Хореограф Тутберидзе вспомнил, как принимали Загитову и Щербакову в группу: «Разглядели в Алине важные вещи»

Анастасия Логинова

Поделиться

Комментарии

Тренер и хореограф группы Этери Тутберидзе Даниил Глейхенгауз нечасто появляется на публике — во время летних мероприятий специалист активно погружен в процесс подготовки к новому сезону.

Разговор с Даниилом завершал программу «Ночи Московского спорта». Глейхенгауз откровенно рассказал о том, чем приглянулись в свое время маленькие Анна Щербакова и Алина Загитова, поделился ожиданиями от возвращения на международную арену и объяснил, почему звание «Заслуженный тренер России» не самая ценная вещь для него.

— Мне кажется, что спортсмен может принимать поспешные решения из-за неудачного старта, травмы или тренировок. Когда что-то не получается или тяжело дается, хочется сказать: «Все, я бросаю». Зачастую это может быть ошибкой, поэтому тренер и, в первую очередь, родители должны поддержать спортсмена, своего ребенка. Донести до него, что это естественно — не всегда может быть все хорошо, не всегда может все получаться. Надо двигаться дальше. С этой поддержкой — тренера и родителей — спортсмен будет продолжать свою карьеру.

Невозможно увидеть весь наш тренировочный процесс и то количество разговоров между тренером и спортсменом, которые у нас происходят каждый день. В разные дни каждый из тренеров по-разному может пообщаться со спортсменом. Иногда нужно, чтобы это была Этери Георгиевна — она может как поддержать, так и пожурить. Но она дает столько информации, объяснений и поддержки… Это просто не заметно на соревнованиях или еще где-то — все внутри нашего коллектива.

Я бы сказал, что все же из нас троих добрый полицейский только Сергей Викторович [Дудаков]. В тренировочном процессе по-другому не может быть. Если ты будешь позволять абсолютно все, спортсмен начнет расхолаживаться. Сначала один, потом другой — и вся группа. Поэтому тренер должен быть в меру справедливым: если спортсмен за что-то и получает нагоняй, он должен знать, за что и почему. Это делается не потому, что тренер такой плохой или пришел в плохом настроении, а только для того, чтобы у спортсмена что-то получилось, улучшился результат. То есть вся наша работа строится на том, чтобы помочь спортсменам.

— Это было безумно приятно. Самое важное ощущение — это когда вы выходите на соревнования и побеждаете на самых главных соревнованиях, таких как Олимпийские игры, чемпионаты Европы и мира.

Сейчас у нас их нет, к сожалению, но есть надежда в этом году на Олимпиаду. Поэтому самые сильные эмоции и то, что заряжает, — это не какие-то звания и статусы, а желание просто доказывать самому себе, что ты работаешь не хуже, не меньше, и чтобы результаты не падали. Чтобы не было такого, что вы приезжаете на соревнования и говорите: «Вот, это тренеры, которые воспитали олимпийских чемпионов, но это было очень давно». Хочется приезжать на каждое соревнование и доказывать, что мы лучшие на данный момент.

— Они выделялись тем, что были очень маленькие, симпатичные. То есть было понятно, что когда вырастут, будут обаятельными.

Когда мы впервые увидели Алину, было много вещей, которые нам понравились — крутка, вращения. Но в тот момент она же не была звездой в своем возрасте — не было такого, что она выигрывала все соревнования и было понятно, что это будущая чемпионка. Мы разглядели в ней вещи, которые для нас были очень важны и начали работать.

Не сразу все давалось легко, но в итоге результат себя оправдал. И никто не сказал бы на сто процентов, когда девчонки были совсем маленькими, что это будущие олимпийские чемпионки. Все показывает время, работоспособность и то, как спортсмен работает на тренировках, реагирует на замечания тренера, какие у него вообще цели. Потому что бывает так, что родители хотят больше.

— Лично для меня самое лучшее переключение — это именно уехать подальше от льда. Желательно, чтобы там было тепло, лед был только в жидкой форме (смеется).

Отпуск? Май — это мое лето. Оно начинается и заканчивается в мае, независимо от погоды. Все остальное время погода меня не волнует.

— Любая травма для спортсмена — очень тяжелый период, особенно если она приводит тебя к окончанию карьеры. Сложно с этим справиться, но это необходимо для того, чтобы жить дальше и искать себя в новом амплуа. Мне повезло, я остался в своем любимом деле, которым занимался с самого детства. Я чувствовал, что не реализовал себя.

Мне кажется, что сложнее стать великим тренером тому человеку, который стал великим спортсменом, потому что ты как будто бы уже всего добился и все доказал в этом виде спорта. А когда чувствуешь, что совершенно не дошел до того уровня, которого хотел, не стал олимпийским чемпионом, даже не стал чемпионом Европы, мира и так далее. Вот это желание, ажиотаж доказать свою значимость и то, что ты все-таки что-то понимаешь в этом виде спорта, — это помогало, особенно в начале. Потому что ты можешь работать несметное количество часов и тратить все свои силы на то, чтобы состояться уже как тренер и хореограф. В любом случае, сейчас ты можешь показать свой результат только через учеников, поэтому в них вкладываешь всю свою душу. Эмоции, которые переживают твои спортсмены, ты в любом случае тоже чувствуешь и переживаешь, потому что ты в них вкладываешь полностью всю свою душу, потому что без спортсмена тренер не будет тренером, а без тренера спортсмен будет спортсменом, но, надеюсь, что чуть хуже.

— Ты оказываешься почему-то на льду, на месте спортсмена. Тебе надо катать программу, а ты понимаешь, что не доедешь, не готовился. Прыгать тройной или четверной? Вот это самый страшный сон.

А так, на самом деле, плюс-минус то же самое, когда очень много времени проводишь на льду, особенно в период постановок. Приходишь домой и думаешь: «Ну, наконец-то сейчас отдохну, лягу спать». Просто ложишься, закрываешь глаза и продолжаешь ставить программу. Думаешь: «Господи, ну хоть не здесь и не сейчас».

— Мы уже достаточно долгое время были отстранены и не участвовали в международных соревнованиях. Поначалу казалось, что так долго мы не сможем поддерживать высокий уровень. Но прошел один сезон, прошел второй — благодаря количеству новых турниров, трансляциям и поддержке федерации мы смогли хотя бы удержаться, показывать тот уровень, который был раньше. Он не упал. А в мужском одиночном катании, на мой взгляд, еще и вырос. Поэтому можно сказать, что мы достойно провели это четырехлетие.

Конечно, не хочется думать, что надо будет еще четыре года так проводить. Хочется вернуться на международную арену и начать показывать результаты, которые были до этого. Это будет очень сложно, потому что наш спорт все-таки субъективен, а судейство, рейтинги, разминки, стартовые номера — это все играет большую роль.

Но надо все равно возвращаться, возвращать себе позиции, которые были у нас, когда мы имели по три спортсмена в каждом виде на основные турниры. Поэтому я очень надеюсь, что сейчас пройдет квалификационный турнир, потом Олимпиада, а на следующий сезон уже будут какие-то подвижки. Потому что мне абсолютно непонятно, почему те же юниоры не могут выйти и соревноваться на международной арене. Это несовершеннолетние дети, которые абсолютно не заслуживают отстранения.

«Тутберидзе сложно было не схватиться за голову». Чемпионка Олимпиады — о неудачах и шоу в Японии

«У меня не было бурной пятницы». Фигуристка Загитова честно ответила фанам