Нападающий Генрих Федосов был одним из самых значимых футболистов в чемпионате СССР второй половины 1950-х годов. В 1954-м форвард переехал из Молотова (ныне — Перми) в московское «Динамо» и за следующие 7 лет четырежды стал чемпионом Советского союза в составе бело-голубых. Еще дважды Федосов попадал в список 33 лучших футболистов в стране. И даже заезжал в сборную СССР (в том числе на ЧМ-1958) — хотя и провел за нее всего 3 матча.
В 1957-м Федосов принимал участие в поездке «Динамо» в Бразилию — и там забил местному «Васку да Гама» на легендарной «Маракане». На стадионе в тот день присутствовал и великий Пеле, который был настолько впечатлен советским нападающим, что присылал ему поздравительные открытки вплоть до смерти Федосова…
Лучший период в истории «Динамо» закончился с началом 60-х. Тогда же оборвался и пиковый отрезок в карьере Федосова. В 1962-м он отправился в Киров, после него недолго поиграл за «Шинник» и заканчивал в ногинском «Знамени» и ухтинском «Нефтянике». Федосов пробовал найти себя в футболе в качестве тренера, но не получилось. Продолжая поигрывать, начал он этот путь в «Знамени» и «Нефтянике», ненадолго заехал в «Трактор» из Владимира и остановился на «Луче» из Москвы.
Больше по футбольному направлению Федосов нигде не работал. И найти себя в чем-то другом так и не сумел.
Федосов на фото в центре в последнем ряду
Это было странно, учитывая способности уже бывшего футболиста. Федосов блистал эрудицией, был прекрасно знаком с русской классической поэзией, увлекался музыкой, отлично говорил по-немецки и вообще впечатлял партнеров своей начитанностью и знаниями. Однако после окончания игровой карьеры ему это не помогло.
Партнеры вспоминали впоследствии, что с тренерством у Федосова не сложилось, скорее всего, из-за мягкости характера. У него были возможности продолжать работать по спортивному направлению, но почему-то (даже его знакомые не могли этого объяснить) Генрих решил стать грузчиком.
«Он мог куда угодно устроиться — а пошел в грузчики. Где-то на Таганке были «Электротовары». Считал, так и надо. Хотя образованный, окончил ВШТ! Еще вся Москва его помнила. Народ тянулся: «Геша, Геша!» — рассказывал партнер Федосова по «Динамо» Валерий Урин «СЭ».
Возможно, сказались вредные привычки Федосова. Под конец карьеры он все чаще позволял себе налегать на алкоголь. Естественно, при такой жизненной метаморфозе его тяга к саморазрушению лишь усилилась.
«Его футбольная судьба была типичной для великих футболистов того времени и в то же время совсем не похожей ни на одну другую, — писал Александр Ткаченко в книге «Футбол». — Все, кто отыграл на таком уровне, как Федос, получили от общества и от страны сполна. Он — ничего. Ни машины, ни квартиры, ни положения. У него не было потребительского отношения к игре. Он жил с ней, как с любимой женщиной, зная, что в любой момент она может бросить и уйти к другому. И он был согласен на это…
Это был один из последних романтиков футбола того времени — они футбол любили больше того, что могли от него получить, не обращая внимания чуть ли не на то, что рядом шло мародерство на почве забитых голов, удачно сыгранных матчей, переходов из команды в команду…»
Несмотря на ухабистые повороты судьбы, Федосов прожил долгую жизнь. Родившийся в 1932-м, он застал несколько лет нового века. Увы, финал его пути все равно получился трагическим.
«Он здорово запустил простатит. Болит и болит — не придавал значения. Еще и выпивал прилично. После «Динамо» кочевал — то в Ногинске, то в Кирове, то на Севере где-то. Когда живешь на чемоданах, на здоровье внимания не обращаешь. Все перешло в рак предстательной железы. Сделали операцию, не помогла. Когда сделали операцию — понял, [что умирает]!
Приходили к нему в палату, Гешка хрипел: «Стариканы! Прощайте, я ухожу!» — вспоминал Урин.
Журналист «Советского спорта» Борис Валиев стал свидетелем последних дней жизни Генриха Федосова:
«14 декабря 2005 года я приехал в гости к Генриху Александровичу. Знал, что он серьезно болен. Собственно, это и побудило написать статью о нем: может, после нее нашлись бы те, кого мы называем спонсорами, пожертвовали бы на лечение, которое при таком заболевании стоит очень дорого. Но я опоздал. Ему уже ничего не было нужно. В байковой рубашке, в тренировочных брюках, худой и немощный, он лежал, скорчившись на диване. Лицом к стенке. О чем он тогда думал?
Я все-таки спросил у Генриха Александровича, помнит ли он детали своего исторического гола на «Маракане». «Все помню. Но мне трудно говорить сейчас… Вы — счастливый человек, а я умираю…» — по его впалой щеке покатилась слеза», — писал корреспондент.
На следующий день после этой встречи Федосова перевезли в хоспис. А через пять — его уже не стало. Генриху Федосову было 73 года.