После Олимпиады в Калгари, где Наталья Бестемьянова/Андрей Букин завоевали недостающее золото, их тренер Татьяна Тарасова приняла решение оставить спорт и переключилась на свой театр «Все звезды». Вместе с труппой Татьяна Анатольевна дала огромное количество шоу по всему миру, на первых порах с ними гастролировали олимпийские чемпионы Джейн Торвилл/Кристофер Дин. Как итог — Тарасовой предложили ставить спектакли для британской сцены («Спящая красавица», «Золушка», «Красавица и чудовище»).
На момент событий, о которых речь пойдет чуть ниже, театр жил уже 12 лет (он был создан еще во время активной тренерской карьеры Тарасовой), у Татьяны Анатольевны был собран прекрасный коллектив, которым она управляла вместе с директором Семеном Могилевским. Но однажды…
«К середине тура наши английские партнеры вдруг необыкновенно активизировались. Вероятно, они задумались: зачем им коллектив с русским директором Могилевским? Я им вроде ко двору как постановщик и как человек с большим именем, от меня избавляться они не желали. Один раз они со мной переговорили, потом еще и еще. Смысл этих бесед сводился к следующему: не хотелось бы мне работать без Могилевского? Я от этих бесед отмахивалась, я всегда работала честно. Я совершенно искренне считала, что не только Могилевский, но и весь театр — настоящие друзья и единомышленники. К тому же понимала, что Семен — прекрасный директор, я за ним, как за каменной стеной. Когда до них дошло, что я не собираюсь от Сени избавляться, они предложили Могилевскому… продать труппу! Пообещали ему хорошо заплатить, если артисты подпишут контракт не с российским театром «Все звезды», а с ними. Таким образом, они перекупят труппу, а меня будут приглашать на постановки.
Театр к тому времени прожил уже двенадцать разных, тяжелых и счастливых лет. Я даже не сразу поняла, чего они добиваются, а когда уразумела, то меня охватило такое возмущение — а разговор у нас длился три часа, — что я ушла с переговоров, заявив, что подобных вопросов прошу больше не поднимать. Я не желаю разговаривать ни о какой перекупке, есть русский театр, мы его сделали впервые в мире, это мой трудный ребенок, а я детьми не торгую. Никто у меня не продается, ни директор, ни артисты. Я прекрасно понимала, что сегодня Семену, а завтра они найдут замену и мне, что уж говорить об артистах. Но, скорее всего, они начнут перекупать ребят, предлагая им на пятьдесят фунтов больше ставку. С грустью признавалась себе, что найдутся в театре и те, кто согласится с таким предложением. Я вдруг интуитивно почувствовала, что вокруг меня сгущаются какие-то темные силы.
Мы держались с Семеном вместе, но чутье мне подсказывало — грядет беда. И с Володей Ульяновым (бывший солист ансамбля Моисеева), и с Валентиной Алексеевной (Сырчиной — шила костюмы еще для фигуристов Тарасовой) мы стали думать, как нам избежать подобного развития ситуации. В это время рядом с нами появился импресарио Мел Буш. И прежде к нам приходили самые разные предложения от других компаний, занимающихся шоу-бизнесом, и рано или поздно я должна была принять серьезное решение, сделать решительный шаг, но в то же время не потерять коллектив, который был мне бесконечно дорог», — писала Тарасова в своей книге «Красавица и чудовище».
Мел Буш — известный на весь мир импрессарио: в частности, он привозил в Москву Ванессу Мэй, участвовал в создании мюзикла «Кошки». Спустя долгие переговоры Татьяна Анатольевна и Буш пришли-таки к соглашению — вскоре он заказал у Тарасовой спектакль «Красавица и чудовище»…
