«Страдания — часть пути». Скандал с Плющенко и мамой Костылевой глазами тренера: что делать родителям фигуристов
Фигурное катание — это мир, в котором за блестящими прокатами скрываются годы тяжелой работы, эмоциональные испытания и поиск внутренней опоры. Но что происходит, когда ребенок теряет внутреннюю мотивацию и работает не благодаря желанию, а из страха перед тренером или родителями? Недавний конфликт между Евгением Плющенко и Ириной Костылевой сделал эту проблему публичной — ситуацию одной из самых перспективных юниорок страны Елены Костылевой обсуждают даже в Госдуме.
Тренер говорит о жестком поведении матери, включающем побои. Женщина, в свою очередь, обвиняет тренерский штаб в травмах дочери и сорванных элементах. А в центре этой истории — талантливый подросток, который из-за постоянного давления и стресса может потерять интерес к спорту. В интервью корреспонденту Sport24 Ирине Никифоровой тренер по фигурному катанию и мастер спорта в танцах на льду Даниил Зворыкин рассказал о тонкой грани между поддержкой и давлением, а также о первых признаках выгорания.
— Как отличить временную усталость от глубокого эмоционального истощения у ребенка?
— Временная усталость появляется из-за обычных нагрузок: школа, занятия, тренировки. Ребенок, разумеется, устает, но после отдыха быстро восстанавливается. Эмоциональное истощение совсем другое. Оно чаще всего возникает из-за неудач на льду: когда у спортсмена что-то долго не получается, он начинает замыкаться, сомневаться в себе, искать проблемы там, где их нет. Настроение падает, пропадает интерес к тренировкам, появляются мысли, что он не справляется. Это не просто физическая усталость, а настоящий упадок сил, на фоне которого снижается уверенность в себе.
— В каком возрасте чаще всего проявляются первые признаки выгорания?
— Чаще всего в подростковом возрасте, примерно с 14 до 18 лет. В этот период появляется больше ответственности, меняются приоритеты, ребенок начинает чувствовать себя взрослее. Спорт уже не всегда кажется главным делом. Подростки начинают понимать, что спорт в будущем может не принести стабильный заработок. На таком фоне выгорание проявляется сильнее.
— Почему многие тренеры и родители не воспринимают эмоциональное истощение всерьез?
— Потому что постоянно считают, что ребенок капризничает или ленится. Думают: «Вот ему бы только погулять, а не тренироваться». Поэтому первые сигналы списывают на лень или несобранность. Видимых симптомов у выгорания почти нет — ведь нет перелома или открытой раны. Взрослые просто не понимают, что происходит внутри юного спортсмена. В основном проблема в неосведомленности.
— Где проходит граница между здоровой мотивацией и психологическим давлением?
— Граница очень тонкая. Многое зависит от тренера, его опыта и личного подхода. Один будет вдохновлять и поддерживать, другой — давить, потому что так привык работать. Нередко именно эмоциональное воздействие используется, ведь мотивация срабатывает не для всех детей: кому-то нужны мягкие слова, а кто-то реагирует только на жесткий тон. Но с давлением легко переборщить, и тогда оно перестает быть инструментом и превращается во вред.
— Видели ли вы случаи, когда талантливый ребенок просто гас, и как тренеры обычно это объясняют?
— Да, такое случается часто. Тренеры не всегда любят талантливых детей: с ними сложнее, потому что они быстрее теряют интерес. И хотя наставники видят в них перспективу, относятся скептически. В итоге такие дети и правда могут выгореть раньше всех. А побеждает обычно тот, кто просто трудолюбив и стабилен.
— Как отличить требовательного тренера от токсичного? Где проходит эта невидимая граница?
— Требовательный тренер тщательно готовится, ищет индивидуальный подход, работает ради развития спортсмена. Он разделяет личное и рабочее, не переносит свои проблемы на детей. Токсичный — наоборот. Он приносит на лед свое плохое настроение, срывается на спортсменах, навешивает на них свои ожидания и страхи. Он не помогает расти, а давит и выплескивает негатив.
— Может ли эмоциональное давление «во благо результата» быть оправдано, если ребенок выигрывает?
— Иногда — да, но очень редко. И все же достижение результата зависит от труда, а не от постоянного давления. Эмоциональный «пинок» может сработать разово, но если тренер будет применять такой метод постоянно, ребенок быстро сломается. Лучше сочетать поддержку и грамотную физическую нагрузку. Страх редко помогает достичь долгосрочного результата.
— Почему некоторые дети не уходят из спорта, даже если уже ненавидят тренировки? Это зависимость, страх или лояльность?
— Чаще всего — страх. Особенно у подростков. Они боятся неизвестности: «Я всю жизнь занимался этим, а что дальше?» Кажется, что поздно начинать что-то новое. Бывает, что домашняя атмосфера не дает чувства безопасности, и спорт становится единственной точкой опоры. В младшем возрасте дети больше ориентируются на родителей: сказали — делают. Иногда взрослые сами запугивают: «Перестанешь заниматься — все годы работы обернутся пустотой, и вернуться будет почти невозможно». Так и формируется страх покинуть спорт.
— Как тренеру понять, что ребенок работает, потому что боится, а не потому что сам хочет?
— Это видно сразу. Ребенок, который боится, начинает работать только тогда, когда на него кричат. На соревнованиях он смотрит не на зрителей, а на тренера: «Правильно ли я сделал?» Когда есть желание, спортсмен работает самостоятельно. Он не ждет крика, не ждет одобрения, у него глаза горят — он хочет расти, хочет научиться.
— Недавний случай с Ириной Костылевой наглядно показал, как психологическое воздействие влияет на эмоциональное состояние ребенка. Можно ли стать чемпионом, не страдая?
— Нет, страдание — часть спортивного пути. Есть физическая боль: организм устает, изнашивается. Есть психологическая: неудачи, давление, подготовка к стартам, жесткая конкуренция. Через такие испытания нужно пройти, чтобы стать сильнее. Задача тренера — не убрать страдания, а смягчить их, оказать поддержку и помочь выстоять. Без боли и трудностей рост невозможен.
— Как разговаривать с ребенком, который говорит: «Я больше не хочу тренироваться»?
— Среагировать можно по-разному. Младших часто успокаивают через шутку, чтобы успокоить и отвлечь. Со старшими так не выйдет: они понимают все буквально. Тогда разговор становится жестче — вплоть до того, что тренер говорит: «Хочешь уходить — уходи». И потом уже зовет родителей. В итоге тренеры делятся на два лагеря: одни стараются мягко разрядить ситуацию, другие — давят, пугая возможным завершением карьеры.
— Какие системные изменения могли бы помочь решить проблему выгорания у молодых спортсменов?
— Сейчас таких систем почти нет. Выгорание встречается у всех, не только в спорте. Любой ребенок, даже эмоционально устойчивый, переживает свои взлеты и падения. Поэтому главная опора — родители. Их поддержка решает очень многое. Тренер делает все возможное, но без понимания внутри семьи ребенку тяжело.
— Пример с Ириной Костылевой демонстрирует, как легко обычные требования родителей могут перерасти в давление. Как влияют на выгорание ожидания родителей, тренеров, судей и общества в целом?
— Очень сильно. Ребенок ждет похвалы — и когда он ее не получает, давление растет. Родители требуют одного, тренер другого, и судьи тоже вмешиваются, выражая свое мнение оценками. Одно накладывается на другое, и ребенок просто не выдерживает. Даже талантливый спортсмен способен сломаться под такой нагрузкой.
— Какую роль играет спортивная школа или федерация — существует ли поддержка тренеров и спортсменов в кризисных ситуациях?
— В государственных школах дети боятся потерять свое место, поэтому постоянно соревнуются между собой. В частных школах легче уйти к другому тренеру, но там тоже есть давление. Государственные школы дают чуть больше стабильности: поддержку, иногда финансирование, возможность выступать за сборную города. Но сказать, что где-то есть полноценная система помощи, нельзя.
— Насколько в спортивной среде принято говорить о психическом здоровье?
— Раньше разговоры о своем эмоциональном считались слабостью. Но за последние лет пять наметились изменения: спортивных психологов стали чаще привлекать к работе с детьми. Если ребенок перестал справляться с эмоциями, обратиться за помощью — теперь норма. Такой подход действительно облегчает жизнь и детям, и взрослым спортсменам.
— Что происходит с детьми, которые выгорают и уходят из спорта, — можно ли им вернуть веру в себя?
— Да, можно. Иногда они находят себя в других видах спорта или сферах. Иногда делают перерыв и возвращаются уже с более спокойной головой. Но чаще всего они ищут деятельность, где меньше давления. И очень многие там раскрываются.
— Какие следы оставляет пережитое в детстве спортивное насилие — физические, психологические, поведенческие?
— Физические следы — это травмы: у кого-то колени, у кого-то спина. Психологические — стремление быть в центре внимания. Спортсмены привыкли к зрителям, к оценкам, поэтому позже могут вести себя немного нарциссично. Поведенческие — уверенность, иногда даже слишком большая. Некоторые выходят из спорта «с короной», но иногда это и помогает — появляется уверенность в себе.
— Есть ли успешные кейсы, когда система смогла изменить подход, сохранив и результат, и психику детей?
— Почти нет. Все индивидуально. Для одного успех — российские соревнования, для другого — международные. У всех разная планка. Сохранить высокий результат и при этом удержать стабильное эмоциональное состояние удается редко. Обычно все равно остаются свои «подводные камни». Хотя есть спортсмены, которые катаются до зрелого возраста и доказывают: можно держаться долго, если найти баланс. Но это скорее исключение.
