«Галицкий кричал: «Болван, ты что делаешь?!» Почему экс-футболист сборной уехал из России: интервью с Сорокиным
Осенью 2018-го Егор Сорокин дебютировал за сборную России: белобрысый защитник прогрессировал бок о бок с Сесаром Навасом в позднем «Рубине» Курбана Бердыева и заслужил внимание Станислава Черчесова — и это точно казалось более оправданным, чем в случае, скажем, с Романом Нойштедтером. И в Казани, и в Тушино голы Сорокина в концовках приносили «Рубину» ничьи со «Спартаком», а еще Егор дублем прибил на Крестовском острове «Зенит» — 2:1.
После той игры в Петербурге к Сорокину подошел с важным разговором Сергей Семак. Тогда Егор отказался переходить в «Зенит» и на следующий год выбрал «Краснодар» — за него сыграл в Лиге чемпионов, но основным на годы так и не стал. Из клуба Сергея Галицкого Сорокин уходил со скандалом (дошло до ссылки в «Краснодар-2»), вернулся было в Казань, но там вообще ни на минуту не вышел в РПЛ.
Последний год Егор провел в Казахстане, с прошлого лета он в «Кайрате», в составе которого выиграл чемпионат и Суперкубок страны. Александр Муйжнек узнал у Сорокина, почему застопорилась его карьера в РПЛ и что привело в Азию.
«Это проблема воспитанников «Зенита», что их нет в главной команде»
— Ты уроженец Петербурга. Начинал в структуре «Зенита»?
— В «Смене», сейчас это уже зенитовская академия. Четыре года играл у Анвера Конеева, потом побыл в «Светлане» — клуб так назывался в честь завода — и в еще одном петербургском клубе, «Факеле». А обосновался в «Московской заставе».
— Почему не задержался у Конеева и не дорос до «Зенита»?
— Там было две группы по 20 человек — и я всегда играл во второй. Талантом не выделялся, разве что ростом.
Все питерские футболисты, помню, были одержимы «Зенитом», мечтою туда попасть.
— А ты?
— Не настолько. Осознавал: сперва нужно достичь высокого уровня.
— Почти никто из уроженцев Петербурга — как ты — и воспитанников «Зенита» не добирается до главной команды. Удручает?
— Это проблема самих воспитанников. Я рос на игре Малафеева, Быстрова, Аршавина, Власова, Денисова, Кержакова. С Кержаковым фоткался на матче сборной с Андоррой, когда Александру вручали заслуженного мастера спорта — я там пухлый.
Сорокин — крайний справа
Мечтал, как и легенды «Зенита», сыграть когда-то на «Петровском», почувствовать антураж Виража. Так этого и не сделал. Это были футболисты какого-то другого «Зенита» — с искринкой Ленинграда. Поменялись условия, вектор. Чтобы сейчас играть в «Зените», нужно быть как Дастан Сатпаев, который в 16 лет оформил трансфер из «Кайрата» в «Челси». И то не думаю, что Дастан сейчас получал бы в «Зените» практику.
— А в «Челси» сейчас Сатпаева представляешь?
— Нет. Пока он должен обыграться с мужиками в чемпионате Казахстана — и уже потом делать следующий шаг. Трансфер Сатпаева стал для меня неожиданностью: Дастан тогда еще даже не тренировался с основой.
— Мартынович сказал мне, что не встречал в России таких 16-летних талантов.
— Я тем более. В «Краснодаре», «Рубине» разная молодежь была, но не такого уровня.
— Покинув «Смену», ты еще был близок к «Зениту»?
— Только к тому, чтобы однажды попасть в итоговую заявку сборной Санкт-Петербурга. Но и там в итоге не оказался.
— А оказался в «Руане».
— На его базе через год появился «Тосно». Сатпаев в 16 лет в «Челси» перешел — а я в 16 играл в КФК с мужиками, ездил на поездах по Ленинградской области, в Мурманск и зарабатывал пять тысяч рублей. Знаешь же, как расшифровывается КФК? Конец футбольной карьеры (смеется)!
— Твоя продолжилась в «Тосно» — правда, там ты не провел ни одного матча. Почему?
— Я в «Тосно» был лимитчиком — должен был быть молодой в заявке. Гонял за пивом форварду Сане Петухову, с которым делил номер.
Но цветок нужно поливать, чтобы он рос, и я отправился на просмотр в дубль «Амкара». Основу тогда тренировал Черчесов — но мне до нее было как до луны. На сборах «Амкара» на меня обратил внимание тренер «Рубина» Уткульбаев.
— За «Рубин» ты дебютировал почти одновременно с Ахметовым. На твоих глазах Ильзата ссылали в бухгалтерию?
— Да, конечно. Поддерживал Ильзата, пару раз заглянул к нему в офис. Неделю он туда проходил, пиццу девчонкам заказывал. А еще брал поле в аренду, тренировался там один. Говорил, бухгалтерия — временные трудности. Они закончились, когда Ильзат взял больничный.
«Семак спросил: «Как смотришь на переход в «Зенит»? Но они только купили Ракицкого»
— В сезоне-18/19 забил все свои шесть голов в РПЛ. Благодаря Кафанову?
— Да, у него наигрывали стандарты, погружаясь в мелочи, как ни в одной другой команде не делали. Отрабатывали розыгрыш «Спарта» — когда все шеренгой заходят во вратарскую.
— От какого гола ты был максимально счастлив?
— От дубля «Зениту», конечно. Вообще трешку забил, но один не засчитали.
— Особенно приятно было забить именно «Зениту» в Питере?
— Да всегда приятно забивать. Слышать звук шуршания мяча о сетку — бальзам на душу. В том матче с «Зенитом» вообще атмосфера была хорошая — стадион большой, соперник именитый. На «Рубин» никто не рассчитывал, а мы выиграли.
— Слышал, после матча к тебе подходил Семак, пробивал, готов ли ты перейти в «Зенит».
— Спрашивал: «Как ты на это смотришь, что думаешь?» Я сказал: «Сергей Богданович, разговаривайте с руководством».
— «Зенит» же вышел на «Рубин» с предложением?
— Да, что-то было. Но тогда они купили Ракицкого, и я не видел смысла в трансфере. Роль запасного меня не устраивала.
— Ты сам отказался?
— Да. Сказал, что не хочу.
— Решил, что лучше в «Рубине» играть, чем там сидеть?
— Если прямолинейно выразиться — да.
— Жалел об этом?
— Нет. Через некоторое время перешел в прекрасный клуб «Краснодар», за который играл в Лиге чемпионов. Абсолютно здоровский период!
— В «Зените» ты бы тоже сыграл в Лиге чемпионов.
— Может, я бы со скамейки смотрел. Решил: «Ну зачем, если только что взяли Ракицкого. Давайте сезон доиграем — дальше посмотрим». Летом я был в «Краснодаре».
Ярослав Ракицкий
— Ты говорил, насторожила фраза Малафеева: «Если что — тренироваться будешь с основой, а играть за «Зенит-2». «Если что» — это как понять?
— «Если не будешь играть за основную команду». Я так это расцениваю. А какой был смысл тренироваться с основой, а играть за «Зенит-2»?
— Клуб, о котором мечтали твои земляки, родной город — это не мотивировало?
— С холодной головой смотрел на ситуацию. Думал, мне еще рановато в «Зенит». Выбрал другой путь развития.
— А трофеи, финансовые условия?
— В разных жизненных условиях по-разному смотришь. В 23 у меня было такое видение.
— Обсуждали личные условия с «Зенитом»?
— Да.
— Во сколько раз больше ты бы получал, чем в «Рубине»?
— Раза в два примерно.
«Попросил Шаронова извиниться при всей команде. Он этого не сделал»
— Твой голевой сезон у Бердыева все запомнили. А ты как считаешь — когда прошел свой пик?
— В «Краснодаре» при Мусаеве. Все тренировки шли через меня. Я подтянул игру с мячом. У Гончаренко много играл — правда, без голов.
— Возможно, все как раз и ждали от тебя голов, как в «Рубине» — и ты невольно задрал себе планку?
— Да, планка была высокая. Все же смотрят на тех, кто на рояле играет, а не на тех, кто его таскает. Верно? Моя прямая обязанность все же — предотвращать голы, а не забивать. Свои забитые мячи — только приятный бонус.
При Шаронове что-то не залетало, в «Краснодаре» — тоже. Хотя моменты я получал. Да и потом, в «Краснодаре» футболисты, которые решали все с игры.
— Как раз про Шаронова — почему ты с ним не поладил?
— Я небыстро адаптировался к его требованиям — более атакующим, чем у Бердыева. Спустя время осознал: Шаронов правильные вещи говорил. Некоторые до сих пор сидят в моей голове: выбор позиции, подстраховка, продвижение мяча вперед. После работы с Шароновым всегда бегу открываться под первый пас.
— В 2019-м Шаронов считал, что ты головой был не в «Рубине», а в «Краснодаре». Прав?
— Я, конечно, думал о будущем, но старался выполнять то, что говорил Шаронов. Возможно, его немножко задело, что я без его ведома подписал контракт и поставил перед фактом.
— По словам Шаронова, до тебя было тяжело достучаться.
— Может, в его словах и была правда — но не во всех. После того как я подписал контракт с «Краснодаром», у нас охладели отношения. Я отрабатывал, но больше у Шаронова не играл.
— Если отмотать время назад, ты бы заранее подошел к Шаронову, объяснился?
— Ну да. Только дурак бы ничего в жизни не менял.
— При Шаронове ваш «Рубин» проиграл «Сочи» 0:3. Голы были такими странными, что матч некоторым показался договорным.
— Ошибки я совершал. В одном моменте Цаллагов прошел через всех, в другом — не успел выйти вперед, чтобы сделать вне игры. Самый провальный мой матч в «Рубине». После него был один текст на «Спортсе» — с вопросами о том, не просто ли так случались эти голы. Шаронов при всех спрашивал меня, читал ли я его.
— Шаронов имел в виду, что ты сдал матч?
— Не знаю, что он имел в виду. Я пришел после этого к Шаронову в кабинет и уточнил: «Вы на что-то намекаете?» Он ответил: «Нет». Потом я у пацанов спросил: «Что за … [херня] происходит?» Они сказали: «Не бери в голову».
— Шаронов извинился за сказанное?
— Я попросил его извиниться при всей команде. Он этого не сделал.
«Безнаказанность чувствовалась. Финансы свалились на голову»
— В 23 года ты перешел в «Краснодар» — топ-клуб РПЛ. Ловил себя там на звездной болезни?
— Бывало, когда что-то не шло. Финансы, может, отчасти расхолаживали — свалились мне на голову. Одежда, поездки… Какая-то безнаказанность чувствовалась. Мог сходить отдохнуть — в ущерб работе. Нужно было спрашивать с себя — а я не спрашивал. Думал: да и хрен с ним. Все проходят через такой этап.
— Самые большие премиальные за карьеру?
— Тысяч 500–600 рублей — как раз в «Краснодаре», за первое очко в Лиге чемпионов с «Ренном». Особенный матч. Во время гимна ЛЧ вспоминал, как слышал его по телевизору в детстве: «Неужели этот гимн играет теперь для того маленького Егора?»
— Ты с «Ренном» заработал пенальти, сфолив на Гирасси.
— Хороший нападающий. Уже здесь, в Казахстане, я понял: интересно играть против топ-футболистов таких, как были тогда в «Ренне»: Гирасси, Камавинга, Доку, Н’Зонзи (Стивену я противостоял на стандартах). Прям кайфую от такого — высокие скорости, уровень мышления, приходится думать, как остановить соперника, биться.
— Переживал, когда из-за тебя «Ренн» повел?
— Переживал бы, если бы мы проиграли. Череда ошибок — и в конце моя, так бывает. Была бы возможность — не катился бы в том моменте. Но Рамирес быстро сравнял, и мы увезли ничью.
— Череду ошибок тогда запустил обрез Кайо — не в последний раз в «Краснодаре». Недавно прочитал коммент: «Когда-нибудь люди признают тренерский гений Мусаева, который вышел в Лиге чемпионов с парой центральных защитников Кайо — Сорокин». Часто других защитников просто не было. Но тебе не страшно было в дуэте с Кайо?
— Наоборот: матчи, которые кажутся с ним страшными, — самые нестрашные. Я был уверен в каждом партнере, а с Кайо еще и выходил не раз — мы были сыграны.
— С годами Кайо вырос?
— Но ему и столько шансов давали! Любому предоставь столько шансов — вырастет.
— Тебе давали шансы, как Кайо?
— В «Рубине» — точно да. В «Краснодаре» у Кайо была прерогатива, если сравнивать.
— Слышал, что у «Краснодара» к легионерам благоговейное отношение: чуть ли не на цыпочках ходят. Тем более сейчас, когда усложнилась логистика.
— В целом да. Отрицать не буду.
— Ощущал разницу в подходе на себе?
— И не раз. Футболист чувствует, когда сам плох, а когда с ним не очень справедливо обходятся. И вся команда чувствует — это живой организм. А если еще нет результата, все это выливается в не очень хорошее положение.
Большинство матчей за «Краснодар» я провел на приличном уровне. Но доставалось там прежде всего центральным защитникам с российскими паспортами. Как бы другие ни косячили. Понимаю, если защитники привозили. Но как будто никто больше никогда не виноват.
«Я офигевал. Чувствовал себя ненужным»
— Самый драматичный матч «Краснодара» в ЛЧ — с «Севильей».
— Причем сразу после ковида. Прилетев из Франции, сдали тесты — у меня оказался положительный. Вернувшись с карантина, провел 2–3 тренировки, и мы улетели в Испанию.
— Незадолго до перерыва вы вели 2:0 и остались в большинстве. Как это превратилось в 2:3?
— Да вроде все было нормально, контролировали ситуацию. Раз — ошибка. Тут «Севилья» поняла: «Краснодар» не знает, что делать. У нас на одного игрока больше — а сообразить не можем. «Севилья» с со своим бэкграундом это почувствовала и додавила нас вдесятером. Тот матч — полное, прям конкретное разочарование.
— Помню документалку «Краснодара» и кадры из раздевалки после «Севильи» — с опустошением, с криками Сафонова и Смольникова друг на друга. Как это переживал?
— Молча … [охреневал] с происходящего. Точнее, с того, что мы упустили такое преимущество. А, это еще мой день рождения был!
— Нормально ты отметил, конечно.
— После игры посидели, по баночке пива дали — и спать.
— Мусаев орал на Ольссона — нештатного исполнителя штрафных, запоровшего выгодный удар.
— Это игровая дисциплина. Ее надо постоянно требовать, а не только в момент штрафного. Но, да, с него все началось — и потом уже как по накатанной. Виновата была вся команда, тогда еще без опыта таких матчей.
— Нравилось работать с Мусаевым?
— Ну, относительно.
— В чем его сила как тренера?
— Футбол он ставит. Требования высокие.
— Доверие Мусаева чувствовал?
— Изредка. Если брать все мое время в клубе — в течение длительных отрезков доверия я не получал.
— Часто задавался вопросом: «Почему играет он, а не я?»
— Он и по сей день порой возникает. Такое никак не объясняется рационально. Когда не попадал в состав в «Краснодаре», всегда копался в себе.
Особенно непростой период был перед отъездом из «Краснодара» и затем в «Рубине», где меня не ждали. Эта череда ошибок привела меня к эмоциональному сбою.
— В чем он выражался?
— Чувствовал себя ненужным без работы, любимого дела. Был неуверен в себе, неудовлетворен. Одолевало очень много сомнений. Я офигевал, честно.
— Давай подробнее о том, как к этому пришло. У Сторожука в 2022-м ты играл от безысходности — больше некому было?
— Ну да. Потому что, когда пришел Фарке, Хашиг сказал мне: «Не выгоняем тебя, но ищи себе клуб».
— Читал, что Фарке очень удивился этим словам руководства.
— Я подошел к Фарке и спросил, в чем проблема: «Если что-то не устраивает — скажите». Он такой: «Нет-нет, все устраивает. Тренируйся, я слежу за тобой. Ты в обойме, пока только один сбор прошел, я мало о тебе знаю». Потом добавил: «Решай свои проблемы. Знаю — ты куда-то переходишь». Я ответил: «Нет, у меня контракт, я его отрабатываю». Тогда еще Алонсо купили. Топ-защитник, но я был готов к конкуренции. В итоге я остался в «Краснодаре», а все иностранцы разъехались.
— Так же, как с Фарке, случилось вскоре и с Ивичем? Он ведь не говорил тебе, что ты ему не нужен, и даже выставил в товарищеском матче с «Черноморцем»?
— Вторая команда тренировалась в одном здании с первой. Помню, Ивич меня подозвал: «Слушай, мы тут все наемные работники. Если решишь все свои вопросы — дам тебе шанс». Возможно, Ивич не рассчитывал на меня как на основного игрока, но в обойме я был ему нужен.
«Думал: «Блин, неужели я заслуживаю такого отношения?»
— Общался лично с Галицким?
— Пару раз, когда перешел в «Краснодар». Он поприветствовал в клубе, пожелал успехов, велел стараться.
— Потом Галицкий давал тебе футбольные советы?
— Помню, при розыгрышах от наших ворот говорил: «Почему защитники встают так далеко? Давайте на углах штрафных — чтобы нападающим было дольше бежать!» Вспомнил еще удивительное.
— Что же?
— Когда я только пришел, сыграли со «Спартаком», после матча Галицкий прилетел, говорит: «Молодец, хорошо сыграл. Продолжай так же». Я думаю: здорово, президент похвалил. А следующую игру я провел на замене.
— Галицкий часто прилетал к вам на вертолете?
— Постоянно. Раньше, когда можно было летать и было слышно вертолет, все на базе начинали нервничать. Точнее, тренерский штаб.
— В раздевалке Галицкий ругался?
— Как правило, заходил с холодной головой. Но один раз мне досталось за матч с «Тамбовом». Мы выиграли, но я оставил команду вдесятером: Кабелла решил пофинтить, атака на наши ворота, я принял нападающего и получил вторую желтую. В раздевалке звучало: «… [Болван], ты что делаешь?! Как так можно было?» Я такой: «Да, Сергей Николаевич…»
— Еще ты вспоминал, как Галицкий упрекал русских в «Краснодаре»: «Вы что, хотите, чтобы иностранцы тут пришли?»
— Тогда Галицкому очень не понравилась наша игра. Президент хотел донести мысль: у вас такой шанс, ребята, я вам даю возможность играть в первой команде — а вы херню показываете. Приедут другие — и будут играть, а вы уедете обратно.
— Вы говорили, когда тебя отправили в «Краснодар-2»?
— Был один разговор с руководством. Неспокойный.
— Он объяснил ситуацию как-то, аргументировал?
— Ну да.
— Когда это было?
— Я поймал Галицкого после игры за «Краснодар-2». Он уходил со стадиона, я попросил его остановиться, чтобы обсудить свое будущее в клубе. Он изложил мне, что видит. Это был короткий разговор, на 5 минут.
— Про видение клуба. Правильно понимаю: тебе одному в команде предложили зафиксировать курс евро — и ты потерял 10–12% от зарплаты?
— Ну да.
— Почему тебе это предложили, а другим — нет?
— Наверное, на меня не рассчитывали. Можно же посмотреть с точки зрения бизнеса: если на игрока рассчитывают, то зачем ему срезать?
— Галицкий тебе прямо это сказал?
— Меня вызвал Хашиг: «Ищи себе команду». У меня оставался год контракта. Когда начались сборы, Галицкий сказал подписывать бумагу о сокращении зарплаты. Я отказался — и назавтра очутился в «Краснодаре-2».
— Сократить из-за курса должны были в том числе задним числом, а не только за грядущий сезон?
— За предсезонку.
— Об этом у тебя были потом сожаления?
— Да, все по-другому можно было преподнести. Не в такой форме. Тогда я думал: «Блин, неужели я заслуживаю такого отношения? Озвучьте свою позицию по-другому. Донесите до футболиста, почему вы так делаете. А то получается, я должен падать в зарплате — и целый год не играть, если не найду команду. Но вы же взяли обязательства передо мной — выполняйте. Я же не стал на 14% меньше тренироваться».
— В клубе была объективно сложная ситуация. Ты же наверняка это понимал.
— Ну да. Мы бы могли договориться, 100%. Но мне ничего не объяснили. Как было при Фарке — велели искать команду, потом началась СВО, и я остался. Потом я получил травму, и назавтра вышла новость: «Краснодар» не заинтересован в Сорокине». Откуда это?
— Из клуба слили?
— В течение трех с половиной лет в «Краснодаре» я видел, как поддерживают травмированных футболистов. А тут травму получил я — и все, никакой поддержки.
— У тебя тогда не было агента?
— Нет, моим переходом занимался «Рубин».
— Будь рядом агент — а не ко всем у «Краснодара» настороженное отношение — мог бы впрячься за тебя.
— Человек, который помогал мне с переходом в «Краснодар», не помог.
— Ты обращался к нему с просьбой помочь, отстоять как-то твои права?
— Обращался.
— А это кто?
— Рыскин.
— Он устранился?
— Да.
«18 часов едешь и не играешь — больновато. Даже очень»
— Как тебе «Краснодар-2»?
— Когда едешь на выезд 18 часов, сидишь в заявке и не выходишь — больновато. Даже очень. Но такая у них методика.
Потом у «двойки» все центральные защитники поломались. Ко мне подошел Писарев: «Готов сыграть?» — «Не вопрос, если нужно». Я вышел два раза — и меня забрал «Рубин».
— Ты еще недавно играл за «Краснодар» в ЛЧ — и вот тебя маринуют на скамейке в Первой лиге. Как ты все это переносил?
— Хотелось, чтобы все закончилось не на такой ноте. Все-таки не неделю в «Краснодаре» провел. Но что сделано, то сделано. С теплом отношусь и к Галицкому, и к Леонидычу [Хашигу]. Спасибо, что доверились мне, когда забирали меня из «Рубина», и дали возможность играть за «Краснодар». Только уважение и благодарность. О том, что произошло, в какой-то степени сожалею — но это опыт.
— Как бы ты себя повел сейчас?
— Попытался бы навести мосты, разговаривать, приходить к какому-то общему знаменателю.
— Почему у тебя не изменилось отношение к Галицкому после того, как с тобой обошлись?
— С восхищением отношусь к Сергею Николаевичу. Человек много сделал для футбола. То, что произошло… Такое бывает. С его стороны это тоже бизнес-решение. Клуб отстаивал свои права, я был с этим не согласен.
Как друга я Галицкого не знаю: он был моим работодателем. А как личность он заслуживает уважения.
«Как наивный дурак себя повел»
— Ты упоминал, как вернулся в «Рубин», а в итоге никому не был нужен. На каком этапе это понял?
— Подошел спортивный директор. Объяснил.
— Что тебе говорили перед трансфером?
— Заверили: клуб во мне нуждается. Говорили: «Будешь проявлять себя, а «Рубин» тебе поможет». Общался со мной президент клуба Сафиуллин.
— Ты был воодушевлен таким шансом?
— Да. Нужно было что-то менять, чтобы снова играть в футбол. Я отказался от определенных финансовых возможностей в «Краснодаре». Пошел на значительное сокращение в доходах. Жертвуя финансами, я перешел за практикой.
— С Рахимовым ты общался?
— Пару раз. Он указал на вещи, в которых, как он считал, я недостаточно хорош. Я выслушал, сказал, что буду работать. Потом началась чехарда: то я в заявке, то не в заявке. В другой раз — по две игры. И так полгода. Смешно.
— У тебя были тогда варианты, кроме Казани?
— У меня было большое желание туда вернуться.
— Ты имел представление, какая в клубе ситуация?
— Нет. Даже не у кого было узнать. Как наивный дурак себя повел.
— Остаться в России ты не мог?
— У меня было «две майки».
— Это как?
— Формально я был заигран за две команды за один сезон — за «Рубин» и «Краснодар» — и не мог перейти в третью. Понял я это только на сборах с «Рубином». Был в полном шоке. Поехать я мог только туда, где начинался новый сезон: Китай, Япония, Скандинавия, Грузия, Беларусь и Казахстан.
— Ад какой-то.
— Представь еще: ноябрь, я дома сижу. Думаю: буду тренироваться на базе. Приехал туда — а помнишь новость о прорыве канализации?
— Была такая.
— Там все говном затопило, заниматься было нельзя. Вонь стояла страшная. Нельзя было находиться. Основное уже убрали, но под плиткой оставались разводы, под обоями. Все это надо вычищать, ремонтировать. Жуть.
— В Скандинавии не было шансов?
— Спрашивал у Жени Башкирова о Финляндии, где он осе́л. Но зацепиться было не за что.
Евгений Башкиров играет за финский ВПС
Еще и я русский — сам понимаешь. Миша Прокопец в Грузии поспрашивал. На меня через партнеров вышел «Елимай» — и я решился. Поехал в Казахстан за практикой.
— Ты говорил, что когда-то мог уехать играть в Азию.
— Все на уровне разговоров было. Была бы реальная возможность — попробовал бы уехать.
— Какие были варианты?
— Команда из Южной Кореи. Но агенты много всего пишут, а до конкретики мало что доходит. Предложения я не получил.
«Чуваки грабанули оружейный, начали пулять, потом автобус захватили»
— Впервые ты оказался в Казахстане девять лет назад, в «Актобе», — и жестко ударил Марковича из «Кайрата». Ты говорил, что до того он тебя провоцировал. Как?
— Просто в тот момент он сильно наступил мне на ногу. Я смолоду горячо отреагировал.
— Какую тебе влепили дисквалификацию?
— Ноль.
— Как так?
— Боковой смотрел на угловой, а главный побежал на другой край поля — там игрок лежал. Все осталось незамеченным, а ВАР же еще не было.
— Тогда в Актобе прогремел теракт. Ты его застал?
— Какие-то чуваки грабанули оружейный, начали из этого оружия пулять. Потом автобус захватили. Я как раз возвращался из Питера — с опасениями. В полях около аэропорта лежали снайперы, в городе объявили план «Перехват». Везде полиция, омоновцы. Не по себе было. Сидели по домам.
— Один матч «Актобе» — перед самым его началом — перенесли в Астану из-за дождя. Подобное еще случалось?
— Это в первый раз. Поле было залито, по нему можно было только плавать. Судья сказал: «Ребят, спасательный круг не взяли, поэтому переносим». Отправились туда на автобусе.
— Верно понимаю, что его водитель напился?
— Да-да! По дороге нас остановили, проверили — а водитель реально пьяный. И мы сидели, ждали новый автобус или нового водителя.
«Хотел бы еще сыграть за сборную. Верю: вернусь в РПЛ»
— Вероятно, ты обладатель одного рекорда. Догадываешься какого?
— Нет. Какого?
— Самая короткая карьере в сборной России. В товарняке в 2018-м ты заменил Рауша на 87-й.
— А-ха-ха. Какой позор (смеется)!
— Ну почему? Некоторые и одной не сыграли.
— Я ждал того матча — как получится, так и выйти на поле. Хотелось подольше, чем на три минуты, конечно. Вызов был для меня важен — классно, что твою работу оценил штаб национальной команды и ты едешь в сборную показать себя.
— Каким ты нашел Черчесова?
— Вожак, со своим чувством юмора. Мог имена футболистов коверкать. Мы тогда играли против Чехии. Ты сидишь, вроде сконцентрирован — а он возьмет на разборе и какую-нибудь фамилию соперника не так назовет.
— Тот матч в Ростове — твой первый и последний в сборной.
— Время есть. Хотел бы еще сыграть.
— У тебя уже были варианты вернуться в РПЛ?
— Конкретных — нет. Но, конечно, хочется снова там играть.
— В «Краснодар» бы вернулся?
— А «Краснодар» бы меня взял?
— Доволен этапом карьеры в «Кайрате»?
— Завоевали золото, Суперкубок, я сыграл немаловажную роль. Впереди — еврокубки, сейчас «Кайрат» хорошо идет в лиге.
— А карьерой в целом доволен?
— На данный момент — не совсем. Хочется большего, хочется играть на другом уровне. Чувствовать себя футболистом. Нет вопросов к «Кайрату», но есть — к уровню чемпионата Казахстана, инфраструктуре. Верю, что вернусь в РПЛ, работаю для этого.
