«Моя жизнь катилась ко дну». Ковтуна списали со счетов, но он вернулся и всех порвал

Редакция Sport24

Поделиться

Комментарии

Максим Ковтун в четвертый раз стал чемпионом России в мужском одиночном катании. На следующий день после успеха он встретился с журналистами, среди которых был корреспондент Sport24. Макс рассказал обо всем.

— В какой форме вы подошли к турниру?
— На последней неделе перед чемпионатом России у меня с понедельника по пятницу не было ни одной ошибки в тренировках на четверных сальхове и тулупе. При том, что я каждое утро делал два четверных, вечером — три, у меня не было ни одной ошибки за всю неделю. Такая работа позволяет погружаться в тренировочное состояние при выходе на старт, так как все отработано тысячу раз. Даже если очень сильно мешает состояние адреналина, то можно его перебороть и сделать элементы хорошо.

— Вы ведете дневник тренировок. Чья это была идея?
— Чтобы готовить дипломную работу в институте, мне сказали: «Попробуй записывать». С этого момента я стал этим заниматься, мне нужно было до определенного момента, так как через год я заканчиваю институт. А после я понял, что дневник позволяет голову держать собранной. И мы от этой идеи не отклонились. С [тренером] Сашей Успенским мы переодеваемся в одной раздевалке. Уходим с тренировки, записываем сделанные и несделанные элементы, комментируем их, а после занятий мы можем оценить, в чем я стал лучше.

— С вами больше работает Успенский или Елена Буянова?
— Конечно, Буянова. Саша является вторым тренером, но он очень многое в меня вкладывает. На каждой разминке он всегда со мной, мы разминаемся в соответствии с одним и тем же механизмом каждый день, в том числе на льду. Мы занимаемся раскаткой, он ведет скольжение, то есть весь процесс на сто процентов проходит вместе с ним.

— Перед началом проката Елена Германовна отходила в сторону, а настроем с вами занимался Успенский.
— Да, это уже происходит не на первом старте. Но эти моменты — личные. Главное, что я выступаю. А что мы для этого делаем, для России это особо не важно. Главное, результат.

— Усложнение прыжков планируете?
— На этой стадии сезона такое тяжело проделать. Нужно выполнять свои тактические задачи, очень важно было попасть в сборную России, потому что очень важна поддержка, в том числе материальная: для того, чтобы приобретать те же костюмы, оплачивать поездки. Это все очень сложно, если ты не являешься членом сборной России. В текущем периоде мы оттачиваем то, что я должен показать максимально достойно в нужный момент. Но перед нами стоит задача по усложнению контента программ. Планируется начать реализовывать ее в начале следующего сезона. Все это реально. Мы вкручивали четверной лутц, поняли, что это возможно. Но ему нужно уделить время. Правда, надо выбрать правильный момент. Пока не могу сказать, когда мы этим займемся, но в планах есть. Я готов к этому всегда, но когда идет подготовка к главному старту, такие вещи не к месту. У нас травмоопасный вид спорта, и всему свое время.

— Вы раскатываетесь по новой системе?
— Сейчас существует четкий механизм действий. Именно благодаря этому каждый день у нас получается очень плодотворная работа по сравнению с тем, что было раньше. Когда я прихожу, то делаю одно и то же каждый день. Как робот. К этой рутине нужно было привыкнуть, но теперь я могу уже проделать все закрытыми глазами. Даже если мне в какой-то день очень тяжело, этот механизм я выполняю, и он приводит меня в боевое состояние, в каких бы кондициях я бы не находился.

— Мы заметили, что теперь вы начали раскатываться с шагов.
— Да, но здесь тренировки 35 минут. Так мы можем позволить себе 35 минут кататься только на шагах, прежде чем начать прыгать. Естественно, на соревнованиях времени на это просто нет. Да, чуть-чуть раскатываем тут какие-то шаги.

— Когда вы возвращались к Елене Германовне, она какие-нибудь требования выставила? Не с точки зрения финансов, а именно организации тренировочного процесса.
— Да, мне сразу поставили условие — похудеть. Я не помню точно… То ли за три недели, то ли чуть больше. К тому моменту, когда я к ней пришел в ЦСКА, уже начал процедуру похудания — скинул около трех килограммов. И нужно было еще 11. Может, 12, я уже точно не помню. Три недели я работал. Можете представить, как.

— Как сгоняли? Не ели совсем?
— Меня много раз уже об этом спрашивали. У меня было четкое питание, абсолютно диетическое. Плюс ко всему, у меня очень быстрый обмен веществ, я быстро сбрасываю лишний вес. Все было строго по механизму. У меня была цель. Если бы я ее не достиг, меня бы не взяли на тренировочный сбор. Такие были условия.

Мне поставили задачу — 70 кг. Понятно, что если я весил 73 или около того, меня бы, наверное, взяли. Но, в первую очередь, я хотел показать серьезность своих намерений.
У меня есть друг диетолог. Он бесплатно составил мне программу питания, чтобы я худел, но при этом не терял силовые качества. Каждый день у меня были кроссы, тренировки, идеально правильное питание, никакой еды после шести. Я стабильно посещал баню. Вес начал уходить, довольно быстро я сбросил шесть кг. После этого было чуть тяжеловато, но потом снова я начал сбрасывать. Таким образом все и получилось.
Потом он у меня какое-то время скакал, но его удалось выровнять. Все-таки очень много пришлось скинуть, поэтому пришлось некоторое время искать стабильность.

— Откуда вообще взялся этот лишний вес?
— Это была не просто мышечная масса, которую я набрал. Я не катался, не было фактически никаких физических нагрузок. Мой образ жизни вообще не соответствовал спортивному. Поэтому этот лишний вес как быстро набрался, так и ушел. Но я не могу сказать, что было легко.

— Насколько сложно психологически было возвращаться к тренировкам?
— Опять же, это все тянется из того периода, когда в моей жизни произошли очень нехорошие события. У меня была полная каша в голове, я не понимал, что делать. Вес, очень много проблем в разных моментах. Просто в какой-то момент я сел и понял, что не могу смириться с тем, что моя жизнь идет в никуда, ко дну.

Первый раз за все время я понял, что такое — настоящая жизнь. Я всегда был в спорте и, когда что-то не получалось, в голове были мысли: «Ну, не пропаду. Там меня позовут, тут меня позовут, да и вообще все будет хорошо». Столкнувшись с реальной жизнью, я понял, что все совсем не так. Везде люди борются за свое место, по сути, каждый сам за себя.
Я понял, что чувство нереализованности меня просто сожрет. Если в тот день мне просто было обидно, то через несколько лет я просто начал бы себя гнобить за то, что не сделал все, что могу. И так продолжалось бы до конца дней. В этот момент пришло понимание, как должна строиться работа. И сейчас уже не хочу терять своих шансов.

— Сейчас вы говорите об автоматизме, размеренности тренировок и жизни. Вы можете назвать себя менее эмоциональным человеком?
— В этом-то и суть. Сейчас в нашей схеме работы эмоции не играют роли. Раньше было, что я пришел в шикарном настроении и отпрыгал на эмоциях, но в этом не было автоматизма. А потом приходил в плохом настроении и срывал тренировку. Сейчас я приду в ужасном настроении, но тренировка пройдет четко по всем этапам. Надо подняться на десять ступенек — взял и поднялся, после чего закончил тренировку. В этом плане идет более продуктивная работа, которая не зависит от моего настроения. Могу немного добавить драйва, но сделать нужно все чисто. Также теперь ко мне без предупреждения кто-то приходит на лед. Неважно, как к нему относишься, но он чужой, как минимум, он видит разные события на тренировке. Это всегда стрессовая ситуация, меня стараются держать в зоне дискомфорта, чтобы это состояние стало для меня нормой. Иногда без предупреждения приходит вся федерация: Горшков, Коган, Тарасова, все. Но должно быть неважно, есть кто-то или нет, я должен откатать. Вообще неважно, что мне говорят и надо выполнять. Ко мне самому пришло осознание того, что это правильно. Можно прекрасно провести подготовку к старту, но ничего не выйдет, если ты на эмоциях готовился, а не по плану.

— Был в этом сезоне момент, когда вы чувствовали себя комфортно?
— У меня все время дискомфорт на тренировках. На соревнованиях в принципе не может быть комфортно. Всегда что-то не так, что-то болит, что-то мешает. Нужно научиться не обращать на это внимания. Все равно есть лед, ноги, руки. Если болит что-то, надо откатать. Комфорта нет, и я его не жду. Бывают тренировки, которые легко проходят, но у меня от них меньше наслаждения, в отличие от тех дней, когда я себя переборол, сделал все задачи. Это шаг вперед. А когда все хорошо и тело само несет в четверные, то пользы чуть меньше. Как правило, не бывает все суперидеально, всегда будет что-то не так.

— Были моменты, когда хотелось бросить фигурное катание?
— Нет, ни разу. Когда я был на прокатах в Новогорске, я только вышел на лед после травмы, до этого ходил на костылях. Никому об этом не говорили, но я не мог ходить, еле восстановился. Мы начали потихонечку идти вперед по своему плану еще там, с больной ногой. Мне нужно было все сделать четко по одному-два раза и показать свою программу. С учетом этого механизма работы все получалось, я не допускал ошибок. Так же начал делать четверные прыжки.

— Дополнительно занимаетесь хореографией?
— У нас не то что дополнительно, у нас хореограф Ирина Тагаева постоянно на льду, присутствует на всех тренировках. Все происходит в режиме реального времени, быстро поправляется или улучшается, идет постоянная работа. Постановщик Петр Чернышев реже приходит, чтобы шлифовать программу, но тоже с ним ведем работу. Классическая хореография на станке у меня раз в неделю. Насколько знаю, это нормально.

— Вы стали ограничивать себя в социальных сетях, сбавили активность. От общения с какими людьми пришлось отказаться?
— Грубо говоря, есть самые близкие люди: семья, друг, подруга, и все. Их буквально по пальцам сосчитать, в Москве их человека четыре. В Екатеринбурге есть еще, но я там не бываю. Люди, которые меня реально любят и ценят, всегда поймут, почему я не отвечаю на звонки. Сейчас телефон разрывается, все поздравляют, но близкие знают, где я. А есть просто знакомые, хорошие и не очень. Сейчас не тот момент, чтобы налаживать контакты, времени просто нет.

— Сложно было отказаться от социальных сетей?
— После этого сразу наступил порядок. Порядок в квартире, на тренировках. На занятиях хочется, что все было как у перфекционистов. Что касается общения с людьми, то у меня полный порядок в голове. Есть люди, которым я доверяю на сто процентов. А с другими я вообще не общаюсь.

— Как вы отнеслись к новым правилам ISU, которые ввели в этом сезоне?
— Они же не предприняли чего-то сверхъестественного? Не поменяли фигурное катание до неузнаваемости? Если сделали упор на качество, значит надо над этим работать.

— А если говорить об уменьшении времени в произвольной программе?
— Это не очень заметно. Убрали полминуты в хронометраже и один прыжок, который занимает две-три секунды. По сути, этим они сделали нашу задачу еще сложней. Теперь темп программы еще выше. Надо успеть все быстро сделать.

И это толкает людей на то, чтобы учить прыжки с разных заходов. Делать их моментально. И это тоже красиво. Люди уже не так относятся к прыжкам, как раньше, чтобы как-то ответственно к ним подходить. Я здесь не беру четверные, говорю об остальных. Мне нравится, куда движется фигурное катание. Нет такого, что меня бы что-то не устраивало.

— Как вы относитесь к прогрессу в женском катании? Некоторые юниорки осваивают, по сути, мужской контент.
— Хорошо отношусь. Развитие нельзя остановить. И этого не нужно делать. Но все прекрасно понимают: пока девочки маленькие, они могут это делать. Но сейчас изменили судейство. Оно, как я понимаю, нацелено на более женственное катание. И это тоже сейчас должно давать свои плоды. Та же Загитова сейчас откатала короткую программу и получила гораздо больше Трусовой. У Алины заметно выше компоненты. Я думаю, что те, кто показывает взрослое женственное катание, должны быть гораздо выше юниорок, которые на данном этапе могут брать только техникой. Но особо этой темы я не затрагиваю. Меня это не касается.

— Ну у вас же столько девчонок катается в ЦСКА!
— Со мной на льду обычно катается один или два человека.

— А кто занимается с вами в одно время?
— Мое время не меняется. А люди, которые работают со мной рядом, постоянно меняются. Может Маша Сотскова выйти, может Полина Цурская или пара юниоров-мальчиков.
Но даже если на льду десять человек, я не замечаю никого. Не вижу, кто что прыгает. Я все время в себе. Поэтому чужих успехов я не вижу.

— Вы говорили, что раньше мама приезжала к вам в Москву за неделю до соревнований. Перед чемпионатом России она приезжала?
— Раньше родители приезжали тогда, когда позволяли город и график. Сейчас, даже если есть возможность приехать, мы этого не делаем. Более того, они не смотрели мои выступления в Саранске. Родители сейчас отдыхают.

Мы договариваемся так. Когда начинается наш вид, они уходят гулять без телефонов и не знают, что происходит на соревнованиях. Узнают результаты только после того, как возвращаются вечером домой. Просто они очень переживают, и я за них переживаю. Насколько я знаю, у Жени Медведевой такая же ситуация. Ее мама даже уходит с трибуны во время выступлений.

— В вашей программе «Кармен» какая у вас роль? Дон Хосе или Эскамильо?
— Знаете, мы там намешали. Никто же не просит идеальной правдоподобности. Тут мое ощущение, как себя чувствую. Вот я тореадор (Эскамильо), в основном, лишних мыслей по самой истории я не пускаю. Как себя чувствую, как чувствую музыку, так ее и выражаю без каких-либо привязанностей к этой истории.

— Мы видим, что с Михаилом Колядой вы хорошо общаетесь, но по-спортивному вы на этом чемпионате конкуренты. Когда узнали о том, что у него тоже произвольная «Кармен», что подумали?

— Это очень смешная история. Я в Новогорске подошел к нему. Что, говорит, у нас тореадоры? Я ему говорю: «Ну да, у меня Кармен». Он отвечает: «А у меня тореадор». А в итоге выясняется, что у нас одинаковая музыка. Он даже не знал, что это «Кармен». Такая ситуация случилась, да.

— Это сложно, когда есть соперник с такой же музыкой?
— Без разницы, всегда что-то сравнивают, вокруг всегда будут обсуждать. Задача — от всего этого абстрагироваться. Есть своя личная задача, и уже неважно, что вокруг происходит. Понятно, что в закулисье фигурного катания происходят сумасшедшие вещи. И если на все обращать внимание, вот и выходит распыление. Тратишь энергию не в то русло. Что бы ни случилось, все перекрывает результат. Если он есть — неважно, что было раньше. Что у Миши, что у меня свои личные задачи. Мы хоть подряд будем катать, без разницы. Каждый настроен на свое.

— При выборе костюма вы отошли от красно-черного цвета. Чье это было решение?
— Это общая работа. Все свои идеи, мысли высказали, посмотрели эскизы. И вот, в итоге получился этот костюм.

— Сейчас постоянно говорят о том, что развелось много хейтеров. Вы сейчас из соцсетей удалились, да и ругать вас не за что. Раньше вас бесили эти люди?

— Скажу одно: никаких хейтеров не вижу, я ослеп. Я закрылся.

Подпишись на канал Sport24 в Яндекс.Дзене