18 декабря в Московском городском суде прошло очередное заседание по делу Кокорина и Мамаева. Адвокаты защиты выступили с обжалованием ранее вынесенного решения о продлении срока заключения футболистов под стражей до 8 февраля. Прошение удовлетворено не было — ходатайство об изменении меры пресечения суд отклонил, а значит, все идет к тому, что Саша и Паша встретят Новый год в СИЗО.
Градус абсурда был рекордным для всех заседаний. Обвиняемые постоянно переговаривались и не без сарказма отвечали на вопросы судьи — все это выводилось в зал по видеосвязи. Как всегда, отличились и адвокаты. Sport24 собрал главные диалоги дня.
Заключенные в буквальном смысле не могли вчетвером развернуться в тесной, странного вида камере. Сидеть, как и стоять, всем в одно и то же время было проблематично. На это обратила внимание и судья.
В начале заседания судья поочередно просила обвиняемых представиться. После вопроса о том, где родился Кокорин младший, Александр не сдержал ехидной усмешки. Правда, поговаривают, Валуйки в 90-х и правда напоминали Мексику.
В ходе выступления адвоката Александра Кокорина судью не устроила простая формулировка адвоката. Оказывается, до суда психолог «Зенита» выводов делать не имеет права.
Во время слушаний обвиняемые постоянно ерзали в тесной камере. То вставали на ноги, облокачиваясь на стол, то садились, то хватались руками за решетку. Постоянно переписывались на листочке, а когда Саша уронил карандаш, лезть за ним пришлось аж под стол. Очень неудобно.
Адвокат Кирилла, полюбившийся всем Вячеслав Барик, как и в предыдущие разы, часто сбивался и путался в словах. Все это он объяснил своей неопытностью и стрессом от выступления перед опытными коллегами. В какой-то момент Барик принялся уговаривать судью рассмотреть представленные следствием доказательства. Но вот незадача — до передачи дела в суд это невозможно.
После речи прокурора и следователя судья поинтересовалась, когда дело будет передано в суд. Кокорины своего удивления сдерживать не стали.
А перед вынесением решения ребятам пришлось совсем туго — в туалет выводили только по двое.
