«Анисина должна была быть любовницей Пейзера по контракту». Джигурда рассказал о конфликте с французским шоу
Актер Никита Джигурда, ставший гостем нового выпуска популярного ютуб-шоу «Что было дальше?», рассказал как приревновал свою бывшую супругу, олимпийскую чемпионку в танцах на льду Марину Анисину к ее партнеру по ледовым выступлениям, французскому фигуристу Гвендалю Пейзере.
«Когда моя супруга Марина Анисина была приглашена на всемирное шоу Holiday on Ice, которое должно было идти в Германии, Франции и Голландии — полгода турне, я понял, что у меня крадут мою женщину. Получается, я остаюсь в России, а мою любимую женщину, мою венчанную супругу, мать моих двух юных маленьких богов забирают в Европу, будут ей устраивать овации, она много денег заработает. Но тебе говорят: «По условиям договора ты не муж, ты стоишь в очереди. А партнер ее, чтобы это все было продаваемо, будет изображать ее любовника». А я при этом знаю, что партнер был влюблен в нее и хотел ее — не пускала.
Я говорю: «Я не могу тебя отпустить ни в Германию, ни в Голландию. Я соглашаюсь на Францию, но давай сделаем так: я буду на этом шоу петь на французском языке, а вы с Гвендалем — танцевать». Она говорит: «Никита, тебя в России любят, а французы не знают, кто ты. Я скажу, что ты мой муж, но кто с этим согласится. Они уже определили, что мужа нет». Сначала я уговорил любимую. Мы едем во Францию, я встречаюсь с французским продюсером. И я им через Марину, она переводит, рассказываю идею: «Я не пущу свою женщину любимую, свою жену венчанную к вам на шоу». А Марина — единственная олимпийская чемпионка в танцах и во Франции, и в Европе. Я говорю: «Давайте договариваться». Они отвечают: «Это невозможно. Гвендаль против, есть контракт, Мариной подписанный».
Дело в том, что они еще до нашего брака с Гвендалем объездили весь мир, Гвендаль и за себя, и за нее заключил контракт. Он хотел, чтобы она была его женой, но она всегда отвечала «ты мне как брат». Продюсеры говорят: «По контракту тебя вообще нет». Я: «Что значит нет?». Они: «Ты не дал нам быть в Голландии и в Германии, будет только два месяца вместо полугода, но по контракту, который Марина подписала, ты сделать ничего не можешь. Здесь еще есть штрафные санкции». Я спрашиваю Марину, она говорит: «Я же не читаю контракты, всегда Гвендаль это делал». А там написано: для зрителей сделать так, словно они любовники. А я по контракту не имею права даже прийти за кулисы.
В какой-то момент против лома нет приема, остается еще месяц до премьеры в Париже, шоу нужно тренировать. Я говорю: «Ну что, репетируйте, я поехал к своему алтарю». Я начинаю проводить обряды у домашнего алтаря, прошу у Перуна силы, начинаю накачивать энергию, понимаю, что придется брать этих французов на абордаж.
Короче, премьера назначена, приглашены вообще все. Я приезжаю с целью отстоять свои права и поставить условие. Я поехал, подпитался, приехал, день премьеры, прессы — дофигища. Дали указание — меня не пускать, так как я отказался от компромисса. От меня жену спрятали, не дают встречаться. Прихожу, предварительно взяв с собой переводчицу. Говорю на служебном: «Позовите продюсера, перетереть надо». Он приходит, я начинаю, как в акте любви, плавненько начинаю, пытаюсь мирно, интеллигентно. Он — про контракт и так далее. Тогда я начинаю ему рассказывать: «Значит так, если сейчас ты не перестанешь нести чушь и не послушаешь внимательно меня, сейчас я выбиваю нафиг двери, там прессу дофига мировой, я блин сейчас устрою нафиг такое шоу ледовое, что вы, блин, запомните, на всю оставшуюся жизнь! Это моя венчанная жена и мне пофиг на ваш контракт! Она в церкви стояла и со мной обещала быть единой. Я вас духовно опущу, об этом напишут все! У вас такая, блин, реклама будет, что вы больше ни одного шоу не проведете, ясно?!» Он офигевший, а я иду и выбиваю ногой двери, иду по коридору и кричу: «Где жена?! Анисина?!» Иду в гримерку, по контракту Гвендаль — с ней, там подпирает кто-то, я эту дверь — хренась, отлетает. Стоит одна Анисина голая, ору: «Где Гвендаль в гримерке у тебя?». Марина говорит: «Я им сказала, Гвендаль в соседней».
Организаторы прибегают, с полицией, я сбрасываю весь свой гонор и спокойно говорю Марине: «Переведи теперь им ты: если сейчас мы с ними не договоримся, пофиг что я не пою, но я должен сидеть в первом ряду на каждом шоу, захожу к своей любимой, когда захочу, то я здесь все разнесу, все об этом узнают». Они спрашивают Марину: «Он в самом деле это сделает?» Марина говорит, что да. Они все поняли, согласились, я имею право свободно ходить к жене. Ведут меня, смотрю — центр, говорю: «Я буду сидеть здесь, с нашими детьми». Организаторы — к Марине: «Мы просим прощения, но это ложа для руководства, может, будет президент, мы боимся Никите перечить». Марина перевела, я говорю: «Принесите дополнительные нам кресла, мы будем здесь сидеть с детьми и няней». Они принесли, мы сидели, а по бокам стояли по два полицейских — взяли с меня слово, что я не сорву представление. После премьеры и двух недель в Париже мы сдружились с этим продюсером до такой степени, что он плакал в конце и говорил: «Мы сделали ошибку, что не дали вам участвовать в шоу», — рассказал Джигурда.