Куда пропал человек, который навсегда изменил мировой футбол одним действием: он живет за счет пожертвований
Когда мы говорим о людях, которые сильнее других повлияли на развитие футбола, прежде всего вспоминаем выдающихся тренеров: Ринуса Михелса, Хосепа Гвардиолу или, например, Марсело Бьелсу. Последнего сам Пеп называл лучшим тренером в мире.
Бельгиец Жан-Марк Босман — пример посредственного футболиста, которому, несмотря на это, удалось полностью перевернуть порядки в современном футболе. В юности он считался перспективным игроком и даже примерял капитанскую повязку в молодежной сборной Бельгии, однако дальнейшего прорыва в его карьере не случилось. В 1988 году Босман перебрался из льежского «Стандарда» в «Льеж», заключив контракт на два года с зарплатой в 120 тысяч бельгийских франков. И именно здесь начинается легендарная история, которая до неузнаваемости изменит трансферный рынок в Европе.
Для начала напомним, по каким правилам жили футболисты и клубы в конце 1980-х годов. На тот момент игроки принадлежали своим работодателям, что называется, с потрохами: даже по истечении собственного контракта футболист не мог просто взять и перейти в другую команду. Его старый клуб имел законное право затребовать за него компенсацию, которая могла быть любой: от фантастической до вменяемой.
Больше того: когда у игрока истекал контракт, его клуб по закону имел первоочередное право на то, чтобы продлить соглашение. Все эти нормы закрепляли существование, по сути, рабовладельческого строя: абсолютная полнота власти принадлежала клубам, а футболисты на протяжении десятилетий оставались лишь пешками в игре своих руководителей.
Именно в эту ловушку и угодил Босман. Его контракт с «Льежем» подходил к концу, и на горизонте возник вариант с французским «Дюнкерком», предложившим Жан-Марку зарплату в 100 тысяч бельгийских франков. Пользуясь действующим законодательством, боссы «Льежа» покрутили пальцем у виска и назвали Босману два варианта.
Первый — пролонгация контракта с постепенным понижением зарплаты до 30 тысяч франков (минимального оклада в чемпионате Бельгии тех лет). Когда Босман отверг эту подачку, ему предложили вторую опцию: он мог перейти в «Дюнкерк», но, естественно, за денежную компенсацию. «Льеж» потребовал за него 800 тысяч долларов или почти 12 миллионов бельгийских франков. На этот раз отказался уже «Дюнкерк», а Жан-Марк, почувствовав, что его нагло кидают, решил обратиться с проблемой в суд.
Босман требовал полного пересмотра законодательства, которое разрешало клубам получать деньги за футболистов с закончившимся контрактом. В историческом деле суд занял сторону бельгийского полузащитника, и это стало настоящей революцией в футболе. Сегодня некоторые гранды буквально строят свою трансферную политику вокруг переманивания свободных агентов, особенно в этом преуспел мадридский «Реал».
В свое время «галактикос» подписали свободными агентами Давида Алабу и Антонио Рюдигера, а следующим летом по той же схеме в Мадрид должен перебраться Ибраима Конате. Босс «Реала» Флорентино Перес не любит переплачивать за защитников и предпочитает пользоваться предоставленной ему лазейкой. Но ни Алаба, ни Рюдигер, ни Трент Александер-Арнольд не выступали бы на «Бернабеу», если бы в середине 1990-х в Европе не прогремело дело Босмана.
К слову, сам Жан-Марк так полюбил судебные процессы, что взялся и за другой болезненный вопрос — лимит на легионеров. Сегодня эту тему больше обсуждают в России, но 30 лет назад она была актуальна и в ведущих лигах Европы, где клубам разрешалось заявлять на матч не более трех иностранцев. В частности, именно поэтому за легендарный «Милан» конца 80-х — начала 90-х выступали лишь три иностранца, знаменитое голландское трио: Рууд Гуллит, Франк Райкард и Марко ван Бастен. Владелец россонери Сильвио Берлускони был бы рад еще усилить команду легионерами, однако мешало законодательство.
Постепенно футбольные магнаты и толстосумы поддавливали УЕФА: лимит расширили до схемы «3+2», но на этом все застопорилось. Тогда на авансцену неожиданно вышел Босман, обратившийся в высшую инстанцию — Европейский суд — с требованием оставить лимит на легионеров в силе лишь для тех футболистов, которые не являются гражданами ЕС. Личной заинтересованности в этом деле у Босмана не было, и в прессе начали появляться догадки, что за ним стоит кто-то более влиятельный — условный «коллективный Берлускони». Адвокаты Жан-Марка отрицали обвинения и утверждали, что борются «строго за права гражданина Босмана».
УЕФА и ФИФА протестовали против упразднения лимита, опасаясь, что этот шаг приведет к ряду негативных последствий: снижению конкуренции в национальных первенствах и в еврокубках и, как итог, становлению ведущих лиг в качестве монополистов. Тем не менее Общеевропейский суд в Люксембурге занял сторону Босмана, постановив, что любой футболист с паспортом ЕС может выступать в любой стране ЕС наравне с местными и не попадать под лимиты.
Босман в 2008 году
Вдолгую все это привело к тем самым негативным сайд-эффектам, о которых предупреждали чиновники УЕФА. Если еще в конце 80-х — начале 90-х Лигу чемпионов выигрывали такие команды, как «Стяуа» из Румынии или «Црвена Звезда» из Югославии, то сегодня их максимум — быть мальчиками для битья на групповом этапе. Вся денежная сила сконцентрировалась в чемпионатах «большой пятерки», а по сути — в одной лишь английской Премьер-лиге. Европейский футбол благодаря инициативе Босмана лишился разнообразия и инклюзивности, монополисты получили карт-бланш на то, чтобы и дальше надувать пузыри-щеки.
В этом октябре Жан-Марку Босману исполнится 61 год. Он закончил карьеру без единого выигранного трофея и не стал работать тренером, страдал от депрессии и алкоголизма, а теперь живет на пожертвования от FIFPro (по другим данным — на пособие по безработице). Впрочем, свое имя в историю спорта Босман однозначно вписал, пусть и не золотыми буквами. В конце концов, кому-то в футбольной летописи было суждено остаться Геростратом, спалившим храм прежних порядков.
