Михаил Бирюков — легендарный вратарь советского «Зенита» и человек, которого можно описать одним словом — единственный:
- помог завоевать единственное чемпионство клуба в Советском Союзе;
- единственный, кто в полной мере причастен ко всем золотым медалям в истории сине-бело-голубых — вот уже 16 лет работает в Петербурге тренером вратарей.
Автор Sport24 Георгий Илющенко подробно пообщался со специалистом о футболе СССР, интересных судьбах героев того «Зенита», мотивации играть за не самый богатый на тот момент клуб, предложении великого «Аякса» Луи ван Гала, беспределе в Эстонии и современных зенитовских вратарях.
Строгий Морозов, лояльный Садырин, гипноз и народная медицина
— Сейчас «Зенит» берет золото каждый год, но ваше игровое чемпионство в 1984-м — легенда. В начале сезона команда буксовала и после трети чемпионата даже опускалась на 10-е место. Когда вы поверили, что действительно способны взять золотые медали?
— Никаких задач перед нами не ставили, разве что подняться выше четвертого места, которое мы заняли в сезоне-1983. Откровенно говоря, мы в «Зените» поняли, что можем стать чемпионами, только когда нам осталось провести дома две игры — против «Шахтера» и «Металлиста».
— Вы же чуть ранее и в финал Кубка СССР выходили. Даже это не привело к мыслям, что можете стать чемпионами?
— Если бы мы взяли Кубок, не выиграли бы чемпионат. 100 процентов. Посчитали бы, что решили задачу на сезон. Это сейчас задача одна и других нет, а тогда такого не было и близко. Хотя, готовясь к Кубку, думали, что всех порвем. По факту получилось, что ничего подобного. Этот турнир непредсказуем. Правильно Садырин сказал: «Проиграли Кубок — теперь надо становиться чемпионами».
— Знаменитая история, когда Садырин увез «Зенит» в Сочи от посторонних глаз. Это действительно стало поворотной точкой в борьбе за золото?
— Да. Сочи, ноябрьские праздники, хорошая погода. Как раз была пауза на матчи сборных. Садырин сменил нам тренировочный процесс. Взяли тренера по теннису и начали играть на корте. Сначала все это показалось ерундой, но так набегаться можно было! Мы сняли напряжение от футбола, и нас немножко отпустило.
— Садырин не боялся, что футболисты загуляют?
— Он сказал: «Через два дня у вас деньги закончатся, начнем тренироваться» (смеется).
— Что было потом?
— Потом приехали в Днепропетровск, там были горы снега, и нас достаточно плохо встретили. Нам даже не выдали мячей для предыгровой разминки — дали только какой-то спущенный баскетбольный. Нас завело такое отношение, тем более они были действующими чемпионами. Игра была очень сложной, мы отбивались, но выиграли 1:0. После этого остались как раз игры против «Шахтера» и «Металлиста».
— История, когда Садырин нашел команду, отмечающую победу с шампанским, и сказал: «Троих нет. Будут наказаны» — вымысел или правда?
— Почти все правда, кроме того, что мы пили не шампанское, а пиво. Сейчас игрокам его не запрещают, а раньше оно было под запретом. Садырин влетел к нам и нашел правильные слова. Он и до этого говорил: «Если собираетесь, то собирайтесь вместе. Вы же потом друг другу в глаза будете смотреть». Возможно, поэтому никто не халтурил на тренировках: «У меня болит то, у меня болит се».
— А если бы такая ситуация произошла при склонном к тирании Морозове?
— Нас бы наверняка наказали. Юрий Андреевич — человек другого склада. Почему после его работы команды всегда выстреливали? У него были очень серьезные требования, которым нужно следовать беспрекословно. Он учил нас. Морозов дружил с Лобановским, и мы отчасти играли по методике киевского «Динамо». Дисциплина при нем была строжайшая, и это хорошо.
— Но этого было мало?
— Да, он не видел компромиссов, ему не хватало гибкости. Садырин принимал обученные команды после Морозова («Зенит», а потом ЦСКА) и немного их расслаблял, хотя глобально ничего не менял. Футболисты при Павле Федоровиче не только выполняли команды, но и думали на поле, могли проявить инициативу.
— Именно из-за строгой дисциплины у Морозова не получилось в Киеве?
— Валерий Васильевич (Лобановский) был еще строже, поверьте. Морозову было трудно из-за смены поколений, сразу дать результат в таких условиях было нельзя. Тем не менее после него снова пришел Лобановский, и он получил обученный коллектив.
— Садырин был лояльнее к игрокам, тем не менее вы написали против него коллективное письмо в 1987 году. Почему?
— Тогда в команде сложилась сложная ситуация. Наверное, мы, как игроки, не имели права этого делать, но тогда у «Зенита» ничего не получалось. Садырин начал закручивать гайки, и это не работало. Пропала химия. Плюс вокруг команды было много доброжелателей, которые спали и видели себя в ней. Нас по отдельности настраивали против Садырина, намекали на его минусы.
— Правда, что Садырин пытался отучить команду от курения с помощью гипноза?
— Ему казалось, что в команде все пьют и курят. Вызвал кого-то, собрал нас всех в зале. На гипноз поддавались только Леха Степанов, царствие ему небесное, и Борька Чухлов.
— Тогда же «Зенит» обращался к нетрадиционной медицине: вы восстанавливали спину у бабки-шептуньи из Ленобласти, а Долгополова возили лечиться на пасеку.
— Могу сказать только за себя. У меня были проблемы со спиной, ноги отказывали — даже брюки надеть не мог. Играл на уколах, но долго терпеть это было невозможно, и наш массажист Сергей Токарев нашел целительницу, к которой ездили со всего Советского Союза. К ней было очень трудно попасть, а Серега как-то договорился. Женщина была своенравной. Показал ей рентгеновские снимки, где между моими четвертым и пятым позвонком было большое расстояние. Она сказала: «Засунь свои снимки себе куда подальше» (смеется). Как она начала мне спину ломать! Я к ней дважды съездил, и что хотите говорите, но проблемы как рукой сняло. Через десять дней я уже вообще никакой боли не чувствовал.
— Дорого стоило такое лечение?
— Эта женщина вообще не брала деньги, только продукты. Можно сказать, работала на добровольных началах.
— Кто-то еще из «Зенита» к ней обращался?
— У Аркаши Афанасьева дочка родилась с вывихом тазобедренного сустава. Никто не мог понять, что с ней не так, а потом ее привезли к той целительнице. Она сразу сказала: «Все понятно», дала рекомендации. Ей не нужно было никакого рентгена, руками все чувствовала. Тьфу-тьфу-тьфу, девочка до сих пор живет, и никаких проблем у нее нет.
Конфликт с Морозовым, маленькие зарплаты, развал чемпионской команды, сборная СССР
— Болельщики сочинили про вас кричалку: «В воротах «Зенита» надежней ста замков стоит великий Миша Бирюков». Тем не менее вы заиграли в Ленинграде далеко не сразу. Не было мыслей, что зря переехали?
— Мне казалось, что я приехал в Ленинград уже готовым вратарем. Жизнь показала, что это было не так. Думал перейти в команду попроще, но Морозов убедил меня не сдаваться, и я остался.
— Уже после окончания карьеры вы работали помощником Морозова. Случались эпизоды, когда вы с ним ссорились?
— Морозов часто говорил: «Мне не нужен тренер, который во всем со мной соглашается. Но ты должен убедить меня в своей правоте». С ним практически невозможно было спорить! Однажды на сборе в Турции наш соперник опаздывал на матч, и Морозов попросил меня провести короткую разминку. Я сказал игрокам побегать вперед-назад, чтобы те продышались. Юрий Андреевич крикнул мне: «Миша, что ты, *** (блин), делаешь!?»
— Посчитал, что вы переборщили с нагрузкой?
— Ему так показалось. Мы выиграли с крупным счетом, а после игры я подошел к администратору и сказал: «Возьми мне билет, я уезжаю домой».
— Резкое решение.
— Одно дело — когда ты игрок. Совсем другое — когда помощник тренера. Меня отчитали при всей команде. Морозов мог в личной беседе высказать мне что угодно, но сделал это прилюдно. Потом уже меня подозвал администратор: «Миш, тебя Андреич зовет». Ответил ему, что никуда не пойду. А он парировал: «Не расстраивай деда».
— Так.
— Подошел к Морозову, говорю: «Андреич, какой счет? Что я сделал неправильно?» Он не понял и спросил, почему я обиделся. «Андреич, а ты не понимаешь? Ты меня при всех отчитал как мальчишку». В итоге он извинился передо мной.
— Это в личной беседе, а при команде?
— Мне хватило признания тет-а-тет. Морозов мог вспылить, но он был человеком добрейшей души.
— Правда, что Морозов мог выгнать с тренировки за одежду красного цвета?
— Да. Помню, Серега Швецов на дальнем краю поля появился в красной майке. Андреич увидел и как закричал: «Швец, ты что ты делаешь, совсем, что ли!?» Все осознавали, что это из-за нелюбви к «Спартаку». Можно сказать, так зарождались традиции.
— При вас зародилась и другая традиция — чемпионская. Для жителей Ленинграда футболисты «Зенита» стали в 1984 году чуть ли не супергероями. Автографы постоянно просили? Бывало, что отказывали?
— Бывало. Мы командой частенько выбирались в театр, и как-то увиделись с Кириллом Лавровым. Он отказывался принимать благодарности до спектакля, говорил: «Вдруг я сыграю плохо?» Я перенял у него эту привычку и до матчей не общался с болельщиками. Иногда на меня обижались. Но всем же не объяснишь.
— Почему «Зенит» после завоевания чемпионства не стал гегемоном, как при Сергее Семаке?
— Мы не были психологически готовы, что на нас будут настраиваться как на лучшую команду СССР. Происходила смена поколений, как в случае с Морозовым и киевским «Динамо». Надо было вводить в команду свежую кровь, но многих не привлекал «Зенит». Ленинград — да, но не команда.
— Дмитриев говорил, что за победу в чемпионате игроков наградили по-разному: кому-то дали квартиру и «Волгу». Кому-то — просто «Волгу», а тем, кто мало сыграл — вообще ничего.
— Это все сплетни. Обещаний было много: и насчет жилья, и насчет машин. Но для большинства обещания так и остались обещаниями. Опять же, давали не саму «Волгу», а право купить ее без очереди. Мы ожидали большего. Нам подарили значок Л — Ленинград. Премия была по 200 рублей союзная, нам всем выдали по вазе.
— Значок, ваза и право купить автомобиль. Современные футболисты такого бы не поняли.
— (смеется) Грамот зато было сколько! Время было другое. К сожалению, тогда город был не таким богатым. То чемпионство только сделало заявку, что «Зенит» способен быть на вершине. Сейчас отношение совсем другое.
— Афанасьев рассказывал, что в «Зените» платили очень маленькие зарплаты даже по сравнению с командами Первой лиги: «Разговаривали с ребятами из «Днепра» или тбилисского «Динамо», те хохотали: «Вы за это играете?!»
— Возможно, именно поэтому многие обиделись, что вознаграждение за чемпионство не было каким-то выдающимся. Наверное, каждый в глубине души думал: «Мне обещали совсем другое, а теперь даже спросить не с кого». Что-то в нас сломалось, у всех сложилась обида.
Я хоть и не родился в Ленинграде, ощущал и до сих пор ощущаю себя ленинградцем. Конечно, хотелось побольше денег заработать, но главным фактором была игровая практика. Все те ребята, что собрались в «Зените»-84, не думали в первую очередь о деньгах. Мы хотели играть именно за эту команду и добиваться побед. Только за счет этого смогли стать чемпионами.
— У вас не было такого, что смотрели матч сборной СССР, видели в воротах Дасаева и думали: «На его месте должен быть я»?
— Не все зенитовцы подходили под требования тренеров сборной, поэтому никаких обид нет и не было. Можно выделить разве что Ларионова, крайнего полузащитника с очень приличной скоростью и нацеленными передачами, он играл при Лобановском. Тот же Черенков при нем, например, не играл. Так бывает.
— Но ведь у вратаря не было такого влияния на игру команды, как сейчас.
— Я провел два матча, а потом сам стал отказываться от вызова в сборную, потому что из-за него мог потерять место в воротах «Зенита». Вместе со сборной я ездил на предсезонные турниры в Индию, Италию, США. Но я почти не выходил там на поле и терял практику. Потом был не в самом лучшем физическом состоянии.
В январе 1985-го дали шанс, но мы проиграли югославам, и меня снова посадили на скамейку. Матч был товарищеским, однако тогда уступать было нельзя нигде. В итоге сказал Садырину: «Больше я в сборную не поеду, договаривайтесь». Мне не хотелось ухудшать форму в сборной и потом потерять место в клубе. В конце концов, зарплату мне платили в Ленинграде. А в сборной был Дасаев, поэтому своим отсутствием я ее не ослаблял.
«Куусюси», двойной перелом, мини-футбол, Финляндия, «Аякс» и Эстония
— Поражение в Кубке чемпионов в 1985-м от финнов из «Куусюси» — самое большое разочарование в вашей карьере?
— Почему-то все сделали из этого трагедию. Но у финнов была хорошая команда с хорошими игроками.
— Вы, кажется, тогда играли с травмой?
— Если ты вышел на поле, значит, у тебя ничего не болит, и ты такой же, как все. Не скажешь людям: «Я там с травмой играл». Кто тебя будет слушать!? Я не знаю ни одного футболиста, у которого ничего не болит. Если ты такой, то тебе нужно ложиться в ящик и ждать, когда его заколотят.
— Сильная фраза. Комаров называл вас самым стабильным по характеру человеком в той команде и говорил, что вы иногда могли врезать, если было нужно.
— Вратарь — ответственная должность. Я сам выбрал такую работу. Как в армии, ты должен себя поставить в коллективе. Вспомните, раньше в каждой команде вратарь был личностью. Все старались относиться с уважением. Сейчас эта грань стирается, и меня это иногда волнует. Ты имеешь право поставить кого-то на место. Со мной такое тоже, конечно, бывало.
— Афанасьев вспоминал жуткий эпизод из вашего матча с «Торпедо»: «Навели жути Бирюков и Кобзев, когда столкнулись головами. До хруста! Первая мысль — Мишане конец. Не поднимется. Несколько минут пролежал ничком».
— Было. Но я расскажу про другой эпизод, который запомнил больше. Мы играли с «Шахтером» на стадионе имени Кирова еще при Морозове. Я пошел на прострел, и Степанов с Соколовским сразу с двух сторон заехали мне по голове. Все было в крови. Я отыграл матч, и нас повезли на базу с ночевкой. Утром почувствовал, что у меня болтается челюсть.
— Только к утру?
— Была ноющая боль. Раньше на таком внимание особо не заостряли. Дали таблетку, и на этом все. Поехали в итоге в медакадемию, там нашли перелом в двух местах. Поставили в рот железки, что открыть его не был в состоянии. Закрутили каждый зуб, мог есть только что-то жидкое. Какое-то время не играл, потом Андреич вызвал и спросил: «Сыграешь?» Сыграл, вроде бы даже победили.
— Это ваша самая серьезная травма? Или бывало и хуже?
— В 17 лет я мог не то что не заиграть в футбол, но и вообще остаться калекой из-за проблем с мениском и не слишком разговорчивых врачей. Травмировался на тренировке в Орехово-Зуево. Мне сделали операцию, наложили лангетку и сказали лежать в больнице 2 недели, вставать было нельзя. Мне никто не сказал, что ногу нужно было хоть как-то напрягать, чтобы мышцы не атрофировались, а самому мне было откуда знать?
Лангетку сняли, а у меня нога висит — полная атрофия четырехглавой мышцы. Повезло попасть на прием к знаменитой Мироновой. Приехал к ней хромой, с палочкой. Она меня посадила на кушетку, сказала держать двоим помощникам и без наркоза как крутанула мне ногу, аж хруст послышался! Сказала: «Все, молодой человек, восстанавливайся, у тебя тут хрящевые спайки наросли». Мне говорили, что останусь калекой, но Миронова с такой постановкой вопроса не согласилась.
— Вы ушли из «Зенита» в 1991-м году и оказались в мини-футболе, даже выиграли чемпионат Москвы в составе «Дины». Как вы туда попали и почему не продолжили карьеру на паркете?
— Степанов и Чухлов играли в «Дине», тогда условия в ней были даже лучше зенитовских. Решил попробовать, но позже все равно почувствовал, что это не мое.
— Почему?
— Раньше многие вратари приходили в мини-футбол после большого футбола, но там проще было закрепиться гандбольным вратарям. Я привык, что надо сложиться, упасть, совсем другую стойку занять, меньше играть ногами. Ворота там маленькие, но защитить их было гораздо сложнее.
— В следующем году вы поехали играть в Финляндию — совсем нетипичный вариант продолжения карьеры.
— Вариантов в России не было. В «Зените» мне сказали, что из-за моего вклада в успехи команды меня без проблем отпустят бесплатно: «Конечно, договаривайся, ты столько сделал для «Зенита», никаких препятствий чинить не будем». Приезжаю в Финляндию, и мне говорят: «Ничего не получится, «Зенит» просит за тебя компенсацию». Пришлось сводить в Выборге представителей «Зенита» и финской стороны. Договорились, что клубы сыграют товарищеский матч в Финляндии, и это будет платой за мой переход.
— А зарплата в Финляндии была достойной?
— Я жил там с женой и дочкой. Как выяснил позже, мой оклад был как три пособия по безработице. Но на жизнь хватало, тем более тогда, в 92-м и 93-м, Россия переживала сложные времена, было спокойнее жить в другой стране. Как и раньше, вопрос не стоял в деньгах, хотелось просто играть. Мы выиграли Кубок, я поиграл там с классными футболистами. Мне там очень понравилось.
— С Литманеном и Хююпя?
— Да, с ними. Потом смотрел на них в Лиге чемпионов, было приятно.
— Видели в них потенциал будущих звезд?
— В Литманене, возможно, да. А вот Хююпя… Помню его еще совсем мальчишкой. Там же был полупрофессиональный футбол: днем ты работаешь где-то на производстве, а вечером тренируешься. Вот Сами служил в армии. Он был бойцом и на поле. Кажется, что какой-то корявый, а на деле никогда не уступал в единоборствах, всегда четко отдавал мяч своему. Молодой, агрессивный. Провел отличную карьеру, молодец. В финнах мне вообще и тогда, и сейчас нравится исполнительность: как им тренер сказал, так они и делают.
— Морозову бы там, наверное, понравилось.
— Это точно. Такой тренер, как Морозов, всегда нужен. Чтобы все организовать, научить молодых ребят играть в футбол. Его боялись и уважали. В Финляндии такой специалист, как Юрий Андреич, пригодился бы.
— Местные вас узнавали? Все-таки вы были звездой там, дважды лучшим вратарем чемпионата.
— Иногда даже кажется, что там меня помнят больше, чем здесь (смеется).
Я жил в маленьком городе. Несколько лет назад приезжал туда, меня до сих пор там узнают, приятно.
— А язык местный учили?
— Писал на перчатках по-фински «право» и «лево». Выучил слово «помогите», и из-за этого произошел забавный эпизод. В одном из матчей заметил, как на чужой половине поля наш игрок потерял мяч, был риск опасной контратаки. Кричу по-фински «помогите-помогите», а все, в том числе соперники, остановились как вкопанные. Судья прервал игру, а с бровки в мою сторону помчались врачи. Выяснилось, что в финском языке существуют свои тонкости: кричал я «помогите» в значении «мне плохо». Не зря они все там переполошились.
— Другие забавные ситуации с языковым барьером вспомните?
— Как-то у нас был банкет в Лахти. Мы всей командой собрались, немного выпили. Я сидел со всеми, общался на финском: разговаривал, отвечал и всех понимал. Буквально через день так уже не получалось. Одноклубники удивлялись: «Еще позавчера ты говорил на финском как местный, а теперь ничего не понимаешь!»
— Влияние алкоголя?
— Да. Выпил немного пива, раскрепостился и не боялся ошибиться. А в другой ситуации уже было страшно сказать что-то неправильно.
— В плане ментальности русские и финны похожи?
— Они так же, как и мы, сначала присматриваются к человеку, а потом если видят, что он нормальный, идут навстречу. Думаю, мы во многом похожи. Различий тоже хватает. Если там собираются вместе, то каждый берет все свое, у нас же принято накрывать общий стол.
— Правда, что вас хотел из Финляндии забрать «Аякс», но вы отказались из-за своего почтенного футбольного возраста?
— Мы как раз сыграли с ними, и ко мне подошел представитель «Аякса», сказал: «Давай к нам?» Спросил, где я играл, чего добился. Тогда у них как раз начинал молодой Ван дер Сар. Мне он показался таким нескладным, он ту встречу не очень уверенно отыграл. Я отшутился: «Старый уже, зачем вам нужен?»
— Не пожалели о решении? Как раз в те годы «Аякс» был в огромном порядке, позже выиграл Лигу чемпионов и Межконтинентальный кубок.
— Не было конкретного запроса, только разговоры. Они как раз после этого Литманена пригласили. Не могу сказать, что я был не прав, отказав «Аяксу». Тем более Ван дер Сар стал очень качественным игроком и закрепился в основе.
— В итоге вместо Голландии вы уехали в Эстонию. Почему?
— Сыграл принцип. Я отыграл в Финляндии два года на очень хорошем уровне, а мне уменьшили и так небольшую зарплату, кажется, на 100 евро.
— Вам же и так платили по-минимуму.
— Да, но появились еще и премиальные, из них как раз складывалась большая часть зарплаты. А потом они мне просто в конце сезона сказали: «Посмотри, что у тебя творится на родине — стрельба, танки, штурм Белого дома. Мы тебе урезаем зарплату». Я для себя понял: пойду на уступки сейчас, и меня начнут ломать дальше. Болельщики ходили к руководству клуба, просили меня оставить — не получилось.
Приехал в Петербург, и мне позвонили из Эстонии. Там был русский клуб «Тевалтэ» с русским хозяином.
— Как российско-белорусский «Арис» Кокорина из Кипра?
— Что-то типа того. Поехал туда, мы стали чемпионами. Но нас там откровенно задушили… Там ведь весь бюджет команды закладывался попаданием в еврокубки — нас в итоге туда не пустили.
— Помните, чем занималось русское руководство клуба?
— Слышал, что перевозкой металла. Как, в принципе, и многие в 90-е. Им в итоге прикрыли всю лавочку, как и футбольный клуб. Хотя потом слышал, что ребята-хозяева клуба все равно пошли в УЕФА, доказали несправедливость решения и отвоевали сумму за попадание в еврокубки.
— Но сами еврокубки было уже не вернуть…
— Да. Уже тогда началась неприязнь эстонцев к русским. В чемпионате были только две сильные команды — наша и «Флора». Остальные совсем не тянули уровень. Бывало такое, что выигрывали с разницей в 20 мячей.
— Раз вашим единственным соперником была «Флора», отстранение «Тевалтэ» — их рук дело?
— Естественно. Они до этого все время были чемпионами, лига была абсолютно неконкурентной, а потом появились мы.
Судьбы героев советского «Зенита»: убийство жены Долгополовым, Комаров и КГБ, разбитая голова и гипноз Степанова
— Очень трагическая судьба у Владимира Долгополова. Дмитриев уверен, что тот не виноват в смерти жены: «Он еле ходил, ногу был поднять не в состоянии». Чухлов говорил: «Все были уверены, что Долгополова оправдают». Вы как видели ту историю?
— Я тоже и тогда не верил, и сейчас не верю, что он виновен в смерти супруги. Только не могу понять, кому это было выгодно? Получилось, что двух человек нет в живых. Володя всегда шутил, был добрейшей души человеком. Он не из таких людей, которые кажутся порядочными, а потом надевают маску волка. Ну не верю.
Я тогда еще даже не знал обо всем этом, ехал в машине, и тут звонок из СМИ. Просили прокомментировать ситуацию. Я отказался из-за своей непубличности. Конечно, для всех это был шок. Никто не мог поверить, что Володя способен на такое.
— «Мужик добрейший, первый хохмач в нашем поколении», — так о Долгополове отзывался тот же Дмитриев.
— Он мог найти анекдот на любую тему, был главным весельчаком в команде. Всегда мог юмором сгладить напряженную ситуацию. Никогда ни в чем никому не отказывал.
Владимир Долгополов
— Но главным балагуром вроде бы был Казаченок? Правда, что он брал у массажиста жареную курицу и прибивал ее гвоздями?
— Да, Володя был знатным шутником в той команде, про курицу — чистейшая правда. Он мне и Лехе Степанову очень помог по жизни, например, с обучением в институте имени Лесгафта. Казаченок его уже окончил, мы же только поступили. В конце сезона должны были сдавать сессию, а я и Степанов приходили и, как слепые мыши, не знали, куда идти. Володя взял над нами шефство и водил по всем кабинетам, знакомил с преподавателями, подсказывал, что нужно учить. Потрясающий человек. На поле никому не мог уступить: злился, заводился. Нам, молодым, казалось, что к нему просто не подойти. А потом мы сблизились, и он нас учил уму-разуму.
Владимир Казаченок
— У кого из вашего поколения самая неожиданная судьба после футбола? Комаров работал в КГБ, кажется?
— Как у нас говорят, бывших там не бывает (улыбается). У него же травма была очень жесткая, колено резали несколько раз. Комаров ходил, а оно у него скрипело. Потом я узнал совершенно случайно, что он окончил десантную школу выживания: забрасывали в тайгу на 2-3 дня. Не думал, что после столь серьезных повреждений такое было возможно.
— Юрий Герасимов, говорили, трудился в охранном агентстве. Чем сейчас занимается?
— Так же там и работает. Судьбы у всех разные. Спасибо «Зениту», что стал помогать ветеранам стипендиями.
— С кем-нибудь из «Зенита»-84 сейчас общаетесь?
— У меня со всеми нормальные отношения, но из-за плотного графика в последнее время мало общаемся. Если есть выходные, стараюсь проводить их с семьей. Мои одноклубники турниры проводят частенько, собираются поиграть в футбол пару раз за неделю, в баню ходят.
— А вас на турниры ветеранов звали? Например, на матчи легенд со «Спартаком».
— Разговор был, но они и до этого меня приглашали, на что я отвечал: «Вы в охотку играете минимум раз в неделю, а я этот мяч каждый день вижу. Уже все перегорело». Да и возраст не тот.
— Окрошидзе — тоже не самый юный голкипер, а в Кубке легенд играл.
— Желание играть со временем проходит. Кажется, что ты в порядке, а знаете, как говорят: «Сам бегу, а трусы-то на месте». Нет, хватит уже. Надо себя беречь.
— Все знают, как Садырин спас утопающего пацана на базе в Удельной. Но у вас, кажется, тоже был такой случай?
— Это тоже было вот здесь, на этом пруду. Раньше там купались очень многие ребята. Смотрю, пацану осталось два метра доплыть, а он пошел ко дну. Я мигом нырнул и вытащил его. Он особо не успел воды наглотаться, оклемался и убежал. А мне потом орден дали «За спасение утопающих».
— Главным мастером попадать в приключения, говорили, был Степанов. Были свидетелем случая, когда он упал с тарзанки на базе в Удельной?
— Да. Вообще, с ним было много случаев. Но у него, тоже царствие небесное, все заживало, как у собаки (улыбается). Отыграли в Алма-Ате, на улице стояла сильная жара. А там был огромный бетонный забор, за которым находился бассейн. Надо было забраться по дереву, а мы были молодыми и рисковыми. Нам это удалось. Чтобы спуститься, надо было зацепиться за сук. Степанов прыгнул мимо сука. Лежит, кровь фонтаном, тапочки слетели. Потом такой встает и говорит: «Зато самый быстрый спуск!»
Отвели к врачу, на следующее утро вылетать, у него вся голова перемотана. Тренеры спросили, что случилось: «Да на балкон вышел, кто-то шкурку от банана бросил, вот и поскользнулся».
— В цирке ведь тоже Степанова гипнотизировали?
— Там целая история. Если бы я не знал Степанова, не поверил бы, что такое вообще реально. Представляете, огромное цирковое помещение, где вел представление знаменитый Шпильман. Начинается массовый гипноз, и потом тех, кто ему поддался, выводят на сцену. Среди них был и Степанов. Это было похоже на спектакль. Говорил загипнотизированным: «Вы летите на самолете, пристегните ремни». И они пристегивали. Он просто издевался над ними! Продолжал: «Вы на концерте». Спросил у Лехи: «Ты кто?» Тот ответил: «Я Лещенко». «Тогда спойте нам песню». И Степанов начал: «Из полей уносится печаль…». Мы просто лежали со смеху! А Леха потом ничего даже не вспомнил. Жаль, тогда не было мобильных телефонов, это был вообще шедевр!
— При вас в «Зените» отчислили Брошина — за пристрастие к алкоголю. Помните, что стало последней каплей?
— В руководстве всем почему-то казалось, что из команды нужно убрать грязь. Считаю, что отчисление было неправильным. Конечно, где-то он был не прав, но так поступать с ним… Раз, и все, до свидания. Тогда было время такое. Ольшанского вообще служить в Хабаровск отправляли. Показательный процесс, как сейчас с хоккеистом ЦСКА Федотовым. Главное, что Брошин не сломался ментально и играл дальше. Снова чемпионом даже стал — уже в составе ЦСКА. Это тоже говорит о том, каким сильным футболистом он был.
— Также при вас в «Зените» дебютировал юный Саленко. Рассказывали, юность у него была бурная, дважды заводили уголовные дела. Каким вы его помните?
— Запомнился могучей комплекцией не по возрасту — как у настоящего мужика, а не 17-летнего мальчишки. Агрессивный, взрывной парень.
Олег Саленко
— Чухлов говорил, что Желудков на тренировках буквально издевался над вами. Его идеальные штрафные — от природы или тренировок?
— От природы. Но я не скажу, что он прямо много над ними работал и на тренировках меня изводил. Пробивал пару штрафных, и хватит. Желудков ориентировался по стенке, куда крутить мяч. Я ее убирал, и тот попросту терялся.
— Почему Желудкова называли в команде стареньким? Явно ведь не из-за возраста.
— Он все время сидел, ус свой теребил. Как старичок (смеется).
«Зенит»-84. В верхнем ряду: Алексей Степанов — шестой, Михаил Бирюков — восьмой, Юрий Желудков — девятый, Павел Садырин — десятый. Четвертый в нижнем ряду — Владимир Долгополов.
— В «Зените» работал знаменитый администратор Юдкович. Правда, что он прятал деньги в трусах, спал во время матчей, прикрывшись очками, и жутко храпел? Каким вы его помните?
— Величайший человек! Раньше ездили в Москву на «Красной стреле», и всех молодых, я и сам через это прошел, подселяли к нему в купе. А он жуть как храпел, это было страшно. Только сел и уже спит, причем так согнется! Мы разыгрывали его. Пока отдыхает в кладовке, громко говорили: «Матвей Соломоныч пока спит, пойдем форму возьмем!» Потом он резко подрывался: «А, что!?»
— Юдкович действительно подсылал футболистам тбилисского «Динамо» девушек в гостиницу перед матчем с вами?
— Свидетелем не был. Расскажу про другое. Он очень был похож на великого актера Плятта. Нам как раз нужно было лететь в Москву, билетов на ближайшие рейсы не было. А Юдкович был пробивным, ходил и выяснял, как можно выйти из ситуации. Так его приняли за Плятта, а тот подыграл: «Ну да, Плятт, везу театральную труппу». Билеты моментально нашлись, так Юдкович еще и автограф дал — поставил крестик, там было не разобрать (улыбается).
Лодыгин, Лунев, Гойло, Одоевский, Кержаков и Малафеев
— Давайте теперь немного про современность. Александр Кержаков недавно назвал самым талантливым молодым вратарем «Зенита» не Одоевского, а Гойло. Возразите ему? Следите за выступлениями Гойло в «Пари НН»?
— За выступлением Гойло в Нижнем Новгороде, конечно, слежу, мы за всеми следим. А кто сильнее, он или Одоевский, покажет время. Я всегда говорю: «Если ты сыграл на хорошем уровне хотя бы три года, то уже можешь назвать себя основным вратарем. Меньше — нет».
— Одоевский часто травмирован. Он достаточно силен ментально, чтобы пережить эти неудачи и стать первым номером?
— Для него самое главное — восстановиться. А пройдет он это испытание или нет — сложный вопрос. Его никто не будет делать первым номером искусственно. Если он будет сильнее всех — будет играть. Если нет — будет готовиться и добиваться.
— Когда Одоевский играл за молодежку, его похвалил сам Вальдес. Как вам кажется, Даниил после этого не зазвездился?
— Молодежка и взрослый футбол — совсем разные вещи. Переход может быть очень долгим, поэтому похвала Вальдеса — уже история. Сейчас спрос с него совсем другой, не как с молодого, а как с хорошего профессионального голкипера.
Даниил Одоевский
— Следите за выступлениями Лодыгина в Греции?
— Иногда. Очень рад, что он возобновил карьеру. Он стал мудрее и опытнее.
— Почему он после бодрого старта скис в Петербурге? Дело в отсутствии вратарской школы?
— Кто-то выдумал про какую-то вратарскую школу. Ну какая вратарская школа? Кто-то повесил на него такой стереотип. Лодыгин был хорошо обучен, неплохо играл ногами, демонстрировал хорошую реакцию. Возможно, у него были какие-то недочеты, но такие же, как и у всех. Если бы он был не обучен, то вообще нигде не играл бы.
Другое дело, что такое «Зенит»? Здесь все время надо быть первым. Юра не был готов психологически. Огонь и воду прошел, а медные трубы — нет. Нужно было перезагрузиться в другой команде, и он это сделал.
Такая же ситуация с Луневым. Он мог бы сейчас играть здесь, но что-то пошло не так. Срок контракта, еще что-то…
— Допускаете ситуацию, что Лунев вернется в «Зенит»?
— Дай бог, пока еще не поздно. Ему нужно сейчас куда-то уходить, потому что дальше будет еще сложнее. Немцы тоже не станут держать его долго, хотя, насколько я слышал, им там довольны.
— Как раз Кержаков скоро закончит. Наверняка Лунев пригодился бы клубу.
— Почему вы считаете, что Кержаков скоро закончит? Он планировал сделать это в прошлом году, но сейчас уже, может, и не планирует. Ему 35 лет, ну и что? Я играл до 41 года, и ничего. Пока играется — надо играть. Понятно, сейчас требования другие, но он играет — и пусть играет.
— Готовы пригласить Кержакова в свой штаб, когда он закончит? У него есть тренерские способности?
— Почему-то мне кажется, что он пойдет именно по этому пути и будет отличным тренером вратарей. Он обучаем, у него есть для этого все. Для меня Михаил — пример для молодежи. Когда в «Зените» были Чонтофальски и Малафеев, я ему сказал: «Миш, тебе надо искать команду, на сегодняшний день у тебя нет здесь света в конце тоннеля». Везде, куда бы он ни уходил, играл и добивался своего. Так и здесь. Кто бы мог сказать три года назад, что Кержаков будет первым номером «Зенита»?
— Малафеев ведь какое-то время тоже был дублером Чонтофальски. Не советовали ему, как и Кержакову, сменить команду?
— Да, у Вячеслава тоже был период, когда он не играл. Но я ему говорил: «Слав, надо потерпеть и работать». Он — работяга, и так получилось, все встало на свои места.
