Светлана Гачинская — мама бронзового призера ЧМ-2011 и совладелица ателье «Арована». Его постоянные клиенты: Софья Самодурова, Анастасия Гулякова, Петр Гуменник, Артур Гачинский и его ученики. За помощью к Светлане в разное время обращались Юко Кавагути и Александр Смирнов, Ксения Столбова и Федор Климов и даже Каролина Костнер.
Sport24 поговорил со Светланой, чтобы узнать, как устроено производство костюмов для фигурного катания.
Какими должны быть костюмы в фигурном катании?
Одно из главных правил для одиночниц: костюм должен прикрывать минимум 51% тела фигуристки. Его негласное название — Katarina Rule, в честь немецкой фигуристки Катарины Витт. На Олимпийских играх в Калгари она появилась на льду в слишком откровенном наряде: боди и перья по бокам вместо юбки. С тех пор судьи внимательно следят за тем, чтобы у фигуристок хотя бы в состоянии покоя были прикрыты бедра и ягодицы.
Мужчинам не разрешают выступать в лосинах или колготках, а также в рубашках без рукавов и с полностью оголенным торсом.
«Это в первую очередь вопрос эстетики, — объясняет Светлана Гачинская. — Я бы добавила еще несколько ограничений. Например, на девочках мы точно не должны видеть стрингов. А мальчикам нужно лучше следить за кроем брюк. Если они сшиты не слишком удачно, то во время исполнения некоторых элементов, легко рассмотреть совсем ненужные анатомические особенности. В этом смысле очень показательна либела (одна из трех базовых позиций вращений. — Sport24). Можно использовать ее в качестве контрольного элемента в процессе создания костюма, если не хватает опыта.
Вообще главная задача любого костюма — скрыть недостатки и подсветить достоинства. У девушек самый распространенный запрос — на талию. У абсолютного большинства спортивные фигуры, без женственных линий и изгибов — создаем силуэт с помощью разных дизайнерских хитростей».
В парном катании нужно учитывать не только эстетику, но и технические моменты. Дизайнеры избегают нагромождения камней в области талии у партнерши. Это может быть опасно при выполнении поддержек, подкруток и выбросов. Еще одна сложность — классические балетные пачки, которые регулярно пытаются адаптировать к фигурному катанию.
«В олимпийском сезоне просто замучались с костюмами, — вспоминает чемпионка Сочи-2014 Елена Ильиных. — Мы с Никитой (Никита Кацалапов до весны-2014 катался в паре с Еленой Ильиных. — Sport24) очень хотели, чтобы я каталась в настоящей пачке — все-таки «Лебединое озеро». Сшили пробную, и оказалось, что кататься так практически нереально. К Олимпиаде мы выучили много новых сложных поддержек — с пачкой ни одна из них не получалась. Никите все лезло в глаза. Он не мог найти мои ноги, мои руки, мы постоянно падали. Жуткое зрелище. В итоге решили шить другие костюмы, без пачки. Получилось что-то невнятное. Снова взялись переделывать. Сшили пачку, но отрезали от нее несколько слоев. Такой вариант оказался самым удобным и смотрелся вполне прилично».
Правда, во время командных выступлений в Сочи уже в самом конце проката у Лены отвалился кусочек платья, и судьи отняли у пары один балл.
«С нашими костюмами такого, к счастью, не случалось, — говорит Гачинская. — У нас есть отдельный пунктик по камням. Буквально каждый перепроверяем после того, как приклеили. Конечно, если отвалится какой-то маленький стразик, судьи этого не заметят. Но могут заметить сами спортсмены. Многие чувствуют, когда наезжают на что-то на льду. Иногда это приводит к очень серьезным ошибкам».
Еще одна важная деталь: костюм должен поддерживать идею постановки, но не может быть слишком театральным. Нарушая это правило, спортсмены тоже рискуют заработать штрафной балл.
Как шьют костюмы для фигуристов?
«Первый костюм я сшила для сына, — рассказывает Светлана Гачинская. — Да и в целом начала всем этим заниматься только из-за Артура. А потом втянулась. Изначально у меня искусствоведческое образование. Закончила художественно-графический факультет в Омске. Какое-то время проработала искусствоведом в музее. Могла преподавать рисование и черчение, но когда начали заниматься фигурным катанием, было уже не до работы.
Когда мы переехали в Петербург, здесь уже было несколько ателье, которые обшивали спорт, в первую очередь фигурное катание, художественную гимнастику и танцы. Но мне не хотелось становиться одной их тех сумасшедших мамочек, которые достают умными советами тех, кто шьет костюмы ребенку. Я решила делать это сама».
Сейчас объемы производства в ателье «Арована» такие: порядка 80 костюмов для фигуристов разных возрастов за три месяца. Бывает и такое, что за сутки три мастерицы ателье собирают четыре наряда.
«Мы очень трудоспособные, — говорит Светлана Гачинская. — Помимо фигуристов, обшиваем еще несколько театров, в том числе Михайловский в Петербурге. Работаем с академией танца Бориса Эйфмана. В прошлом году был сумасшедший проект «Эффект Пигмалиона» как раз у Эйфмана. Там миллион и маленькая тележка бальных платьев, которые сверху донизу усыпаны камнями. У нас был график — платье в день. Думали, с ума сойдем. Зрение все, конечно, прилично посадили. Но это форс-мажор.
По-хорошему на изготовление одного платья нужно три недели. Примерно раз в неделю спортсмен приглашается на примерку. Две примерки — это оптимально.
В принципе, все сегодня работают по одной схеме. Сначала дизайнеру присылают музыку, потом со своими пожеланиями приходят тренер и хореограф-постановщик. Если программа готова хотя бы частично, я всегда прошу прислать еще и видео с прокатов. Мне нужно подумать, как та или иная модель платья может повести себя в программе.
В итоге формируется что-то вроде техзадания. Дальше я отрисовываю как минимум три эскиза, иногда больше — если никак не можем прийти к какому-то общему решению.
Случаются творческие перегибы со стороны заказчика, когда очень хочется, чтобы все было дорого-богато. Но сейчас все реже. Мы годами работаем с одними и теми же фигуристами, знаем, чего ожидают тренеры, какую юбку любит тот или иной хореограф. У каждого есть давно сложившееся видение по крою, насыщенности камней и цветовой гамме.
Отдельная история — образные костюмы, когда нужно изобразить какого-нибудь Гавроша, как у Андрея Кутового в этом году. Или «Призрак оперы» у Петра Гуменника. В мужских костюмах я за минимализм. Но в этом случае приходится соответствовать эпохе и вводить разные украшения, несвойственные нынешним понятиям о мужественности. Помогает искусствоведческое образование. Смотрела недавно какие-то соревнования, а там мальчик катает «Юнону и Авось» с карманами на брюках. И хочется спросить: откуда такое богатство в те времена? С нашими костюмами такое невозможно».
Сколько стоят платья фигуристок?
Кристаллы и стразы — самая большая расходная часть любого ателье, которое занимается производством костюмов для фигурного катания. Самые дорогие — от Swarowski. На 100 тысяч рублей можно купить 10-12 упаковок камней. В упаковке 1400 штук. При большой загруженности мастерской этого не хватит даже на неделю. Есть более бюджетные варианты, но и за них в итоге приходится выложить приличную сумму.
«На платье, которое мы в прошлом году сшили Соне Самодуровой для ее «Бурлеска», только камней ушло на 30 тысяч рублей. Использовали в основном мелкую россыпь, искрящуюся, где-то 10-12 тысяч кристаллов, больше десяти пачек. Она, конечно, была абсолютной звездой. Выходила и всех затмевала блеском своего платья. Но и это еще не предел.
Вообще платье получилось достаточно удачным — удалось совместить блеск и конструктив. Такая модель идет Соне — создает правильный силуэт. Если говорить о крое, то на этот сезон для произвольной программы тоже сшили что-то похожее, только детали — другие.
Средняя стоимость платья без учета камней — от 25 до 40 тысяч рублей. Это если мы используем обычные ткани: сетки-стрейч, лайкру, шифон — для юбки. Кружево будет стоить дороже, плюс — оно сложнее в работе.
Есть спортсмены, которые просят, чтобы мы использовали ткани высокой моды. Ценник на них немного пугает. Один метр может стоить больше тридцати тысяч рублей. Зато можно найти ткани с бисерным кружевом, например. Очень красивая и тонкая работа. Некоторые могут себе такое позволить».
Считается, что в последние годы одно из самых дорогих платьев было у Алины Загитовой. Речь о пачке-трансформере для олимпийского «Черного лебедя». Его стоимость оценивают в 70 тысяч рублей.
Как формируются тенденции в фигурном катании?
«С миром высокой моды у нас нет ничего общего. И дизайнеры, и тренеры ориентируются на чемпионов, — объясняет Гачинская. — Простой пример: в прошлом сезоне Соня Самодурова выиграла чемпионат Европы и в один момент стала одной из самых заметных фигуристок. На оба костюма мы сделали ей прозрачные митенки. Они соответствовали художественному замыслу. В этом сезоне, кажется, все в них, просто наповал.
Думаю, в следующем году, после того эффекта, который производит своим платьем Аня Щербакова, будет больше заказов на трансформеры.
А это как раз очень неоднозначная история, хотя, конечно, интересная. У нас есть постоянные заказчики, которые работают в оригинальном жанре. Для них мы регулярно шьем трансформеры. В прошлом году одна из наших спортсменок увидела такой костюм и тоже загорелась. Мы уже практически начали его шить, но в последний момент отказались от этой идеи. У девочки был очень важный сезон, и решили не рисковать. Просто с таким костюмом справится не каждый спортсмен. Технологически все давно отработано. Но в любой момент может что-то случиться в голове у фигуриста. Все это понимают, поэтому мы так редко видим такие костюмы на соревнованиях. Нужна стопроцентная уверенность спортсмена в собственных силах.
Если меня внезапно спросят, какой костюм я считаю лучшим, в голове сразу возникнет образ Алексея Ягудина из его программы «Человек в железной маске». Это находка на много-много времен вперед. Он и в начале 2000-х круто смотрелся, и сегодня нисколько не проиграл бы мужским костюмам.
Из наших работ нравится платье Ксении Столбовой для короткой программы в сезоне-2015/16. Оно было знаковым. Ксения тогда полностью сменила имидж — получился очень органичный образ.
Про Столбову вообще надо сказать, что она может выйти в простом черном комбинезоне, и все равно это будет стильно. Но надень ее самое красивое платье на другую девочку, которая не умеет себя так преподносить на льду, никакого вау-эффекта, конечно, не произойдет».
Что происходит с костюмами, когда заканчивается сезон?
Некоторые спортсмены сохраняют свои костюмы как важное напоминание о достижениях. Кто-то выставляет на продажу. Речь не об аукционах. Если говорить совсем грубо, получается что-то вроде секонд-хенда. Правда, пристроить кому-то платье таким образом получается далеко не всегда.
«Родители очень хотят, но очень боятся брать костюмы из-под больших спортсменов, — говорит Светлана Гачинская. — В такой ситуации просто советую не рассказывать, чье платье продается».
Иногда костюмы просто передают младшим спортсменам из группы. Так, например, Алина Загитова дебютировала на юниорском Гран-при с «Дон Кихотом» в красной пачке, которая перешла к ней по наследству от Евгении Медведевой. Новое платье Алине сшили только в олимпийском сезоне.
Наряды с историей хранятся в олимпийском музее в Швейцарии. Среди самых важных экспонатов — костюмы первых в истории олимпийских чемпионов в командном турнире Татьяны Волосожар и Максима Транькова. Идеальный баланс между образностью и театральностью.
«Многим казалось, что наши костюмы были на грани, — вспоминал Максим Траньков в автобиографии. — Но мы доказали, что у нас чисто спортивные костюмы — все тянется, все пришито.
Наш художник по костюмам Лена специально прилетала к нам в Америку во время одного из сборов, чтобы мы вместе съездили на Манхэттэн в квартал дизайнеров. Она купила там рулон синей, плотной, хорошо тянущейся ткани. Ткань была блестящей, и Лена вывернула ее наизнанку. Сшила китель, где были настоящие аксельбанты с железными набалдашниками. Лена умело их пришила, чтобы не поранить во время катания Таню. Из коробки из-под кроссовок сделали эполеты. К брюкам пришили майку, а сверху пристегивался китель, тоже к брюкам, чтобы ничего не сползало во время катания. Когда я появился после примерки на льду, то было ощущение, что вышел настоящий офицер. Все ахнули».
