«Били за то, что русский». Боец из Израиля Смотрицкий тренировался с Конором, а теперь — в команде Петра Яна

Ярослав Степанов

Поделиться

Комментарии

Шимон Смотрицкий родился и провел большую часть жизни в Израиле, где ему периодически прилетало за русские корни. Перебравшись в Россию, он столкнулся к неприятию корней еврейских.

Эти проблемы привели его в спорт, потому что «если и драться, то надо шекели зарабатывать».

В 17 лет он оказался в Дублине, впечатлил тренера Конора, получил контракт с самым известным залом Европы, жил на чердаке, тренировался стабильно по два раза в день, стал главным спарринг-партнером друга Макгрегора, а потом оказался в Екатеринбурге и теперь представляет команду Петра Яна, а себя — в боях против топовых бойцов промоушена Bellator.

Занимательные истории — в интервью Смотрицкого корреспонденту Sport24 Ярославу Степанову.

— Ты рассказывал, что твоя мама из Екатеринбурга, а папа из Санкт-Петербурга.
— Мама родилась в Запорожье, а потом переехала жить в Екатеринбург и здесь прожила где-то 10 лет. А папа, да, из Санкт-Петербурга. И дед тоже. У меня вообще вся семья из России и Украины. Старший и двоюродный братья родились в Екатеринбурге. Я первый из своей семьи родился в Израиле. Всегда говорю, что мои русские корни — мой плюс, потому что у меня есть русская сила духа и еврейский ум. Такую комбинацию сложно обыграть.
Моя семья переехала в Израиль по соображениям идеологии, потому что она страдала в России из-за антисемитизма. Сейчас здесь уже получше, я почти не ощущаю этого. Но много людей все еще не приветствуют евреев в России, из-за чего многим евреям приходится переезжать в Израиль, страну евреев. Там я родился, жил. И там познакомились мои родители. Они переехали, когда им было больше 30. И начали там новую жизнь. Моя мама переехала без мужа с моим братом и познакомилась с моим отцом на работе. Потом все начали жить вместе.

— Мне казалось, причиной могла стать в целом нестабильная обстановка в России 90-х. Получается, дело только в антисемитизме?
— Они хотели уехать еще при Советском Союзе, но тогда нельзя было летать в другие страны. Когда Советский Союз развалился — они сразу решили улететь. Дело не только в антисемитизме, но это — одна из главных причин. Когда приехал сюда, в Екатеринбург во второй раз, то сам пострадал от этого. Я тогда приехал: молодой пацан, плохо говорю по-русски. Тогда думал про себя, что русский знаю идеально — мама, бабуля и вся семья со мной все на нем разговаривала. Правда, я отвечал на иврите. И говорить на русском я был не привыкшим, тяжело давалось читать, писать и говорить только по-русски. Языковой барьер очень мешал. Тогда я и сталкивался с антисемитизмом. Но сейчас проблем гораздо меньше.

— Слышал, что в Израиле тебя даже били, потому что считали русским.
— Мои родители — евреи, но они все-таки 30 лет прожили в России. Мы кушаем еду, которую едят в России, празднуем праздники, соблюдаем традиции. Это есть у нас дома. Приведу простой пример. Знаешь, что такое кошерность?

— Да.
— Я где-то 13-14 лет не кушал кошерную еду. Допустим, у нас нельзя совмещать молочное и мясное. А мама мне постоянно делала в школу «бутики» — сыр и курицу или что-то такое. И ко мне и моему старшему брату приставали, типа: вы русские, вы не кошерные. Плюс у нас есть русский акцент. Это смешно: когда я говорю по-русски, у меня еврейский акцент, когда говорю на иврите — русский. Только открою рот — уже понятно: парень неместный. Ни дома, в Израиле, ни в Екатеринбурге. Всегда находили, к чему придраться. Первые годы не знали, как праздновать праздники правильно — праздновали только русские. Сейчас уже набрались опыта: справляем праздники и русские, и еврейские. Родители по максимуму соблюдают кошерность, я тоже стараюсь, но не всегда получается. Сейчас — вот правда — чувствую себя, как дома, и в Екатеринбурге, и в Израиле.

— Вспомни самую жесткую уличную драку.
— В раннем детстве с этим было больше проблем. Мой старший брат тоже очень много дрался. А у меня больше всего драк было где-то с 13 до 16 лет. Тогда я больше двигался с русскими евреями, у нас был одинаковый акцент и все мы не соблюдали кошерность. В школе постоянно придирались, местные ребята искали конфликта с нами. Я не горжусь, но мы дрались почти каждый день. Если нас было 5-6 русских, то мы дрались с разными пацанами. Пацаны нашего возраста звали своих старших братьев — по 20 лет. Даже сестры приходили. У нас были жесткие конфликты, даже страшно вспоминать. Зато те ситуации дали мне понять, что мое будущее в спорте, в клетке. Если уж драться, так надо и шекели зарабатывать и делать это легально, а не как хулиган.

— В 2020 году странно слышать про рассовые предрассудки, но такие истории есть в твоих рассказах. При этом, насколько я знаю, ты хорошо относишься к шуткам на тему «еврей и русский».
— Таки, коне-е-ечно! Я приветствую все шуточки. Я такой человек: «Че, хочешь посмеяться? Давай, тоже люблю хохмить!» Так-то без разницы: русский, еврей или дагестанец. Если ты хороший человек, то не проблема давай, только не перегибай. Все должно быть в пределах нормальных границ. Среди друзей постоянно рассказываем какие-то шуточки: «Там, где есть шекели — там и евреи». Я веселый парень. Даже перед боем у меня настрой пусть и боевой, но не такой, как «Я сейчас на войну, умереть». Перед последним я сказал: «Сделаю свое дело, шекелей получу, пойдем в ресторанчик, всех друзей и тренеров позову, поляну накрою за большим столом. Все будет четко».

— В 17 лет ты попал в зал, где всю карьеру тренируется Конор Макгрегор, — SBG в Ирландии. Как тебе удалось?
— Изначально хотел просто слетать куда-то в Европу, и я думал — куда лететь, в Лондон или в Дублин. В итоге с мамой посоветовался, и она сказала: «Лети туда, в Дублин, к Макгрегору». Он ей нравится. Написал им электронное письмо с данными, и мне ответили — прилетай на две недели, посмотрим, чего ты стоишь. Я приехал и сразу увидел звезд, которые выступают в UFC, в Bellator. До этого их только на YouTube смотрел. Мне было 17 и первый раз оказался в Европе, за границей тренируюсь. Снял в Дублине маленькую комнатку с ирландской семьей. У них было три этажа: первый, второй и третий… не знаю, как по-русски: такая маленькая комнатка.

— Чердак?
— Да! Я хорошо помню этот чердак, потому что он был такой низкий, что я толком не мог в нем выпрямиться. Я всегда там или сидел, или лежал. В нем прожил две недели.
Когда на первую тренировку пришел, опасался: все лица знакомые, звезды. Я в себя не очень верил, а потом тренировку провел и вижу: о, нормально вышло. Потом начал некоторых в спаррингах выигрывать. Дальше продолжил обкатываться и смотрю — выигрываю всяких звезд UFC. Не могу фамилий говорить — но не Макгрегор. На четвертый-пятый день ко мне подошел Джон Кавана (главный тренер зала SBG в Дублине и Конора Макгрегора) и спрашивает, сколько мне лет. Говорю — 17. Он глаза выпучил, говорит: «Ничего себе». Он спросил, сколько мне еще осталось тренироваться в SBG. Я ответил — неделю. Это время я тренировался бесплатно. Все прошло супер хорошо, я показал себя, спарринги выигрывал. И когда вернулся туда, Кавана предложил мне контракт. Помню, так радовался, маме позвонил — кричал, визжал: сам Джон Кавана контракт предложил!

В общем, через два-три месяца я туда вернулся. До возвращения в Ирландию, дома работал в бургерной, копил деньги. Потом мама и папа дали еще немного денежек, и я уже полетел в Дублин на три месяца. И все три месяца жил на том чердаке. Сам себе готовил, стирал, ухаживал. Это была главная поездка в моей жизни, потому что там я из пацана превратился в мужика. До того я жил в комфорте с мамой дома: все постирано, еда всегда готова — надо только тренироваться, даже не работал. А там я работал, тренировался и себя обслуживал. Было тяжело в плане одиночества, ну и были проблемы, с которыми на моем месте любой 17-летний пацан столкнулся бы — ни связей, ни языка. Но я не жалуюсь, скорее наоборот — мне это даже помогло, сделало сильнее. И иногда даже в бою мне помогают воспоминания об этих моментах, чтобы не сдаваться.

— В SBG, вроде бы, хватает русскоговорящих бойцов и тренеров. Это облегчило тебе пребывание там?
— Ну я бы не сказал, что там их много. Ну вот Сергей Пикульский, тренер Макгрегора по борьбе, значительно мне помог там освоиться. Он был там изначально и еще несколько ребят русскоговорящих — Костя Гнусарев, Коля Гроздев. С ними вот и общался. Всегда приятно, когда есть с кем по-русски побазарить.

— Пересекался ли в SBG с Конором Макгрегором?
— Да, много раз. Мы общались раз пять-шесть. Он подходил, спрашивал, откуда я. Я рассказал, что из Израиля, мне 17 и дерусь в Bellator. Руку мне пожал и сказал: «Красава». Потом я с его хорошим кентом Кианом Каули много работал.

Конор его секундировал, а потом после спаррингов подходил ко мне и говорил: «ну ты красавчик, хорошо отстоял». И вообще всегда улыбался. В медиа мы видим, как он выпендривается, но в жизни он другой. Каждый день его видел — нормальный вообще.

— Довелось хотя бы минимально с ним порабоать?
— Нет. Конор не работает с парнями, кого лично не знает. У него есть узкий закрытый круг, и это очень заметно, если ты там находишься. Могу даже на пальцах посчитать этих людей: Артем Лобов, Питер Куилли, Кьен Каули, Костя Гнусарев, Серега Пикульский. И все — пять, максимум шесть человек. Между собой работали и менялись. Все потому что были случаи, когда приходили парни молодые, которые приходили и пытались с Макгрегором зарубаться, чтобы что-то доказать. Человек такого уровня не может позволить себе такой риск только потому, что какой-то молодой пацан захотел что-то доказать.

— В бою Конора с Хабибом твои симпатии были на стороне первого, ведь вы уже были знакомы лично?
— Я однозначно болел за Конора, тут нечего скрывать. Я с ним не тренировался, но мы работали в одной группе, в одно время. Я наблюдал за всей его подготовкой к бою с Хабибом, каждый день видел, как он тренируется, и все его спарринг-партнеры — мои друзья. Костя и Коля с Серегой Пикульским — мои близкие друзья. Когда все топят за одного пацана, мы каждый день видимся в одном зале — тут даже нечего объяснять. Конечно, я топил за Конора. Хабиба я лично не знаю и никогда не видел ни его, ни его команду. Да, я уважаю его как бойца, он — великий спортсмен, всем все доказал. Но эмоционально я топил за Конора. Как я мог болеть за кого-то кого не знаю.

— Макгрегор объяснял свое поражение Хабибу плохой подготовкой, во время которой он позволял себе тусить и выпивать. Ты наблюдал за всем процессом — можно ли сказать, что оно все и было?
— Да, спокойно. Слушай, я не буду рассказывать про всю подготовку — тем более, там хватало проблем. Можно сказать точно, что он должен был готовиться лучше, все было не очень хорошо. Даже была травма на спарринге, которую я лично видел. Также он не тренировался каждый день. Вероятно, он какие-то дни работал в другом месте, но в зале я видел его 3-5 раз в неделю. Может, дело в излишней самоуверенности, но подготовка Конора могла быть намного лучше.

— После того, как ты понаблюдал за подготовкой Макгрегора, тебя удивил результат его боя с Нурмагомедовым?
— Нет. Если бы была другая подготовка, то удивился бы. Но когда я вижу человека в зале 5 раз в неделю — ну что можно ожидать? Да, первый раунд Конор хорошо провел, но в такие моменты решает функционалка. Думаю, он не доработал. К сожалению, не доработал — тут нечего говорить, я хотел, чтобы он выиграл.

Когда мы заходим в клетку, мы ставим на кон свое здоровье. Это нужно понимать и готовиться хорошо, чтобы прийти заряженным, уверенным в себе.

— Видел, ты рассказывал, что улетел из Ирландии, потому что многие там не слишком ответственно относились к дисциплине и могли позволить себе засесть в баре.
— Было такое. Этого я не понимал. Я был там самым молодым — 18 лет, и я пахал в три раза больше всех, проводил по две-три тренировки в день. Правда себя убивал, потому что был очень замотивирован. Там я видел профессиональных бойцов, которые тренируются раз в день, а потом в пятницу и субботу их вообще нет в зале. Звоню одному пацану — договаривались вместе потренироваться, — а он говорит: «А, слушай, братан, я вчера в баре засиделся, сейчас похмелье. Давай в понедельник поработаем?» И все у них на расслабоне, не пашут, короче. Поначалу думал: может, так оно и должно быть? Спорт у нас эмоциональный, заходишь в клетку и понимаешь — сейчас либо огребу люлей, либо дам. Потому и думал, может, так они расслабляются. Но потом решил все же поискать другое место для тренировок. Сначала хотел в Америку, но там очень дорого. Потом начал искать в России, и первый клуб, который я увидел — школа Александра Шлеменко «Шторм». Андрей Корешков, Александр Сарнавский там.

Сначала хотел полететь тренироваться туда, но у меня всегда были какие-то сомнения по поводу этого клуба. Не знаю, почему — чуйка подсказывала так. Решил какое-то время переждать, подумать. А потом мама спонтанно предложила слетать с ней в Екатеринбург, и я согласился. Проверил сперва, что там есть, и нашел клуб «Архангел Михаил». В тот момент как раз Петр Ян поднимался в UFC и за Алексеем Кунченко я тоже следил.

В общем, посмотрел, кто тут тренируется, и сказал: «Все, мамуля, я с тобой, давай собирать чемоданы и гоним в Екатеринбург». Тут парни тренируются вообще по-другому, не так, как в Европе. Пацаны пашут по два раза в день. Есть турнир, нет его — вообще без разницы. Потому что надо пахать — никто тебе просто так в руках ничего не протянет.

— У тебя действующий контракт с Bellator, в котором полусредний дивизион довольно сильный. Сравнивал себя мысленно с кем-то вроде Лимы, Корешкова, Дэйли или Амосова?
— Конечно, сравнивал и обо всех думал. От боя к бою чувствую в себе больше уверенности и лучше понимаю, насколько я хорош. Знаю, что мои соперники — это не уровень Корешкова, Лимы или Амосова, но они становятся все сложнее с каждым разом. Я спаррингую с ребятами с очень хорошим рейтингом, и у меня идет очень хорошо. Понятно, это спарринги, но в клетке я другой человек. И я спокойно вижу, как через год-полтора выхожу против Лимы. Пол Дэйли, Корешков, Амосов — не говорю, что именно с ними хочу драться, но мне интересно драться с любым, кто выше в рейтинге, чтобы занять его место. Хочу забрать пояс Bellator. На данный момент у меня контракт с ними на три боя, а после — посмотрим, что будет.

— Недавно в Bellator перешел ветеран UFC, российский боец Рустам Хабилов. Было бы интересно с ним подраться?
— Да, конечно. Рустам Хабилов — хороший спортсмен, очень опытный парень. Борец он базовый, да? Я просто не видел его боев, но слышал о нем. Он, наверное, выше меня в рейтинге, так что почему бы и нет. Я сказал своему менеджеру и матчмейкерам Bellator: давайте кого хотите, потому что Шимончик с Израиля готов.

Скачать приложение Sport24 для iOS

Скачать приложение Sport24 для Android