Откровенная фигуристка Трусова: предательство, сравнение Тутберидзе с Плющенко, Олимпиада, рыжие волосы
Серебряный призер Олимпийских игр Александра Трусова пришла в гости к Okko и рассказала много интересного о карьере и жизни. Выделим самое главное.
Как пришла к Тутберидзе
— Я сказала, что хотела бы [кататься в группе Тутберидзе], пришла на просмотр, а дальше разговаривали с родителями. Пришла на тренировку, со мной работали, подсказывали, потом сказали: «Следующая во столько-то». Не было такого: «мы тебя берем», «мы не берем» или «у тебя испытательный срок». Пришла, покаталась одну тренировку. На меня посмотрели и сказали, когда следующая.
— А что ты показывала на тренировке?
— Помню, что прилетела с отдыха. До этого 10 дней полностью отдыхала. Прилетела и говорю: «Не пойду туда на тренировку, пойду только к Этери Георгиевне». Родители сказали: «Хорошо». Подошли к ней, попросили меня посмотреть. Я очень переживала, потому что 10 дней ничего не делала. Совсем. Но все тройные и 3-3 прыгнула, несмотря на отдых.
— С какими мыслями выходила на тренировку?
— Когда какой-то важный для меня момент, я не могу быть спокойной. Единственное исключение — Олимпиада, там выходила спокойно почему-то. Короткая в Пекине, на мой взгляд, вообще мое самое спокойное выступление за всю мою жизнь. Я очень хотела туда выйти. Обычно ты волнуешься, присутствует какое-то сомнительное ощущение — хочешь выходить или нет. А на Олимпиаде я именно ждала, считала, сколько минут до выхода. Такое ощущение, что не хватило того времени, которое я провела на том льду, особенное ощущение. А так всегда волновалась, в том числе и перед первой тренировкой. Но я много кого знала из спортсменов, поэтому было комфортно.
О переходах к другим тренерам
— Я не считаю это предательством — никогда не считала и не считаю сейчас. Я прекрасно отношусь ко всем тренерам, у которых тренировалась. Уверена, могу подойти к любому из них что-то спросить, попросить поговорить — мне помогут. Также они в любой момент могут мне что-то написать, я прекрасно все пойму и сделаю все, что нужно.
Я считаю, что это развитие: у каждого тренера свой подход. Спортсмен, если у него есть такое желание, имеет право попробовать себя в разных тренерских штабах и решить, где ему комфортнее — и в любом случае набраться того опыта, которого не было в другой команде. Подходы сильно различаются — я не говорю, что где-то лучше или хуже, они просто разные. И когда ты совмещаешь два разных подхода, получается, что у тебя знания уже не из одного штаба, а из двух. Соответственно, ты становишься сильнее.
На данный момент я была в трех тренерских штабах, они все абсолютно разные — по отношению к спортсмену, по подходу к тренировочному процессу.
У Этери Георгиевны больше похоже на соревнования: мы каждый день как будто на соревнованиях, у нас каждый день есть распечатка, в которую ты смотришь и знаешь свои ошибки.
У Евгения Викторовича [акцент] больше на технику: есть очень много подводящих упражнений, которые я никогда не делала. Когда я начала их делать там, он думал, что я никогда в жизни не смогу прыгать ничего, потому что я не умела делать эти упражнения. Он на меня смотрел и всегда говорил: «А как ты прыгаешь четверные, если не умеешь делать вот это?» То есть те упражнения — первая стадия при подготовке к четверному, а ты умеешь четверной, но не умеешь первую стадию.
У Светланы Владимировны абсолютно другой подход именно к спортсмену, очень для меня необычный: когда ты можешь просто разговаривать — не только про спорт.
На данный момент, если даже я выйду одна на лед, я буду прекрасно понимать, что мне нужно сделать, чтобы что-то наработать или чтобы что-то получилось.
Трусова на чемпионате мира
— Во время шестиминутной разминки на чемпионате мира находишься немного в себе — нет такого, что ты контролируешь, где стоят тренеры, что вообще как. Ты знаешь, что нужно размять, выехал, у тебя один круг, ты проезжаешь, снимаешь кофту и начинаешь прыгать — я так всегда делала. Разворачиваясь, я снимала кофту и случайно развернулась на то место, где стояли Тутберидзе, Дудаков и Глейхенгауз. Только потом резко развернулась и отдала кофту Плющенко. Не знаю, было ли это заметно тогда конкретно ему или им, но это реально было. Я потом звонила маме и говорила, что «я чуть-чуть очень сильно не ошиблась» — они стояли прям в разных углах.
Это было очень быстро, потому что я не успевала как-то думать, это была шестиминутка. Видимо, настолько у меня было так, что я всегда отдавала им. Также у меня было в детстве, когда я переходила от Волкова к Царевой: он хлопал в ладоши, и я подрывалась подъехать. Считаю, что это привычка, нет ничего мистического. Просто там я была маленькая, это понятно. А тут, когда на стрессе, ты немного не контролируешь, что ты делаешь: настроен на определенное, а на менее важные «как снять кофту и отдать тренеру» ты уже не думаешь, что нужно сделать.
Можно ли как-то связать эту историю с возвращением к Тутберидзе? Конечно, отчасти можно. Наверное, на тот момент мне нужно было так сделать.
Забавный случай с незнакомцем
— Братья занимаются борьбой и учатся. Егору 14 лет, Ване 9. Мне кажется, что Ваня очень гордится [моими достижениями в спорте]. Он периодически ходит и всем своим друзьям рассказывает. Была ситуация, когда мне пишет незнакомый человек и говорит: «Привет, я друг твоего брата. Мы в одной школе учимся». Думаю: интересно. Ничего не отвечаю. Пишу сразу Егору: «Ты что, дал мой номер?» Он отвечает: «Я? Саш, ты чего? Нет-нет». Звоню Ивану, говорю: «Вань, ты мой номер дал?» Он говорит: «Да. Только одной девочке и одному мальчику». Думаю, ну молодец, понятно. Сказала: «Больше никогда не давай».
Ваня как-то просил, чтобы я пришла в школу. Он учится в «Самбо-70», поэтому меня пускают всегда. Приходила к нему как-то. Ему не верят, что он мой брат. Как доказывала? Вот, пришла.
Возвращение к Тутберидзе
— Когда возвращалась к Тутберидзе, каких-то прям слов не было… Могу сказать первые: «Тебе очень идет рыжий». Я же тогда перекрасилась. Остальные — более личные. Не было каких-то разговоров серьезных: просто поговорили, и я вышла на тренировку, все вернулось, как было. Все чувствовалось немного по-другому, но более привычно: идешь в тот же зал, потом тот же лед, очень быстро привыкла обратно. Наверное, у меня никогда не было такого, что я «дома», — у меня всегда это работа, куда ты приходишь. И все равно: больше же не каток, а люди, с которыми ты тренируешься, все относились ко мне так же, как относились до.
Я, наверное, никогда не боролась за внимание тренера. Конечно, конкуренция все время подстегивает работать больше, но — особенно с переходом, где у меня не было конкуренции, — я поняла, что мне, может быть, отчасти чуть сложнее, но я могла и так работать. Зная, что я могу и так, и так, — не было, что я боролась за что-то. Нет, я делала свое дело, тренировалась, все восстанавливала. С первого выхода из отпуска я уже знала, какой будет контент. Знали все тренеры, сразу готовила. В первый же день я выезжала четверной лутц, через два дня уже вкручивалась в аксель, через две недели уже прыгала четверной флип.
Первый чистый прокат с пятью четверными я сделала в конце июля — все тренеры мне хлопали, сидели и хлопали. И поэтому я точно знала, сколько нужно мне времени, чтобы вкатать пять четверных. Но на следующий день я подвернула ногу, дальше было сложнее.
Трусова на Олимпиаде
— О пяти четверных на Олимпиаде абсолютно не жалею. После того как упала с акселя в короткой программе, мне предлагали убрать сальхов в произвольной, на что я сказала: «Конечно же, нет». Во-первых, я считала, что это единственный шанс выиграть — сделать пять четверных. Для меня это выглядело так: я должна сделать пять в любом случае.
В прокате, когда сделала четыре и заезжала на пятый, я, честно, думала о том, чтобы не прыгать. Но по итогу решила, что никогда в жизни себе не прощу: сделать четыре и не пойти в пятый — для меня это почти невозможно, поэтому я пошла. Мысли в ночь между короткой и произвольной? Да никаких. Я очень часто проигрывала короткую: на чемпионате мира была 12-я, потом 3-я. Место в короткой программе меня никогда не смущало. Да, хорошо, когда ты выигрываешь короткую, у тебя есть запас, так спокойнее. Но всегда можно догнать. Я всегда считала, что в произвольной можно легко догнать. Тем более я знала, какой у меня контент.
— Почему не взяли в командный турнир?
— На самом деле этого всего не знаю. Мне кажется, всем хочется поучаствовать в командном турнире. Находиться на олимпийском льду — особые ощущения, поэтому чем больше, тем лучше. Было бы хорошо и интересно поучаствовать еще и в командном.
Со мной конкретно никто не обсуждал, нам это было известно уже там. Это было как-то по факту: короткая — вывешивают «Камила», произвольная — вывешивают «Камила».
В день произвольной в команднике я откатала произвольную с пятью четверными чисто.
— У тебя была какая цель больше: золото или пять четверных?
— Я считаю, что одно другое дополняет: если я прыгну пять — будет золото, если не прыгну — не будет. Не считаю, что это две цели. Считала так, поэтому не могу сказать, что их было две — она была одна. У меня никогда в жизни на старт не было такой цели: «Я еду выиграть». Я еду сделать свое. Я сделала свое, а дальше уже…
— Твоя цитата: «Я считаю, что первое место — это выиграл, все остальные — по-любому проиграл». Для тебя второе место на Олимпиаде — проигрыш?
— Да. Ну а что можно сказать? Я выиграл серебро? Я выиграл второе место?
Когда ты кидаешь дротики в шарики, есть, что ты выиграл, а есть поощрительные призы. Я считаю, что первое место — ты выиграл. А дальше поощрительные призы: чтобы не было обидно второму и третьему, им тоже дают медаль.
— Как-то ты очень самокритично относишься к олимпийскому пьедесталу почета.
— Почему? Ну как может быть несколько победителей? Хорошо, если несколько, тогда должно быть несколько золотых медалей. И то, я считаю, что это так, спорно. Как может быть несколько победителей? Победитель — он один.
— Серебро Олимпийских игр — это же вау, очень круто.
— Для кого-то, может быть, да. А я, конечно, не достигла мечты.
Трусова сегодня
— Есть ли мудрость, которой тебя научила Светлана Соколовская?
— Основное, что она всегда говорила, — надо кататься в удовольствие. Наверное, в моей жизни часто было так, что я каталась для чего-то: для достижения целей, чтобы прыгнуть вот это, чтобы откатать чисто. Для удовольствия у меня, наверное, было редко.
Если что, я люблю фигурное катание, я люблю кататься (смеется). Но в удовольствие — это другое, это когда ты наслаждаешься тем, что находишься на льду. Наверное, сейчас я катаюсь в удовольствие. А тогда каталась для результата.
Выходя на лед, я всю энергию внутри меня отдавала людям, поэтому мне тяжелее кататься. То есть я выхожу, и вся моя энергия расходится зрителям — соответственно, просто даже физически тяжелее катать программу. До сих пор так. А другие люди, наоборот, собирают эту энергию — и на старте им легче кататься. Мне сложновато катать шоу подряд или два шоу в день, потому что я не успеваю энергию обратно накопить. Выхожу, отдаю, а дальше надо где-нибудь ее взять. Как восстанавливаю силы? Да никак, дожидаюсь (улыбается). Как-то собираюсь все равно всегда. Вижу людей, которые пришли, — это подстегивает. Где-то из глубины собираю. А когда выхожу, обратно восстанавливаю.
— Чего хочешь ты по окончании спортивной карьеры?
— Не знаю… Нет такого, что я что-то запланировала. Я живу сейчас и думаю постепенно не о том, что я хочу в будущем, а о том, что хочу сегодня, завтра, через неделю максимум.
Блиц
— Что может тебя растрогать?
— На данный момент — все (смеется). Раньше никогда не было такого, я смотрела фильмы, «Титаник» — никаких эмоций не вызывало. А сейчас просто видео может попасться, могу смотреть кино — вроде не грустное, но в какой-то момент может быть ком в горле. В какие-то моменты жизни могут слезы потечь. И я не понимаю, почему так. Видимо, с возрастом.
— Что может выбить тебя из колеи?
— Сейчас, наверное, уже ничего.
— Как любишь проводить свободное время в одиночестве?
— Собаки лягут вокруг меня, телефон возьму и что-нибудь буду листать.
— В фигурном катании есть дружба?
— Нет.
— Когда ты в последний раз плакала?
— Сегодня. Видео смотрела — я же говорю (улыбается).
— Что тебе может поднять настроение в любом состоянии?
— Мои собаки.
— Семья или карьера?
— Семья, конечно.
— Пышная свадьба или скромная роспись в загсе?
— Вообще, и так, и так. Я хочу на роспись одно платье, потом другое, третье. А так пышная, если выбирать.
— Розы или пионы?
— Розы.
— Малинин или Ханю?
— Несравнимые люди, выбрать невозможно. Так же, как если поставить к ним в тройку Нэйтана. Абсолютно разные.
— Золото Олимпиады или мировой рекорд?
— Если сейчас, то золото Олимпиады. Потому что рекордов у меня очень много.
