«Слуцкий называл меня людоедом. А Гончаренко не доверял». Он тащит ЦСКА, даже уйдя из команды

Данила Игнатов

Александр Муйжнек

Поделиться

Комментарии

Аарон Оланаре покинул ЦСКА зимой, но не нужен оказался еще осенью. Из состава нигерийца вытеснили даже не Чалов с Жамалетдиновым, а Понтус Вернблум. Оланаре мог вернуться в Скандинавию, а в итоге отправился в «Амкар». Просмотр растянулся с нескольких дней почти до конца февраля — в футболке без номера Оланаре забивал уже в контрольных матчах, но клубы долго не могли договориться об условиях аренды.

Sport24 встретился с Оланаре за день до его триумфального матча: дубль нигерийца приговорил «Локомотив». Золотом блестели кепка Аарона, цепь на шее, часы и кольцо, а дополняли образ AirPods, которые он практически не вынимает из ушей.

— Хорошо, что с «Локомотивом» мы играем на натуральном газоне. Но психологически для команды это не слишком здорово. Как бы играем матч дома, но все словно на выезде: перелет, гостиница, стадион, — Оланаре еще не знал, что с этим давлением «Амкар» и лично он справятся отлично.

— В каком состоянии поле в Перми?

— Не могу назвать его плохим, газон нормальный. К тому же мы проводим тренировки на «Звезде». Наш предыдущий домашний матч с «Арсеналом» перенесли в Уфу — и я вообще не увидел разницы в состоянии поля.

— Виталий Мутко считает, что в том матче судья прибил «Амкар», а Михаил Вилков сказал, что ему стыдно за тот матч.

— Два удаления — это слишком. Да и первого пенальти не должно было быть: мы нарушили правила до штрафной. Не понимаю, почему судья так отработал. Может быть, потому, что мы отобрали очки у «Зенита» в прошлом туре? Я был очень зол после игры с «Арсеналом».

— Не напрягало, что теперь «Амкар» согласился сыграть на поле «Локомотива» из-за денег?

— Не знаю многого об этой ситуации. Знал, что предпочтительно провести матч в лучших условиях. Скажем, натуральный газон лучше искусственного.

— Слышали что-то о финансовых проблемах «Амкара»? Зимой клуб чуть не закрылся, Гаджи Гаджиев говорит, что денег нет.

— Кажется, мы все еще участвуем в чемпионате, да? Значит, все не так плохо.

— Когда вы научились делать кульбиты? Говорили, что именно из-за них вы получили травму в игре с «Зенитом».

— Еще в Нигерии, мы так развлекались в детстве. Научился сам, мне никто не помогал!

Повторяю еще раз: я никогда не получал травм из-за сальто. В той игре с «Зенитом» я травмировался еще до того, как забить гол: Витсель ударил меня по ногам сзади. Я почувствовал боль в колене и попросил врачей наложить тейп на колено. Забив гол и отпраздновав его, я не ушел с поля. В следующем эпизоде, когда я боролся за мяч с кем-то из зенитовцев, то же колено снова вывернулось — вот тогда и получил травму.

— Кроме сальто вы мало чем запомнились в России. Что помешало раскрыть в ЦСКА все свои качества?

— Я показывал их в самом начале карьеры в ЦСКА. До тех пор, пока не получил травму. А когда восстановился, у меня было не так много игрового времени, чтобы проявить себя. Вместо этого я постоянно сидел на скамейке или вообще наблюдал за игрой вне заявки. Это очень угнетало и злило. В таком положении я вряд ли могу стать лучше. Мне нужно игровое время, чтобы развиваться.

В таких случаях все зависит от тренера. Он решает, чего хочет от тебя. Бывает, что его не устраивает твой уровень, стиль твоей игры, он хочет от тебя большего. Из-за этого я и решил покинуть ЦСКА.

— Помните игру этого сезона с «Янг Бойз» в квалификации Лиги чемпионов?

— Это худший момент в карьере. Обратная замена — это очень плохо. Такое со мной случилось впервые. Никогда этого не забуду.

— На вас прямо на поле ругался Дзагоев. За что?

— Мы столкнулись. В футболе такое происходит, это нормально. Как тут будешь довольным?

— Это не говорит об отношении к вам в команде? Вы не чувствовали себя лишним или отверженным?

— Тут все зависит от тренера. От того, как он настраивает команду, влияет на игроков. Возможно, поэтому мы [с Гончаренко] и не сработались.

Не сказал бы, что другие игроки в ЦСКА меня ненавидели. Все нормально со мной общались. А вот некоторые тренеры — не очень.

— Гончаренко что-то сказал вам, когда вы уезжали в «Амкар»?

— Ничего. «Ты не нужен ЦСКА, можешь уходить», — таких слов я тоже не слышал. Я сам понимал, что нуждаюсь в практике. В «Амкаре» я ее получил. Больше я не могу позволить себе пропадать на скамейке.

— Работа со Слуцким вам нравилась больше?

— Это свободный человек, умный. Он постоянно шутил со мной: «Ты был людоедом, когда жил в Африке! Ты просто монстр, играешь, как зверь! Что ты ел, чтобы стать таким? Людей, наверное?» Еще в ЦСКА надо мной постоянно смеялся Василий Березуцкий. Он постоянно звал меня каким-то одним русским словом — не помню, каким. А еще говорил: «Ты лучший!»

— Кто самый веселый человек в «Амкаре»?

— Тренеры. Иногда я подбирал неправильные бутсы (в Перми особенное поле) и вышел в них на тренировку. Тогда они вынесли такие здоровые ботинки для снега — валенки, да? «Надевай, — говорят, — в них тебе будет удобнее».

— Евсеев бывает таким же эмоциональным, как на этом видео?

— Я такого не переживал — по крайней мере, пока. Да, Евсеев строг, но я не видел, чтобы он ругался на игроков или кричал. Вернблум в ЦСКА со мной тоже не жестил, но по нему видно — настоящий скандинав. Могу говорить, потому что сам поиграл в Норвегии. Такая страсть и эмоции — нормально.

— Чувствовали недовольство болельщиков?

— Нет. Никогда не беспокоюсь на этот счет.

— С расизмом в России не сталкивались?

— Ни разу. Возможно, это потому, что я не понимаю языка. Если даже кто-то и ухает — может, ему просто хочется звучать к собака? Не знаю, правда, зачем, но это не мое дело. В России я никогда не чувствовал неуважения к себе.

Все люди одинаковые: дышат, едят, бегают. Мне кажется, если я буду называть кого-то расистом, только зря обращу на себя внимание, и расизма будет только больше. Мне просто… [плевать] на таких людей.

— Общались с Мусой о его возвращении в ЦСКА?

— Да. Последний раз беседовали об этом пару дней назад. В «Лестере» ему не доверяли, предпочитая английских игроков.

— У вас в ЦСКА такая же проблема?

— В «Лестере» слишком много хороших игроков с именем — Варди, Марез, Окадзаки — чтобы хватило место еще и для Ахмеда. А кто у ЦСКА? Чалов? Жамалетдинов? Пфф…

В других линиях ЦСКА есть сильные игроки. Например, Головин — один из сильнейших футболистов лиги.

— Муса приглашается в сборную Нигерии. Увидим ли мы там вас на чемпионате мира?

— К сожалению, я не получил вызова на последние товарищеские матчи. А я должен — перед чемпионатом мира это важно. Я всегда был в национальной сборной и не имел там никаких проблем. Все еще настроен позитивно по поводу сборной. Знаю, что тренер смотрят матчи «Амкара» и следят за мной. Конечно, приехать на чемпионат мира очень хочется. Тем более, у нас неплохая группа: с Исландией и Хорватией мы точно поборемся.

— Мечтаете сыграть против Месси?

— Не думаю о футболистах, которым буду противостоять. Но был бы счастлив, если бы Лео сказал, что хочет играть с Аароном в «Барсе», ха-ха!

— Ваш отец был военным. До какого звания он дослужился?

— До майора: на его погонах были серебрянные орлы. В конце 1960-х отец участвовал в Гражданской войне в Биафре (самопровозглашенной стране на территории Нигерии — прим. Sport24). Папа рассказывал, что было очень тяжело: еды не хватало, умирали дети… Страшное время. На войне отцу прострелили левое плечо, осталась большая рана.

— Он ведь хотел, чтобы вы тоже стали военным?

— Да, а я хотел играть в футбол. К счастью, мой старший брат решил пойти по его стопам, а я продолжил заниматься любимым делом. К тому же мама всегда меня в этом поддерживала.

— У вас большая семья?

— Два брата и три сестры. И мама, она до сих пор работает учителем экономики в школе. А папа умер пять лет назад. Тогда я играл в Норвегии, в «Волеренге», и первые две недели просто не мог прийти в себя. Пережить такое невероятно тяжело.

— Правда, что вы еще в Нигерии начали болеть за ЦСКА?

— Из-за Чиди Одиа. Он родился в том же городе, что и я, в Порт-Харкорте. Чиди был очень популярным футболистом в Нигерии, особенно после победы в Кубке УЕФА. Когда мне было 17, он приехал в академию «Долфинс» и подарил всем ребятам по футболке ЦСКА.

— На что потратили первую зарплату?

— Я принес все деньги маме. В «Долфинс» мне платили совсем немного, около двухсот баксов в месяц. Только переехав в Норвегию, стал получать уже в девять раз больше.

— Почему в Скандинавии играет так много африканских футболистов?

— Мой агент живет в Скандинавии, он пригласил меня в «Волеренгу». Естественно, там прогрессировать намного проще, чем в африканском чемпионате. 70 процентов африканцев, которые играют в Норвегии или Швеции, затем переезжают в топ-лиги. Я посчитал, что Скандинавия — хороший трамплин для меня.

— Единственный минус Норвегии — погода?

— В «Волеренге» мне казалось, что минус семь — это очень холодно. В России понял, что это ерунда. В кубковой игре против «Авангарда» я просто не чувствовал своего тела. Серьезно, я просто хотел закончить игру и убежать в раздевалку.

— То есть к холоду так и не привыкли?

— К этому невозможно привыкнуть! Это самый безумный матч, в котором я когда-либо участвовал. Было просто… [ужас] как холодно. Я хотел умереть — было невозможно дышать. Лед сковал мои глаза и рот, так что я не мог ничего увидеть или сказать. Когда рассказываю об этом своим друзьям из Нигерии, они не верят!

— Забивать вы стали в норвежском «Сарпсборге», но быстро уехали оттуда в Китай. Ради денег?

— Не зациклен на них. Еще до перехода в Китай я ездил в Монако. Только на переговоры, не тренировался. Но я выбрал «Гуанчжоу», потому что там меня хотел видеть лично Свен-Йоран Эрикссон. Этот тренер многому научил меня, с ним я стал лучше как футболист. Так что всегда лучше переходить в такие клубы, где в тебе нуждаются, а не туда, где все устроили менеджеры. В Китае, наверное, я провел лучшие сезоны в своей карьере.

— Если дело не в деньгах, прокомментируйте это фото.

— Я разговаривал с другом по скайпу. В кармане лежала пачка денег — я собирался сходить в торговый центр за одеждой. Мы просто дурачились, и в какой-то момент я решил сделать это. А мой друг сделал скриншот и сразу выложил это в интернет… Теперь эта фотография никогда не исчезнет оттуда.

— Самая дорогая вещь, которую вы себе позволили?

— На одну из первых зарплат в «Гуанчжоу» купил своей семье большой дом в Нигерии. Могу потратить деньги на машину — в Норвегии впервые купил себе «Рендж Ровер», а сейчас езжу на «Бентли».

— Тяжело было привыкнуть к Китаю?

— Я бы не сказал, что Китай сильно отличается от европейских стран. Наверное, зависит от города, но мне повезло: Гуанчжоу — мегаполис для бизнеса, где живет много эмигрантов. Мне там жилось комфортно, хотя первое время было тяжело без семьи и друзей.

— Когда вы играли в «Гуанчжоу», вами правда интересовались «Порту» и «Удинезе»?

— Да, я мог перейти туда. Разговаривал об этом с агентом. Но потом он просто отбросил от этих вариантов — не знаю, в чем там дело. Еще я слышал, что на меня выходил «Эвертон». Самым близким вариантом, помимо ЦСКА, был «Штутгарт».

— В январе вы стали отцом. Сына назвали в честь Леброна Джеймса?

— Мой сын — король! Потому я и выбрал такое имя. Простая мысль о сыне меня вдохновляет.

— Не перевезли семью в Пермь? Или она в Дубае?

— Сейчас — в Нигерии. Ничего не могу сказать о городе — я здесь, чтобы играть. После тренировки сразу еду домой.

— Где вы однажды хотели бы поиграть?

— В «Челси». Это мечта детства.

— Вы вернетесь в ЦСКА или останетесь в «Амкаре»?

— Остаться в ЦСКА, думаю, уже невозможно. Не похоже, что тренеры во мне нуждаются. Но пока не знаю, где окажусь летом. Осенью за мной следили скауты «Тоттенхэма». Насколько с ним все серьезно, не могу сказать.

— Хотите забить ЦСКА, если сможете сыграть?

— Никому ничего доказывать не хочу. Я был в ЦСКА, выкладывался на сто процентов и пытался быть полезным. Но если будет шанс забить — не упущу его.

Луис Адриано: «Во время игры «Локомотива» с «Амкаром» я спал»

«Запомнил Pharaoh по «Локомотиву». Теперь слушаю его рэп». Еще один игрок «Динамо», которого хочет «Спартак»

«Он просто не любит несправедливость». Директор ПАОК — о Саввиди и пистолете