«МЧМ-99 в России даже не стали показывать, махнули на нас рукой». Чубаров — о победе над Канадой и работе тренера
Хоккейная карьера Артема Чубарова завершилась слишком рано — в 29 лет. Хотя он успел поиграть в НХЛ за «Ванкувер», а в молодости и вовсе обещал стать звездой. На молодежном чемпионате мира бросок Чубарова в овертайме принес сборной России победу над Канадой. МЧМ-1999 и тот финал до сих пор остается одним из самых памятных в истории нашего хоккея. Вернувшись из НХЛ, которая по большому счету Артему так и не покорилась, еще несколько лет центральный нападающий провел в клубах Суперлиги, после чего перешел на тренерскую работу. На протяжении восьми сезонов входил в штаб «Торпедо» из родного Нижнего Новгорода, помогая Петерису Скудре и Дэвиду Немировски. С этого сезона Чубаров ассистирует Илье Воробьеву в «Магнитке».
— Давайте начнем с событий межсезонья. Я правильно понимаю, что вы должны были работать в «Куньлуне»?
— Был такой вариант, это правда. Мы отталкивались от того, что весь штаб Немировски будет работать в «Куньлуне». Но в последний момент Дэвид сообщил, что он останется в Канаде и пропустит этот сезон. Одно на другое наложилось, поступило предложение из Магнитогорска, и я оказался здесь.
— Владимир Куликов, работавший в штабе Немировски, тем не менее подписал контракт с «Куньлунем». У вас был вариант поработать с китайским клубом, но без Дэвида?
— Мне предлагали контракт. Но ситуация была такая, что неизвестно кто будет главным тренером, да и игроков на тот момент особо не было. Много неизвестных слагаемых.
— Разве тренеру может быть интересно работать в команде без турнирных амбиций?
— Как нам объясняли руководители клуба, они пересмотрели подход, решили поменять вектор. Для этого приглашали Дэвида. Но получилось так, как получилось.
— Ваш уход из «Торпедо» — это решение Немировски сменить обстановку, или же руководство сказало вашему штабу «спасибо, до свидания»?
— Там все загодя было известно. Мы знали заранее, что в Нижнем будет новый штаб, все к этому были готовы.
— Тем не менее, у вас особый случай. Вы — нижегородец, работали в «Торпедо» с разными главными тренерами.
— Ничего не поделаешь. В хоккее сложно просидеть долго на одном месте. Рано или поздно придут люди, которые хотят видеть рядом свой штаб. Так что, повторюсь, никаких неожиданностей. Еще в начале зимы все было решено. Как я понимаю, даже от результата это не особо зависело.
— Как вы работали в такой обстановке?
— Напоминали себе, что мы — профессионалы. Там уже близка была олимпийская пауза. А дальше ковид, остановка сезона. Не так уж долго работали, зная, что в клубе не останемся.
— С Ильей Воробьевым вы нигде как игрок не пересекались. Как оказались в его штабе?
— Лучше у Ильи Петровича спросить. Но в «Магнитке» работает Клемен Мохорич — словенский тренер вратарей, который раньше входил в штаб «Торпедо». Он выступил неким связующим звеном, наверное, что-то рассказал Воробьеву.
— Игрокам, приходящим в стан чемпионов, часто бывает непросто влиться в коллектив. «Магнитка» не стала чемпионом, но все-таки дошла до финала. Каково тренеру в такой ситуации?
— Конечно, нелегко. Понятно, что здесь задачи другие. В Нижнем все было немного по-другому. Тоже, конечно, хотели выиграть, но сделать это было сложнее. Как бы то ни было, переход в «Магнитку» — это вызов. Не каждый день поступают такие предложения.
— Есть такое, что вам нужно доказывать игрокам, что вы здесь не случайно?
— Доказывать приходится всегда и везде, у нас хорошая рабочая атмосфера. С ребятами отношения нормальные.
— Кто-то приглашает в штаб единомышленников, кто-то антагонистов. Насколько вам близок хоккей, который показывала «Магнитка» в прошлом сезоне?
— Что мы в «Торпедо» старались играть в атакующий хоккей, что здесь его приветствуют. В этом плане сложностей точно нет. Мысли идут в одном правлении. Хоккей должен быть хоккеем.
— Вы не чувствуете себя на неком островке атакующего хоккея вокруг которого океан системных команд?
— Что значит островок? Я считаю, что не только «Магнитка» и «Торпедо» играют в атакующий хоккей.
— А кто еще?
— В лиге достаточно команд, которые стараются играть в атакующий хоккей. Но не всегда желания совпадают с возможностями. Не у всех клубов есть соответствующие исполнители, чтобы демонстрировать зрелищную результативную игру.
— У «Торпедо» тоже не было топ-мастеров.
— Не так много, как хотелось бы для высокого результата, но они были. Тем не менее, мы сразу строили команду так, что оборона нужна, но прятаться в окопах мы не будем. Эта направленность шла от Дэвида.
— Андрей Мартемьянов говорит игрокам, что из буйных головушек нужно убирать витиеватый хоккей. Как вы считаете, витиеватый хоккей имеет право на жизнь?
— Надо для начала разобраться что значит «витиеватый» хоккей. Ведь атакующий хоккей — это не значит, что кто в лес, а кто по дрова бежит. «Сибирь», уверен, тоже хочет забивать голы. Наверное, Андрей Алексеевич имел в виду, нужно меньше самовольностей, которые могут привести к ошибкам.
— Мартемьянов выбивает из своих хоккеистов витиеватый хоккей. Что вам, как игроку, пытались выбить из головы тренеры?
— Когда я играл, то хоккей был немного другой. Сейчас он сильно поменялся, стал более скоростной, площадки уменьшились. У нас было побольше пространства для маневра.
— Вы примеряете себя к сегодняшнему хоккею? Могли бы играть в КХЛ?
— Думаю, что мог бы. Но сейчас другая подготовка, другие клюшки и коньки.
— Вы деревянной клюшкой успели поиграть?
— Успел зацепить, в самом начале карьеры. Сейчас то, понятно, у всех все ультрасовременное оснащение. Появились тренеры по физподготовке. Это все сказывается на игре. Будь все это у нашего поколения — и хоккей был бы немного другим.
— Можете представить современных хоккеистов, играющих деревянными клюшками?
— На это было бы весело посмотреть (смеется). Естественно, бросок будет другой. Разница существенная.
— Учитывая нынешние проблемы с экипировкой, ваши фантазии не рискуют стать явью?
— Надеюсь, что нет. Тем более, что деревянные клюшки никто и не производит. А наладить производство быстро не получится. Но если представить нечто подобное, то это скажется на зрелищности не в лучшую сторону.
— Для меня загадка, как вы перестроились после Скудры на работу с Немировски. Это же Инь и Янь.
— Разный подход, разный хоккей. Когда приехал Дэвид, то он спросил меня свое видение, я — его. Тогда поняли, что сработаемся.
— Немировски до прихода в «Торпедо» никогда не работал главным тренером, да и помощником трудился всего-ничего. Трудно было его воспринимать своим начальником?
— Все с чего-то когда-то начинают. Понимание хоккея у него на высоком уровне. Дэвид многое знает, много общается с североамериканскими тренерами. Он как-то быстро влился в роль главного тренера, так что проблем восприятия не было.
— Вас позвал работать тренером Скудра. Вспомните как это было.
— Это был его второй сезон в Нижнем. Во-первых, мы знали друг друга по «Ванкуверу». Он позвонил, предложил, я взял некоторое время на раздумья. До этого я от хоккея отошел, года четыре не имел к нему никакого отношения. Не было всех этих поездок, вел оседлый образ жизни в Нижнем. Нужно было решиться, обсудить такие перемены с семьей. Я согласился и пошло-поехало.
— В тот самый период, когда отошли от хоккея, вы владели ресторанчиком в Нижнем Новгороде…
— Его уже не существует. Мы проработали лет восемь. Там и кризис наступил, стало невыгодно. Я не был одним учредителем, там мой товарищ занимался управлением.
— По ходу карьеры в какой-то бизнес вкладывались?
— Нет. Тогда это не так было развито. Сейчас у игроков больше возможностей, но и ненадежных советчиков, которые могут обмануть, тоже.
— Вы оставляете впечатление спокойного человека. Вы и игроком таким были или работа с Петерисом сказывалась и приходилось его уравновешивать?
— Я таким был всегда. Хотя, конечно, бывает, что другой человек из меня вылезает (смеется). Балансировал ли я Скудру? Наверное, иногда.
— Когда Петерис шел с кулаками на Попихина и Йоэнсуу, где вы были? Как реагировали?
— Никто в эти дела не лез (улыбается). Хоккей — это хоккей. Эмоций у Петериса было и правда предостаточно. Все прекрасно знали его характер, старались все воспринимать без вопросов.
— Могли представить, что в какой-то момент начнется массовая драка скамейка на скамейку?
— Признаюсь, несколько раз в воздухе висело такое предчувствие. Я в хоккее многое повидал, так что держал такой сценарий в голове.
— Скудра сейчас работает в Казахстане. Вы бы решились поехать с ним, если бы он позвал? Или нужно слишком любить хоккей, чтобы работать на этом уровне?
— Я не могу ответить на этот вопрос по той простой причине, что когда уже есть ситуация — тогда ты о ней и начинаешь думать. Он, видимо, решил, что лучше работать, чем дома сидеть. Надеюсь, что это временно и он вернется в КХЛ.
— Алексей Потапов говорил, что некоторые игроки чуть ли не плакали от предсезонки в «Торпедо». Понимаете их?
— Может, это было не при мне? Я такого, признаюсь, не помню. Тяжело было, но так на надрыве — не думаю.
— Рассказывали, что подобная реакция была у Сергея Самсонова в «Динамо» Крикунова. Помните?
— У него было другое. Если я ничего не путаю, Сергей попал в больницу из-за того, что у него сосуд лопнул в области головы. Он особо до этого не тренировался, попал сразу под серьезные нагрузки и организм не смог их перенести.
— Из команды, с которой вы для «Динамо» выигрывали золото в 2005 году, несколько человек трудятся тренерами в КХЛ, и только Самсонов — в системе клуба НХЛ. Вы с ним не контактируете?
— Нет. Мы играли вместе совсем немного. Со всеми бывшими партнерами все равно не получится общаться. С Сергеем у нас контакта нет.
— Путь Брылина — играть в НХЛ, закончить в НХЛ, остаться там жить и работать в системе клуба — единственный способ для российских тренеров быть там востребованным и стать тренером клуба НХЛ?
— Скорее всего, да. Во-первых, чтобы туда попасть — нужно приехать в Америку. Как правило, приезжаешь туда хоккеистом. Эта первая ступень. Потом постепенно-постепенно поднимаешься в иерархии. Что Самсонов, что Брылин живут там, их семьи там. Это тоже немаловажный фактор. Нужно связывать свою жизнь с другой страной.
— Вы, играя за «Ванкувер», допускали, что можете остаться в Канаде и пустить там корни?
— Если честно, то я прожил 5 лет в Ванкувере, но всегда домой тянуло. Может быть, поиграй я там до конца карьеры, стал бы старше — что-то поменялось. Но на тот моментов подобных планов не было.
— Чего не хватало? Может быть, друзей в Канаде не нашли?
— Да нет, с ребятами общались. Но при этом, безусловно, нужно и к быту их привыкнуть, и к общению. Там ты не можешь прийти в гости без приглашения. Как пример. Менталитет у нас с канадцами и американцами разный.
— Никита Трямкин, который ездил в Ванкувер несколько лет назад, рассказывал, что ему этот город запомнился по запаху марихуаны. А вам?
— Когда я там играл, то легкие наркотики в Канаде еще не были легализованы. Так что никакого такого запаха на улицах точно не было. Замечательный город на берегу океана. Зеленый, зимы почти нет. Чтобы увидеть снег — приходилось ездить в горы.
— У вас остались какие-то связи или контакты, которые связывают вас с «Ванкувером»?
— Воспоминания разве что остались. С бывшими одноклубниками поначалу поддерживал отношения: с Бренданом Моррисоном, Тревором Летовски. Но это когда молодыми были. Потом время прошло, появились свои дела-заботы. Общение само собой сошло на нет.
— Немировски уехал в Канаду. Если представить, что он там устроится в клуб АХЛ и позовет к себе в штаб, вам было бы это интересно?
— Сложный вопрос. Все упирается в то, что нужно далеко ехать. На другой конец Земли. Нет смысла ехать на сезон-два. Если переезжать, то строить для себя карьерную лестницу, понимая где какая ступень. Что с семьей делать? Я на Урал-то приехал в отрыве от жены и детей. Прямых рейсов между Магнитогорском и Нижним Новгородом нет. Просто так на выходные не слетаешь. А перевозить в Северную Америку детей, которые не знают языка, это серьезная головоломка.
— Такие авантюры — дело молодых?
— Либо молодых, либо тех, у кого дети уже взрослые. Ну сейчас вообще проблематично добраться на тот континент.
— Вспоминая гол Балмочных финале МЧМ, Денис Архипов выразил мнение, что из нынешних игроков никто бы не смог так одной рукой поднять шайбу. Вы работаете тренером, так что скажите: технически нынче играющие ребята лучше или хуже готовы, чем ваше поколение?
— Мы сравниваем несравнимые вещи. Если взять того же Макса, он был здоровенным нападающим! Он мог не планировать тот бросок. Просто увидел, в моменте что-то сработало в голове и исполнил.
— На ваш взгляд, лакросс-голы — это реально хороший инструмент для доставки шайбы в ворота или больше понты?
— Я бы сказал, что и то, и то. Но у вратарей действительно есть уязвимое место над плечом, которое можно поразить таким способом. Когда он не ожидает и не может прислонить голову к штанге, то почему бы и нет?
— В ваше время никто даже не пробовал забить лакроссом?
— Нет (смеется). Не дошли до этого, не успели. Кто-то придумал и понеслось.
— Понятно, что для большинства тренеров главное — это победы. Но то, что вы вместе с Немировски того же Дамира Жафярова вывели на новый уровень, это некий пунктик?
— Конечно. Приятно видеть, когда ребята при тебе становятся лучше. Дамир, разумеется, вырос. Может быть, не так рано, как ему хотелось бы. Но стал хорошим добротным хоккеистом с незаурядной техникой. Жафяров — самая заметная фигура, но и помимо него были ребята, которые при Дэвиде становились лучше.
— Жафярова пришлось по-настоящему реанимировать после нескольких неудачных сезонов?
— Я бы не сказал. Ему помогло доверие, которое в «Торпедо» было с первых дней. Главное было не щемить его постоянно. Так он и вылез из этого психологического состояния, а там и игра пришла.
— Чем вы как тренер гордитесь?
— Я горжусь тем, что я стал тренером (улыбается). Думаю, что все еще впереди. Понимаете, я работал только в Нижнем Новгороде. Уровень был не самый высокий, а значит не до конца эта работа показательна. Но то, что мы там делали, тоже можно отнести в какой-то степени к гордости. Как минимум болельщикам нравилось то, что мы делали. Команда заиграла по-другому, стало интересно смотреть.
— Есть тренеры, которые помимо тактических видеоразборов показывают своим командам различные мотивационные ролики, начиная с побед прошлого и заканчивая художественными фильмами. Вы хоть раз показывали свои подопечным финал МЧМ-1999 с канадцами, в котором забили победный гол?
— Нет-нет. Во-первых, такое видео сейчас не так просто достать…
— Ну в вас то в коллекции оно есть?
— У меня есть только видеокассета. Вопрос, на чем ее смотреть! В свое время всем нам раздали по кассете. В те годы молодежные чемпионаты мира не транслировали в прямом эфире, и видео было смонтировано с наложенными комментариями. Звучало это уже не особо естественно. Когда человек знает, что команда выиграла, он не сможет воспроизвести те эмоции, что люди испытывают в моменте.
— Вы тот финал посекундно помните?
— Нет, вы что! Забывается постепенно. Разве что отдельные моменты помню. Не так часто об этом вспоминаю в принципе.
— Кто-то из ребят знает, какой след вы оставили в истории МЧМ?
— Самое молодое поколение, конечно, вряд ли знает. Те, кто постарше, слышали и что-то в записи видели.
— Молодежный хоккей начали активно показывать году в 2010-2011. МЧМ стал частью Нового года, довольно раскрученным турниром. Вам не обидно, что та «золотая» команда осталась в тени?
— После того, как выиграешь, это уже не так все важно. До нас золото МЧМ выигрывала только сборная СНГ в 1992-м. Поэтому, я думаю, и показывать не стали. Махнули на нас рукой. Да и организовать трансляцию сейчас проще, чем в те годы.
— Сейчас кажется, что у сборной России есть если не комплекс, то пиетет перед Канадой. Как вам, после семи лет без побед на МЧМ, удалось не просто на равных сыграть с канадцами, но и обыграть их на их же земле?
— Все от незнания (смеется). В этой шутке есть доля правды. Тогда не было бесконечных заметок в прессе, драфтовых списков, многочисленных экспертов. Возможно, они и были, но до нас вся эта информация не доходила. Перед нами были обычные люди, такие же как и мы. Канадцы и канадцы.
— Каково было наблюдать потом, что игроки, которых вы в 20 лет обыгрывали, становятся звездами НХЛ? Тот же Роберто Луонго.
— Надо спросить Луонго, помнит ли он тот матч и тот гол! А вообще, это абсолютно нормально. Кто-то находит себя, кто-то нет. Все звездами стать не могут. Я и вернулся поэтому в Россию, что хотел играть другую роль. Меня в НХЛ ценили в определенном качестве, но я хотел другого. Хотелось в хоккей поиграть. В итоге я получил то, что желал: как в хоккейном, так и в эмоциональном плане. Я ни о чем не жалею.
— Вы закончили с хоккеем довольно рано — в 29 лет. Долго потом в себе убивали игрока?
— Не сказал бы. Мне бизнес помог приключиться. Я не лежал на диване, не думал от безделья «а что если так, а что если сяк…» Да и тело уже стало давать сигналы. Колено беспокоило, потом что-то еще. А когда восстанавливаешься после травм, то усиленные тренировки больше походят на вторую предсезонку. Приятного тоже мало.
— Вы застали в «Динамо» Александр Овечкина. Он-то, как кажется, сделан из железа и травмам не подвержен. В те юные годы он уже был машиной?
— Он всегда был крепким парнем с атлетичной фигурой. В локаутный сезон мы играли в одной тройке с ним и Максом Афиногеновым. Никто не знал, станет ли он такой машиной как сейчас, но задатки были видны сразу. Было понятно, что хоккеистом он станет. А стал в итоге суперхоккеистом.
— Собственный «офис» у него тогда уже был?
— Нет, тогда он еще был как все. Везде!
— Какие тогда качества Овечкина бросались в глаза?
— Бросок уже тогда проявлялся классный. Скорость. Сейчас, понятно, годы постепенно берут свое, но в первые годы в НХЛ Саша был очень быстрым.
— А что касается человеческих качеств? Каким он был?
— Абсолютно нормальный парень. Веселый, не выпендривался совершенно.
— Сейчас, когда Овечкин идет за вечным рекордом Гретцки, чувствуете себя причастным к истории? Как-никак, центрили Александра Великого.
— Да ну нет, конечно. Там другие люди постарались. Мы вместе играли — не более того.
— Работая тренером, видите в ком-то из молодых талант такого же масштаба как у Овечкина?
— Увидеть-то, может быть, и можно какие-то задатки. Но станет ли он таким игроком? Реализует ли потенциал? Есть интересные ребята, имен, конечно, не назову. Но кто-то из молодежного хоккея во взрослый сразу вливается, кому-то нужно время, а есть те, кто никогда не пересечет эту черту. Нагрузки другие, хоккей другой. Но перспективные хоккеисты в России есть.
— Максим Балмочных — главный нереализованный талант на вашей памяти?
— Он и Макс Афиногенов из моего поколения котировались выше всех. Балмочных очень высоко ставили в Северной Америке, считали его большим талантом. Он и физически рано созрел, но получилось так, как получилось. А у Афиногенова сложилась очень хорошая карьера.
— Восемь лет назад вы окунулись с головой в тренерскую работу. Не пожалели?
— Нервишки тратятся, конечно. Со временем привык к этому, а поначалу хотел выбежать на лед и сделать все сам. Теперь успокоился. Мне всегда помогало переварить то, что я жил дома. Сейчас — новая ступенька: семья — там, я — здесь.
— В чем ваш кайф от этой работы?
— Все в тех же победах. Положительных эмоций получаю от этого не меньше, чем в бытность игроком. Я сменил роль, но желания остались прежними.
