Великая Отечественная война пришла в дом Виктора Коноваленко, когда он был еще совсем маленьким. Нетрудно догадаться, что поначалу будущий голкипер сборной СССР не воспринимал все происходящее всерьез. Юный спортсмен бегал с друзьями к местам ракетных обстрелов и с интересом смотрел за тем, что осталось на месте взрыва. Чаще всего вместо крепких домов их ждала груда кирпичей, разбросанная по всей округе.
К постоянному отсутствию отца, круглосуточно трудившегося на местном заводе, Коноваленко со временем привык. Как и к частым звукам взрывов. А однажды Виктору и всей его семье пришлось покинуть свой дом из-за слишком большого риска попадания артиллерийского снаряда. Коноваленко вместе с другими жителями Горького переправился на лодке на другой берег Оки и обосновался в селе Борисово-Покровское.
В середине войны Виктор чуть не погиб от попадания вражеского осколка. В один из дней он гулял вместе с друзьями и заметил в воздухе битву немецких и советских истребителей. Два советских самолета пытались прижать вражеский борт. Одна из деталей немецкого самолета отвалилась и упала на землю в считанных метрах от юного Коноваленко. Разумеется, это событие произвело неизгладимое впечатление на подающего надежды спортсмена.
«Война — великий воспитатель. Мимо нашего детского сада каждый день шли танки — их делали на нашем автозаводе, шагали солдаты строем, носили «колбасы» — аэростаты воздушного заграждения. Мы знали, что такое бомбежки, мы не только видели войну в кино, не только слышали о ней — мы были детьми войны, читали письма с фронта от отцов и братьев. Мы жили в войну, и она нас по-своему воспитывала. Конечно, не дай бог кому такое воспитание получить, но не от нас это зависело. И хотя война — великая беда и несчастье, но, как говорится, нет худа без добра: она нас экзаменовала строго, по своим законам», — говорил олимпийский чемпион.
Через несколько лет после начала боевых действий у Виктора сложилось стойкое впечатление, что он уже видел все и его ничем не удивить. Как показало время, он глубоко ошибался. Когда Коноваленко впервые увидел пленных немцев, то был по-настоящему поражен. Их привезли в Горький во второй половине войны, когда советская армия начала активно освобождать свои земли от неприятеля.
«Они строили склады рядом с нашим детсадом, и мы каждый день видели, как медленно, понуро опустив головы и не глядя по сторонам, идут нестройные колонны на работу. Мы знали, что это немцы, что они воевали на фронте, стреляли в наших, — в общем, это враги. И вот враги ходят по нашему автозаводскому поселку, живые и невредимые, и никто в них не стреляет. Мы было сначала в них пуляли из рогаток, но один старший лейтенант сказал, что это только фашисты издеваются над пленными, а мы — благородные люди», — рассказывал Коноваленко.
Виктор и его друзья не очень понимали значение выражения «благородные люди». Но после речи старшего лейтенанта все равно перестали стрелять в беспомощных немцев из рогаток. Они придумали новое занятие — обзывать их обидными словами. Но неприятели не понимали ни слова по-русски, поэтому в ответ на оскорбления просто улыбались. Тогда у юношей пропал всякий интерес к этому делу. Со временем окружающие привыкли к пленникам. Они конструировали ребятам разные безделушки, а те носили им воду.
«Наверное, мы их все-таки жалели. Мы были действительно благородными людьми, чувствовали свое превосходство над этими взрослыми мужчинами, понимали, что они вроде как лежачие, а лежачих не бьют. Я хотя и был забиякой и большим любителем подраться, тех, кто слабее, никогда не бил. Может быть, с тех детских времен понял я, что над побежденным противником не нужно смеяться, издеваться. Победить противника — это да, но издеваться над ним после — это плохо», — рассуждал страж ворот горьковского «Торпедо».
