Майорова, как их настроение тут же испортилось. Они категорически не принимали новичков в свое звено и вели себя в их отношении надменно. Это подтверждал сам Борис Майоров:
«Мы с юным Зиминым не церемонились. Мы шпыняли его, мы не стеснялись в выражениях, мы ссорились с ним и на поле, и на скамейке запасных, и на тренировках. Он обижался, огрызался, просил перевести в другую тройку. Но нас поддерживал Бобров, понимавший, что, правда, на нашей стороне».
А вот что о том периоде рассказывал Зимин:
«Кого с ними только ни пробовали. Ничего не получалось. Поэтому у остальных и не получалось — надо было характер проявлять каждый день. Без характера с ними бесполезно даже пробоваться. Два великих гаркнут — все, руки опускаются! А я им отвечал. На русском народном, на каком угодно. Продолжалось так примерно полгода».
Но проблема была не только в самих заслуженных ветеранах. В Зимине играл юношеский максимализм, поэтому он очень часто скатывался на индивидуальную игру и таскал шайбу в одиночку. Такая манера игры не нравилась даже его ровесникам, не говоря уж о старших товарищах, которым не нужно было лезть за словом в карман. Отсюда и рождались постоянные конфликты и ссоры. Но Всеволод Бобров верил в это сочетание. И он не прогадал. Со временем Зимин осознал, что его партнеры правы. Он действительно слишком часто брал игру на себя и не замечал своих одноклубников на льду.
Наконец, когда Евгений полностью переосмыслил свои действия на площадке, претензии со стороны более опытных Старшинова и Майорова буквально исчезли. А игра всей тройки вышла на абсолютно новый уровень. Тогда не только болельщики, но и все игроки осознали тренерский гений Всеволода Боброва. Он терпеливо наблюдал за притиркой своих хоккеистов и дождался вау-эффекта. Звено Старшинова вмиг стало ведущим в «Спартаке» и одним из лучших во всем чемпионате СССР. Особенно им удался сезон-1968/69, когда форварды забросили 107 шайб на троих и принесли красно-белым серебряные медали советского первенства.
На международном уровне их связка воссоединилась далеко не сразу. Все из-за того, что тренер национальной команды Анатолий Тарасов поначалу наотрез отказывался вызывать Евгения Зимина. Но все изменилось на Олимпиаде в 1968 году.
«Тарасов брал меня в сборную с огромным трудом. Со Старшиновым и Майоровым он пробовал других игроков. Хотя тренерский совет настаивал на том, чтобы в сборной играла спартаковская тройка в полном составе, Тарасов стоял на своем. Взяв меня на Олимпиаду, он все равно поставил в тройку к Вячеславу и Борису Александрова. В 1968 году в мою пользу сыграли обстоятельства. Я вышел на первую игру с финнами, забил две шайбы, но меня все равно посадили в запас после 2-й игры со сборной ГДР. Со Старшиновым и Майоровым стал играть Александров. Но в матче со шведами он получил травму, и на оставшиеся матчи поставили меня», — рассказывал партнер Старшинова и Майорова.
В Гренобле спартаковское трио забросило в ворота соперников 9 шайб, получило мировое признание и помогло сборной взять олимпийское золото. Но очень скоро их сочетание распалось. В сезоне-1968/69 Борис Майоров получил тяжелейшую травму, от которой так и не смог оправиться. После этого гениальное звено, созданное Всеволодом Бобровым, перестало существовать.
