Новость о том, что Михаил Бердин покидает «Виннипег», стала самой обсуждаемой темой пятницы. Российский вратарь оказался частью Substance Abuse and Behavioral Health Program. Через программу по борьбе со злоупотреблением психоактивными веществами и поведенческому здоровью он получает отсрочку своего контракта с клубом НХЛ на один год и возвращается в Россию. Все это породило слухи о том, что у российского голкипера есть проблемы с алкоголем или наркотиками. Мы связались с Михаилом, чтобы узнать из первых уст его версию развития событий.
— Программа Substance Abuse and Behavioral Health Program, по которой ваш контракт с «Виннипегом» приостановлен, обычно подразумевает проблемы с наркотиками или алкоголем. Это ваш случай?
— В эту программу можно попасть по целому ряду причин, в том числе из-за психологических проблем. Мое участие в этой программе добровольное. Это исключительно моя инициатива, а не клуба.
— Значит ли это, что у вас какие-то психологические проблемы?
— Никаких проблем психологического характера у меня нет. Я счастлив, что возвращаюсь домой. Клубу я сформулировал это так, что хочу вернуться к семье в такое непростое время. Сейчас я хочу находится со своими родными и со своей родиной.
— Со стороны это выглядит так, будто на вас, как на чехов или финнов, играющих в КХЛ, давили родные. Было ли такое, что кто-то из семьи, например родители, настояли на том, чтобы вы как можно быстрее покинули Канаду?
— Родители никак не давили. Конечно, они переживали всю эту ситуацию. Их беспокоило то, что я находился в Канаде. Но они знают, что я решения принимаю самостоятельно, так как живу один с 13 лет. Поэтому они ничего не требовали.
— Вам было некомфортно в Канаде последние полгода? Известно, что там много украинских эмигрантов. Овечкину свистели в Калгари, Эдмонтоне, других городах.
— Мне всегда тяжело находиться в другой стране. Скучаешь по дому в любом случае. Серьезного давления я не ощущал. Мы, хоккеисты, живем в своем вакууме. Особо никуда не ходим, с другими людьми не контактируем. Дом — работа, работа — дом. В команде все ребята ко мне хорошо относились. Конечно, что-то спрашивают, хотят узнать, но не более того.
— А как в клубе отреагировали на вашу просьбу? Тяжелыми ли были переговоры?
— На самом деле, решение было принято мною еще по ходу прошлого сезона. Просто я никому из ребят в команде об этом не объявлял. Знали об этом всего несколько друзей. После плей-офф на финальном ужине я собрал всех ребят и сказал, что из-за сложившейся ситуации я хочу вернуться в Россию и вынужден попрощаться. Они удивились, что я приехал в тренинг-кэмп. Но я приехал только для того, чтобы договориться о расторжении. Некоторые просили не уезжать.
— Правильно ли я понимаю, что программа Substance Abuse and Behavioral Health Program в вашем случае — это альтернатива аренде, которую сейчас оформить между клубами НХЛ и КХЛ довольно трудно?
— «Виннипег» не хотел терять права на меня. Если бы они расторгли контракт, то им бы пришлось выставлять меня на драфт отказов. Меня могла бы забрать другая команда, а это не входило в их планы. Если я захочу вернуться в НХЛ, то буду играть именно за «Виннипег».
— А есть ли это желание? Видите ли вы себя в системе «Виннипега» через год?
— У хоккеистов удивительная жизнь. Ты никогда не знаешь, где окажешься завтра. Тяжело что-то планировать. Конечно, такой гештальт как НХЛ остается. Хотелось бы его когда-то закрыть. Но сейчас мои мысли совсем о другом. Ни о каком возвращении в Канаду сейчас речи быть не может.
— У вас должен был вступать в силу односторонний контракт. Был шанс побороться за роль бэкапа Халлебайка. Нет опасений, что упускаете шанс?
— Я никогда не думал, кто мой конкурент. С малых лет я начинал вторым вратарем, а потом становился первым. Я люблю конкуренцию. Конечно, это было непростое решение. Я к этому одностороннему контракту очень долго стремился. И я его получил. Когда ты почти доходишь до цели и разворачиваешься…Это не легко. Но я задался вопросом, ради чего я играю в хоккей? А играю я для того, чтобы быть счастливым. Сейчас я могу быть счастлив дома, рядом со своей семьей. Есть что-то важнее хоккея.
— Понимаете ли вы иностранцев, которые уезжают из России в свои страны? По сути, вы сейчас в такой же ситуации как финны, чехи и американцы, покинувшие КХЛ.
— Мне, наверное, будет неправильно давать кому-то оценки. Каждый сам волен решать, что ему важнее, опираясь на свои ценности и интересы семьи. Для кого-то на первом месте стоит хоккей, для кого-то финансовая составляющая. Я воспитан так, что у меня в приоритете всегда будет семья.
— В российских СМИ сообщают как о варианте с «Куньлунем», так и о вероятном переходе в «Сочи». При этом права на вас принадлежат СКА. За какой клуб вы будете выступать в этом сезоне КХЛ?
— Если сразу все карты раскрыть, то вам, журналистам, скучно станет! Нужно оставить какую-то интригу, чтобы было интересно. Я пока на пути в Россию. Как только вернусь, подпишу контракт, тогда все объявим официально.
— Допускаете ли вы, что другие энхаэловцы последуют за вами? Может быть, с кем-то такую возможность уже обсуждали?
— Мы со всеми русскими ребятами общаемся, объединились в один кулак. Не знаю, кто вернется, но точно знаю, что каждый наш пацан, кто играет в НХЛ — патриот и любит свою страну. А кто какое примет решение — это уже дело каждого.