Русские спортсмены сгоняли на сбор к монстрам. Чемпионка Европы Конаныхина о Китае, Олимпиаде и покорении Эльбруса
Прыгунье в воду Анне Конаныхиной всего 19 лет, а она уже успела не только поездить по всем крупным международным стартам, но и стать чемпионкой Европы. В 2024-м Конаныхина собиралась на Олимпиаду в Париж, чтобы реабилитироваться за неудачу в Токио, но не срослось. И так решила не она.
Несмотря на пропуск Игр, Конаныхина не теряет мотивации и оптимизма. Она верит, что рано или поздно россияне вернутся на международные старты. Пока же Анна активно соревнуется, недавно побывала на необычном сборе с командой в Китае, а еще взошла на Эльбрус, который сильно ей помог, и занялась медийным развитием.
— Китай — мекка мировых прыжков в воду. И вот ты там на сборе. По эмоциям это что?
— Для меня это была первая поездка в Китай. И мне очень понравилось. Я прям в полном восторге. Давно хотела попасть в Китай, чтобы посмотреть, какая это страна, как там живут люди. И, конечно, хотелось увидеть, как тренируются спортсмены.
— Какое первое впечатление было после приземления в Поднебесную?
— Очень жарко. И ты такой: «Вау! Можно походить в шортах и в легкой одежде».
Все очень цивилизованно. Все организованно. Не было каких-то заминок: пришел туда, сделал то-то, тебе все быстренько выдали. Паспортный контроль прошли за час, что быстро в сравнении с другими странами. А команда у нас была приличная по количеству человек. То есть все получили багаж, погрузились, сели в автобус и поехали к месту сбора.
— Чжаоцин, где вы тренировались — что ты можешь сказать о городе?
— Там природа потрясающая. Мы каждый день гуляли вечером и днем, если удавалось. Очень красиво. Больше всего поразило, когда ты приходишь на набережную, а там все бегают, катаются, гуляют, делают какие-то упражнения, зарядки. У нас была пробежка перед тренировкой, и мы присоединились к занимающимся и немножко с ними поделали танцевальные упражнения. Это было очень забавно, но при этом эффективная кардиотренировка, согреваешься хорошо.
— В магазине ты облачилась в национальный наряд. Расскажи, как все было.
— Мы в выходной день гуляли по магазинам и, зайдя в один из, увидели, что там была традиционная одежда. Там такие добрые консультанты были, они нам столько луков подобрали. Мы с Лизой [Кузиной] стоим, нам все нравится, и захотелось купить. Это необычная одежда. Неважно, наденешь ты это еще раз или нет. Но, возможно, когда-нибудь вы увидите меня в этом.
Мы пытались торговаться. Нам сказали, что в Китае люди постоянно делают это, поэтому цены меняются на глазах. Мы пришли в один магазин, думаем, что там не сильно дорого, но они увидели, что мы не местные. Продавец сразу на калькуляторе посчитал, и изначальная цена уменьшилась на 50 процентов.
Все были очень доброжелательны, открыты к нам. Кто-то подходил фоткаться на улице.
— В сравнении с Японией, где ты была на Олимпиаде, в чем разница между двумя крупнейшими азиатскими странами?
— Разница в языке. Китайцы отличаются от японцев внешне. Японцы кланяются постоянно, а в Китае такое явление редко встретишь. Я на Олимпиаде под конец уже постоянно кланялась, вошло в привычку.
В стране восходящего солнца делают невероятные вещи из переработанных отходов, сортируют мусор. В Китае я такого не заметила, но обе страны очень чистые. В Китае мусорки стоят далеко друг от друга, но при этом никто не мусорит. Япония очень озеленена, а в Китае это встречается реже.
Изучить Токио не было возможности. Даже на Кубке мира не погуляли в свое время по городу. Я до сих пор расстроена. Дважды была в Токио и ничего не видела, поэтому мне обязательно нужно будет посетить эту страну. Может быть, у меня будут там соревнования. Надежда есть!
— В Чжаоцине находится единственный в мире, как ты говорила, бассейн с вышкой высотой 27 метров. У тебя шок был от этого или от того, что это открытый бассейн?
— Мы пришли в бассейн и такие: опа, а что это такое? Нам говорили, что мы будем тренироваться в закрытом бассейне. Мы рассчитывали на другую нагрузку сбора. Так, мы сделали больший акцент на физическую подготовку, работу в зале, а на воде делали поддерживающую работу.
На 10-метровую вышку залезали только Александр Бондарь, Руслан Терновой и Елизавета Кансо, пробовали прыгнуть что-то из произвольной программы. И то мальчики сказали, что девочкам не стоит лезть, потому что вода была холодная. Когда ты прыгаешь в холодную воду, то она становится жестче. Там уже с 5 метров приличный удар был. На вышке ребята пытались собрать хоть какие-то сложные прыжки с 10 метров, трамплинов, в отличие от нас собрали всю программу.
Планировали провести у всех прикидку по программам, но получилось так, что провели только дружескую встречу среди трамплинистов между китайскими спортсменами из Шэньчжэня, если не ошибаюсь, и нашими спортсменами. Интересно получилось, потому что для нас это необычный опыт — прыгать на открытой воде. Мы давно не прыгали. Я лично — последний раз в 2018 году, если не путаю, на Кубке Средиземноморья в Хорватии.
К открытой воде я отношусь лояльно, потому что у нас в Пензе, в Москве есть открытые бассейны, где проходят соревнования и сборы.
Меня удивила больше не 27-метровая вышка. Позже мне рассказали, что это, оказывается, не единственный такой бассейн. Есть еще во Флориде. Шоком было, что там реально холодно. После прыжка нам нужно было сразу же бежать греться, чтобы не промерзнуть. Мы к холодной воде не привыкли. Я ребятам говорила: «Чувствую, что мы какие-то тепличные цветочки, которые выросли в комфортных условиях. Тут дети с раннего возраста прыгают в такую холодную воду, а мы еще жалуемся». (Смеется.)
Я не знаю, насколько часто это у детей там, но они стоят и прыгают в эту воду. Но у них и дисциплина приличная, пожестче. У нас так сейчас не отнесешься к ребенку. Меня воспитывали так, что могло прилететь и грузами или еще чем-то, по носкам получить. И это было нормально, если ты косячишь. В Китае в этом плане абсолютно ко всему нормально относятся, потому что дети должны быть дисциплинированы. Сейчас у нас такого в России нет, и это, наверное, даже минус для таких маленьких спортсменов, потому что дисциплинировать их сложнее. Иногда слова дети просто не слышат.
— Для тебя 27 метров — высоко. Слышать это от человека, который смело прыгает с 10-метровой вышки, — удивительно. Для прыгуна в воду нормально бояться высоты?
— Я знаю пару спортсменов, которые реально боятся высоты. У нас есть такие ребята, которые боятся высоты, летать на самолетах, хотя сами прыгают с 10 метров. Ты иногда думаешь, что это точно какой-то прикол, потому что такого не бывает.
Я поднялась на 27 метров, еле подползла к краю. Когда увидела на фотографии, как близко стою к краю, обалдела. Это вот как раз-таки второй раз, когда я была на вышке. Первый раз меня за руку подводили.
Саша Бондарь прыгал с 27 метров. Я до сих пор ему поражаюсь, как он решился на такое. Это вот надо было решиться. Я говорю: «Саша, что тебя к этому подтолкнуло?» Он сказал: «Просто захотелось новых ощущений». В общем, он рисковый. Я даже с 15 метров не стала бы прыгать. Мне мои колени и спину жалко.
Я не боюсь высоты конкретно. Просто прыгать нужно тогда, когда чувствуешь себя на 100% в безопасности. Некоторые ведь и с 10 метров боятся прыгать. Другие и с бортика не могут. У человека срабатывают инстинкты, это нормально.
— Если сравнивать условия для тренировок в России и Китае, чему мы должны поучиться у китайцев, чтобы стать непобедимыми?
— Я столько лет себе задавала этот вопрос. К сожалению, конкретного ответа для себя не получила. Я, возможно, ожидала, что какие-то лидеры будут там тренироваться. Город хоть и провинциальный, но много историй, когда спортсмен приехал из провинции и выиграл Олимпиаду. Как, например, девочка, которая стала олимпийской чемпионкой Токио в 14 лет (Цюань Хунчань. — Sport24). Там была только региональная команда.
Я открыла для себя новые технологии. Лонжа (широкий пояс на тросах, с помощью которого можно отрабатывать прыжки в воздухе. — Sport24) мне очень понравилась тем, что это просто, не так, как у нас. Ты кладешь поролон вокруг талии и привязываешь себя поясом от кимоно. Все тебя держит, ощущения не такие, как у нас, тут ты работаешь гораздо больше телом и напрягается все сильнее, то есть ощущение, получается, приближенное к воде. У нас все-таки лонжа с ремнем. У них на стене висели цифры. Когда тебе говорят открыться в три, ты делаешь это, говорят в шесть — раскрываешься в шесть. Они учатся этому с маленького возраста.
У нас пробовали ребята, говорят, что крутые ощущения. Возможно, это стоит ввести и у нас. Я бы сделала на Круглом такую лонжу и крутилась хоть каждый день. На задних вращениях у меня есть конкретные проблемы. Ошибки чаще всего бывают именно на этих вращениях. Я бы хотела поработать с ними гораздо больше. Возможно, у меня бы улучшилась техника раскрытия. Да, я работаю на лонже ежедневно, но это все равно другое ощущение, не как у них, хочется, чтобы были приближенные ощущения к прыжку на воде.
У них есть какая-то определенная методика подготовки, которую, понятное дело, они скрывают и нам не покажут никогда в жизни.
— Насколько такие выезды помогают разгрузить голову?
— Я перезагрузилась. Для меня это были новые эмоции, определенная мотивация, что мы делаем работу не зря. Мы все равно приедем на международные старты.
Любой международный сбор — это абсолютно другая атмосфера. Ты находишься в другой стране, знакомишься с ней, гуляешь. Я вот так гуляю много только на выходных, и то редко, поскольку дома позволяю себе в институт съездить, потренироваться, провести время с родственниками, друзьями, которых давно не видела, или потюленить. Это возможность провести время с собой.
Здесь же ты эмоционально перезагружаешься. Общаешься на другом языке, то есть не только на английском. Мы там пару китайских слов выучили. В магазине к нам подошла, по-видимому, студентка, она спросила, откуда мы приехали. Когда узнала, что из России, спросила повод. Рассказали, что приехали на тренировочный сбор. Мы не через переводчик общались, а на английском, что крайне редко можно встретить в Китае.
В кофейне рядом с местом, где мы жили, нас все запомнили. Мы ходили иногда туда на завтраки, потому что в гостинице иногда были крайне странные приемы пищи, да и не всегда хочется есть одно и то же.
Я перезагрузилась, у меня желание работать появилось еще больше. Такие сборы нужны для любого вида спорта.
— Вне спорта у тебя недавно была тоже необычная перезагрузка — восхождение на Эльбрус. Какая новая необычная мечта появилась после этой?
— Мы с Майей [Гурбанбердиевой] планировали забраться когда-нибудь на Килиманджаро. Есть такая мечта. Но сезон восхождения — зима. Мы в пролете, потому что тренируемся.
Еще хочется покорить семь вершин, но я понимаю, насколько нужно быть готовым человеком к этому. Не каждый может перенести кислородное голодание, горняшку и все такое.
У Майи есть цель — взойти на Эверест. Я ей сказала, что могу проводить до базового лагеря, но выше подниматься не буду. Если куда-то восходить, то максимум до 6000 метров, край — 6,5 тысячи. Я пока не готова к риску. Нужно готовиться, потому что даже перед Эльбрусом я ежедневно ходила в тренажерный зал, бегала, делала кардио.
Так я бы, возможно, хотела приехать в Китай, увидеть горы Аватара (Национальный парк Чжанцзяцзе). Летом бы сходила в треккинг по горам. До 3000 м — пожалуйста, кому угодно можно. Это не так, конечно, экстремально, но у меня есть здравое понимание всего этого, что это опасно вообще-то. Мы и так сделали что-то нереальное в жизни. Это преодоление себя.
Каждый человек в горах находит что-то свое. Кому-то нравится пляж, кому-то горы. Если выбирать, я, скорее всего, за горы. У меня бывают мысли, что я хочу уехать в лес, где есть горы, и просто пожить отшельником. Это очень крутой опыт. Ты понимаешь себя гораздо лучше.
— У тебя не получилось по щелчку пальцев забыть Олимпиаду в Токио (выбыла в квалификации), но горы немного помогли. В силу возраста так тяжело до сих пор, или ты психологически так устроена?
— Я думаю, в силу возраста. Маленький ребенок пережил такой огромный стресс, который вообще не ожидал получить. Что было, то было. Я над этим поработала. Я работала над этим не год, a три года. Это не маленький срок. И помог не только Эльбрус, но и работа с психологом.
Понятно, что это всегда будет отзываться во мне, но я пережила эту ситуацию. Мне сейчас спокойно, то есть я по этому поводу не переживаю. Это ошибка молодого спортсмена. У всех разная судьба на Олимпиаде. Хотелось одного, а получилось другое.
Олимпиада — психологический старт. Нам с детства прививают, что это раз в 4 года, что у тебя, возможно, больше не будет такого опыта. Это очень непредсказуемый старт. Ребята-олимпийцы, я думаю, меня поймут. Там все совсем иначе, чем ты думаешь изначально.
Я приехала на Олимпиаду в 16 лет, после коронавируса, я переболела за 2 недели до Игр. Тут много факторов сложилось. В этом году мне 20 лет. И я сейчас понимаю, что поехала бы с абсолютно другим настроем на Олимпиаду, показала более достойный результат.
— Пришлось ли общаться с психологом из-за пропуска Игр в Париже, где ты не сможешь реабилитироваться для самой себя?
— Пропуск Парижа легче воспринимается сейчас. Были другие моменты, когда я загонялась. До такой степени, что было не до Парижа и Олимпиады, эти бы проблемы решить.
Тут был факт, что мы не едем. Не едем и не едем. Значит, будем готовиться к другим стартам. У нас хороший календарный план, старты. Спасибо нашей стране и нашим чиновникам, которые придумывают для нас что-то новое. Спасибо нашей федерации, которая для нас делает тоже неимоверно крутые старты, например, Евразийский кубок. Такого нет ни в одном виде спорта. Мы не сидим на месте. Соревновательный опыт не пропадает.
Если появится возможность и нам скажут, что мы едем, больше, чем уверена, что мы соберемся, как можем, а там уж как судить будут. Это уже не наша задача. Наша задача — уметь прыгать и работать. Мы работаем, живем в режиме ожидания.
Конечно, верится, что в следующем году или не в следующем, но мы уже выйдем на международные старты. Сейчас же у нас чемпионат России, Игры дружбы, Игры БРИКС. К этим стартам хочется подготовиться и достойно на них выступить.
— Был ли вариант, при котором команда могла поехать на международные старты?
— Прыжки в воду — один из самых последних видов спорта, который получал квоты на Олимпийские игры. Могло все получиться, как перед Японией. У нас тогда не было ни одной квоты на женской вышке, но за три месяца до Игр мы с Юлией Тимошининой взяли две полные квоты в индивидуальной программе.
У нас квалификационный чемпионат мира проходил в феврале. Я за ним наблюдала. У меня нет такого, чтобы не смотреть эти старты. Мне интересно, кто на каком уровне находится. В общем, чтобы взять лицензию, нужно было попадать в финал. Если бы нам разрешили прыгать на допустимых условиях, тех, которые не противоречат ни нашему законодательству, ни других стран, и к нам бы адекватно относились, мы бы поехали и выступили. Не было бы такой проблемы, что мы не готовы. Если нам скажут, что там все хорошо, безопасно для нас, мы поедем.
Для меня то, что сейчас происходит, это нарушение Олимпийской хартии, это нарушение олимпийских принципов. Такого не должно быть. Спортсмены всегда были спортсменами мира. Сколько мы помним Олимпиад, когда спортсмены выступали. Это праздник мира, праздник спорта. Все войны всегда останавливались. К сожалению, сейчас все не на нашей стороне, мы ничего сделать не можем.
Какое-то личное мнение я не могу высказывать, поскольку это решаем не мы, а федерация, правительство. Я уверена, что у нас работают люди с достойным образованием, что хорошо продуман план дальнейших действий. Вот, например, Игры будущего. Это же отличная тема. Я смотрела, и мне очень понравилось. Или Всемирный фестиваль молодежи в Сочи. Меня приглашали от института поехать как участника, но у нас сборы, соревнования, поэтому отказалась. Но мне писали друзья, что довольны, что страна этим занимается. Я рада, что нас пытаются поддержать.
— Если искать плюсы ситуации без международных стартов, кажется, что прыжки стали чуть популярнее. Это так?
— У нас очень круто медийно развивается история прыжков в воду. Я этому рада. Раньше такого не было. Про нас вспоминали 1-2 раза в год, когда были крупные старты, и раз в 4 года на Олимпиаде.
Любому виду спорта нужна медийность. Когда ее нет, люди не знают, кто вообще там выступает. А сейчас нас начинают узнавать, появляются новые болельщики.
Я помню свой первый крупный старт — Первенство Европы в Казани в 2019 году. Я тогда выиграла предварительные и в финале стала второй. Было особым ощущением выступать под камерами. Круто, что у нас сейчас делают трансляции с юниорских стартов. Понятно, что их показывают в интернете, но это все равно что-то. Юниоры учатся с маленького возраста прыгать в состоянии, когда на них смотрят. У них есть поддержка. Это важно в нашем виде спорта.
В Екатеринбурге на Всемирном фестивале молодежи соревнования не транслировались по телевизору, но хотя бы были в ВК. И получилось так, что был неправильно организован проход болельщиков. Для нас очень тяжело было не иметь отдачи. Такое было в ковидное время. У нас, если ты приходишь на прыжки в воду, знаешь, что можешь зарядиться от трибун. Болельщики у нас сплоченные, нет такого, что кто-то принципиально болеет за другого. У нас поддерживают всех. Если прыжок сложный или вход в воду чистый, трибуны взрываются. И неважно, какой у тебя цвет кожи, какая национальность.
— Как настроение у ребят помладше? Приходится их как-то мотивировать?
— Нет такого, что спрашивают, как там было на международных стартах. Конечно, у подростков переменчивое настроение: тут не получилось, там получилось. Они вообще, возможно, не задумываются о международных стартах, потому что не были там. Это мы уже, мое поколение, застали спортсменов, когда видно, что реально тяжело. Как они хотят вернуться, хотят попрыгать, хотят показать себя, что они умеют, а такой возможности нет. Обычно это не разглашается, не разносится. Каждый это сам переживает.
У меня прямо руки чешутся пойти попрыгать с моими друзьями из других стран. Мы общаемся, несмотря на произошедшее. Я слышу слова поддержки, слышу о том, что нас не хватает. Не было такого, что я полностью потеряла контакт с иностранцами. Спасибо им за то, что они у меня есть, что я познакомилась с такими людьми.
— Ты рассчитывала на Париж, но с ним не получается, и Лос-Анджелес-2028. Не боишься, что на столько лет не хватит мотивации? За эти 4 года может столько всего случиться.
— Ой, да, но цель есть. Когда ставлю себе ее, понимаю, что отступать некуда. Я не могу сказать, что не поеду никуда, закончу. Я хочу прыгать. У меня есть мотивация. Цель — Лос-Анджелес. После в 2032 году в Австралии — хотела бы там побывать. (Смеется.) Париж тоже классный, но мы туда не едем.
Кстати, наш бассейн находится не в Париже, а в пригороде. Я была расстроена. Юлия Ступак, олимпийская чемпионка по лыжным гонкам, прекрасная женщина, с которой я была безумно рада познакомиться, обменивалась со мной опытом. У них в Пекине объект находился в 600 км. То есть ты вроде бы приехал на Игры в определенное место, а его не видишь. У нас в Токио такого не было.
В общем, цель есть. Надеюсь, все позволит мне до нее дойти. Возраст, конечно, будет немаленький, но в Токио Мелиссе Ву, которая взяла бронзовую медаль, было 29. Огромное уважение к спортсменке, хотя она понимала, что молодое поколение наступает на пятки. Но она прыгала в силу своего возраста на высочайшем уровне. Ее пример говорит, что все возможно.
Ты никогда не знаешь, как будет выглядеть тройка на Олимпиаде. Кто думал, что Том Дейли и Мэттью Ли выиграют в синхронных прыжках с вышки у китайцев?
Мне будет интересно на эту Олимпиаду посмотреть. Там будет моя подруга Андреа Спендолини из Великобритании. Мы с ней прыгали на юниорских стартах. Общаемся, дружим. Она сейчас лидер на каждом старте. Мне интересно понаблюдать, как она справится с Олимпиадой. Я знаю, что у нее тоже были психологические проблемы после Токио, но она умничка, справилась.
Еще появился мексиканец Осмар Олвера. Он прыгает с 3-метрового трамплина. Он может удивить. Тем более мы видим, что китайцы — не роботы. Они умеют ошибаться, такое уже не раз было. Поэтому буду с удовольствием смотреть.
— Ты так легко об этом говоришь.
— Мы же все равно рано или поздно выйдем. Да, я понимаю ребят, которые собираются заканчивать. Для них это тяжело. Не знаю, как они справляются. Я себя считаю молодой, перспективной спортсменкой, которая еще может прыгать. Лет 5 точно. Ребята, которые заканчивают, я не знаю, как они это все переносят. Мы об этом не разговариваем, стараемся не разговаривать, потому что каждый это переживает по-своему и каждому тяжело. Многие спортсмены остались ради этой Олимпиады, потому что до нее было всего три года. Это была большая мотивация.
— Анна Конаныхина до и после Олимпиады в Токио — два разных человека. Правда?
— Не так много и времени прошло — три года. Но жизнь меняется. Мы растем, у нас меняется мировоззрение. Все уже не так, как в 16 лет. То есть у тебя мысли немножко в другую сторону идут — в хорошем плане.
Я много учусь. Да, не хожу каждый день в институт, но занимаюсь во время сборов, просто не показываю этого. Я показываю то, что хочу. В соцсетях стараюсь показывать настоящее, убирать приторность. В жизни спортсмена не все бывает легко. У всех бывают проблемы, потому что мы такие же люди. Поэтому какую-то рутину люди не видят.
Хотелось бы показывать больше себя. Сейчас стараюсь к этому себя немножко приучить. Последние полгода я для себя какой-то шок устраиваю. У меня много идей для видео. Такой контент хочется делать больше, но не всегда есть возможность. Когда я кому-то рассказываю свои идеи, мне говорят, что нужно идти в контентмейкеры, но у меня есть другая профессия. Я прекрасно ощущаю себя в роли спортсменки.
Помимо учебы и соцсетей, у меня есть и другие проекты. Об одном из них я пока не могу говорить. Но я работаю над ним уже полгода. Он делается для спортсменов. Хочу, чтобы все получилось. Я все сама придумала. Когда все выйдет в свет, буду безумно радоваться, потому что этому творению я отдала всю душу. Я в предвкушении.
Я в плане медийности никогда не испытывала проблем. У меня никогда не было такого, что я не хочу давать интервью. У меня всегда было желание развивать свои соцсети, просто не всегда есть возможность. Иногда хочется побыть одному, но нужно вести соцсети. Это многих приводит к выгоранию. Поэтому для меня лучше ничего не постить (что плохо для соцсетей), чем постить. У меня есть приоритеты. Я делаю все в удовольствие. Я хочу показывать, как мне хорошо, сложно, что я без макияжа и это не делает меня хуже.
Я стараюсь развиваться во многих направлениях, потому что спорт — не конец света. Это может принести в дальнейшем очень много пользы. Этим надо пользоваться, когда ты работаешь и выступаешь, а не после завершения карьеры. Есть очень много прекрасных спортсменов, интересных личностей, которые, к сожалению, этим не занимались во время своей карьеры и очень много упустили.
У нас есть Дмитрий Иванович Саутин. Я его глубоко уважаю как спортсмена, как личность. Но, к сожалению, его не так сильно знают, хотя у него очень много олимпийских медалей. Он — единственный спортсмен в нашем виде спорта, который имеет такое количество олимпийских медалей. Это же вау. Даже наши синхронистки не сравнятся с ним по количеству медалей. У них рекорд — 7 олимпийских у Светланы Ромашиной. У Дмитрия Ивановича — 8. Но при этом его знают меньше. И меня это немножко расстраивает, поскольку я понимаю, что он — легендарная личность, которая живет в наше время, в нашу эпоху.
Это не только в нашем виде спорта так. Нас же негласно приучили, что сейчас тренировки, а медийностью ты будешь потом заниматься. У нас же так много интересных личностей, которые могут о себе много чего рассказать. Много интересных историй, накопленных опытом и поездками, которые происходят. В каждой поездке есть что-то интересное. Не бывает такого, что ты приехал и что-то одно каждый раз происходит.
Я в этом плане благодарна агентству SVOE TEAM, что они меня приняли. Когда я познакомилась с основателями, услышала, какие планы на меня есть, очень сильно удивилась. Довольно редко можно встретить не спортсменов, которые так заинтересованы в спортсменах. У нас объединено много разных личностей из разных видов спорта. Я считала, что у меня не так много достижений в спорте, не понимала, как буду в компании олимпийских чемпионов, но ребята все оказались крутыми. Я безумно рада этому.
