Хабиб Нурмагомедов впервые попал в американский зал АКА шесть с половиной лет назад. С тех пор он готовится там к каждому своему выступлению в UFC.
Корреспондент Sport24 Ярослав Степанов заглянул в АКА и встретил там таджикского бойца Салима Мухидинова, который рассказал о том, какая атмосфера стояла в зале во время подготовки Хабиба к поединку против Конора Макгрегора, через кого нужно согласовывать пребывание русскоязычных бойцов в АКА, и почему таджикские спортсмены не могут попасть в российские промоушены без покровительства местной диаспоры.
— Я родился и вырос в Таджикистане. После окончания школы, как и все молодые таджики, приехал в Москву в поисках удачи в карьере и так далее. Работал сначала, а после уже начал спортивную карьеру в столичном клубе «Альянс», под руководством Александра Кота, — начинает Мухидинов.
— Правильно я понимаю, что изначально вы начинали исключительно с ударных видов спорта?
— На самом деле, я сразу начал с ММА. То есть, сначала, как и все районные пацаны, ходил в качалку. В такую, знаешь, подвальную. А в 2012-2013-м закрутился этот весь хайп вокруг ММА, и я ему поддался. Пошел в «Альянс», потом начал выступать на разных соревнованиях, а после улетел в Таиланд.
— Почему приняли решение улететь?
— Потому что в Москве было все дорого. Еще меня мотивировало, что все говорили, мол, в 20 лет начал, ничего не получится и так далее. Я решил, что пойду до конца. Накопил денег и уехал в Таиланд, становиться лучше. Там, в зале АКА, познакомился с Майком Свиком, начал выступать по тайскому боксу. Окончательно убедился, что это мое.
— Наверное, все равно выходило все дорого?
— Конечно, очень затратно. Вот все думают, мол, меня спонсоры поддерживают, диаспора таджикская и так далее. Но нет. Я все делаю сам. Работаю, подрабатываю вечерами. В Таиланде, например, тренировал параллельно. Потому что это все, повторюсь, затратно. В США где-то 3-4 тысячи долларов в месяц уходят спокойно. В Таиланде, наверное, в два раза меньше.
— То есть, решили потратиться на себя, полагая, что в будущем это даст плоды?
— Само собой. Лучшая инвестиция — вкладывать в себя. Я решил, что этот путь будет для меня лучшим. Ну, по чуть-чуть получается, как видишь. Да, тяжело. Но легко ничего не дается. Надо просто терпеть, делать и идти до конца.
— Получается, в какой период вы находились в Таиланде?
— С 2014-го по 2017-й. Потом получил травму плеча и пропал на полтора года. Улетел в Москву. Начал тренировать, вновь поднакопил денег, прооперировался, подал на визу в США и прилетел уже сюда.
— Насколько понимаю, было тоже трудно?
— Да. Сначала вообще жили на улице с пацанами. С земляками, которые тоже потянулись за мной. Где-то три месяца ночевали на улице. То там, то тут. Потом пару недель спали на парковке у зала, в машине. Сейчас, слава богу, все хорошо, пробились, живем в доме.
— Мне казалось, что попасть в американское отделение АКА вам помогли рекомендации, которые Майк Свик дал Хавьеру Мендесу.
— Да. АКА — это такое место, где, конечно, тебя всегда примут тепло, но чтобы относиться, как к своему… Это не бизнес. Тут семейный зал. Люди, тренирующиеся в АКА, не могут позволить себе выйти против друг друга, например. В отличие от других залов. И Свик мне очень помог. Он позвонил Хавьеру Мендесу, мол, мой пацан хочет приехать, поддержи его. И меня приняли здесь.
— Расходов было прилично?
— Я приехал, а в кармане было 200 баксов. Какие расходы? Надеялся только на всевышнего. Думал, даже если на улице останусь, то не пропаду, здесь же тепло. Тренер поддержал, ребята из зала поддержали, и все пошло.
— К тому моменту, когда вы прилетели сюда, Хабиб уже провел тут пять лет, верно?
— Да, он здесь с 2012-го же. Я его встретил первый раз в московском клубе GM Gym. Там пообщались, и я сказал ему, что увидимся в Сан-Хосе. Так и получилось. Но не думаю, что он помнит даже ту встречу. Ему же каждый что-нибудь говорит. Я просто был рад видеть его тут. И, самое главное, был рад, что сдержал слово, которое дал себе.
— Я слышал, что все русскоговорящие бойцы, которые хотят тут тренироваться, должны сначала получить добро от Хабиба. Это так?
— Да. Русскоязычный боец может сюда попасть, если одобрит Хабиб. Но у меня другой случай. Майк же попросил. А Хабиба я лично не знал. Майк сказал слово, меня приняли. Теперь чувствую себя, как дома.
— Сейчас я видел, что вы тренировали ребят. То есть, вы здесь ведете какие-то занятия?
— Нет. Просто, бывает, тренер может сказать, мол, покажи пару техник, которые знаешь. Так часто. Мы помогаем друг другу, учимся, делимся техниками.
— Когда Хабиб готовился тут к бою против Конора, как это чувствовалось в зале?
— В зале атмосфера была другая. Много народу. Хабиб с командой, много еще других ребят. Атмосфера была заряженная. Очень весело, все ждали этот бой. Работали под одного человека. Люди приходили в зал, как на соревнование. Мы с ним спарринговали не один раз. Я рад этому. Спасибо ему, что он поделился со мной опытом. Я много набрал от Хабиба. Но время покажет, удастся ли мне это реализовать.
— Хавьер Мендес дружит с президентом Bellator Скоттом Кокером. Вы не так давно подписали с этой организацией контракт. Это же все связано, правильно?
— Вообще, Хавьер пытался подписать меня в UFC. Но у меня не особо привлекательный рекорд. В начале карьеры меня никто не вел, дрался, с кем попало. Но тренер сказал, что я готов драться с топами. Он пообщался с Дэйной Уайтом. Тот сказал, что нужно провести еще один бой, тогда подпишут. Потом Хавьер позвонил своему другу, Скотту Кокеру (президент Bellator. — Sport24), сказал, что надо подписать. И меня подписали.
— Представлять вы будете исключительно АКА?
— На самом деле, этим вопросом многие задаются в Таджикистане. Там же тоже развиваются ММА. Мол, почему не представляю никакую команду из Таджикистана. Но я не с этой школы. У меня она другая. И я благодарен ей. Клубу «Альянс», клубу АКА в Таиланде, клубу АКА в Сан-Хосе. Я всегда буду с ними, потому что главное — это лояльность. Не деньги и прочее. Да, это здорово, но для моих принципов лучше быть лояльным. Если ты сел с людьми за один стол, покушал, то должен быть им верен. Поэтому никого другого я не представляю.
— Я имел в виду, как, например, Хабиб представляет еще и команду Eagles MMA
— Конечно, если у меня получится все, то тоже сделаю свой бренд, свою команду. Ребят ведь много тут. В будущем есть такие планы. Но посмотрим.
— В UFC же за всю историю еще не выступал ни один представитель Таджикистана?
— Да. В Bellator вот пацаны подрались недавно. Один — в Нью-Йорке. Забыл, как зовут. У другого скоро бой. Но это в Bellator бывает, что спортсменам дают шанс. Если выигрываешь, то подписывают на контракт. В UFC нет никого, в Bellator я подписался, и уже есть пару человек. В One FC выступает еще Муин Гафуров.
— Для вас важно стать первым представителем Таджикистана в UFC?
— Особо не гоняюсь за подобными вещами. Мне просто это нравится. А титулы придут, если будешь хорошо работать и красиво драться. Если не придут, значит ты не отдавался так, как нужно. Пока я думаю о том, что надо тяжело работать и выигрывать. А первым, вторым или третьим — не имеет значения.
— В российские промоушены не пробовали подписаться?
— Варианта не было. Честно, я хотел там подраться. Писал даже Камилу Гаджиеву и Али Багаутинову. Но у нас все это делается через диаспоры. Я этого не понимаю, и не стал никого просить. Поэтому не получилось там подраться.
— А при чем тут диаспора?
— Если ты таджик, который хочет подраться в ACB или Fight Nights, то ты должен обратиться к таджикской диаспоре. Через этих людей выйти на промоутеров. Но я к ним не пошел, а написал Камилу напрямую. Али Багаутинов тоже старался помочь, но не получилось. Сказали, надо решать вопрос через диаспору.
— Можете объяснить чуть подробнее, как это все связано?
— Даже не знаю, как объяснить. Ну, я — боец из Таджикистана. Таджиков в Москве много. Есть представители, которые отвечают за молодежь. Они же общаются с промоутерами. Как, например, чтобы сюда, в АКА, попал российский боец, это нужно согласовать с Хабибом. А чтобы таджикский боец подрался в российской организации, то он должен согласовать это с таджикской диаспорой. А я не стал просить у людей. Свои принципы.
— Тем не менее, у вас же есть профессиональные бои в России.
— Тогда еще такого масштаба у ММА не было. Это в 2014-м в Таджикистане пошел такой хайп по смешанным единоборствам. До этого же на соревнованиях можно было встретиться всего паре человек, представляющих Таджикистан. Сейчас уже гораздо больше. Это хорошо.
— То есть, когда ММА стали набирать обороты, появились люди, которым стало интересно это направление контролировать?
— Да, точно. Они поддерживают. Это круто. Они дают тебе деньги, согласовывают все с промоутерами. Мол, если придет к вам какой-то посторонний мальчик-таджик, то вы его направьте к нам. Кому-то это нормально, кому-то — нет.
— Они забирают себе какой-то процент?
— Вроде, все делают бесплатно. Просто помогают деньгами и прочим. Но я начинал сам и верил, что дойду до конца сам. Доберусь до контракта, а дальше уже видно будет. Для меня очень важно быть свободным. Не чувствовать, что ты кому-то обязан. Ничего личного. Абсолютно. Просто не хочется, повторюсь, быть кому-то чем-то обязанным. Такая тема. Может, меня кто-то не поймет, но у всех свои тараканы в голове.
— В США таджикская диаспора контролировать не может?
— В Америке никто не может контролировать. И нигде меня никто не может контролировать. Только всевышний. Просто я всего хотел добиться сам. Чтобы это была моя история. И я хочу свою историю написать сам. По воле всевышнего. А там посмотрим.