«Тутберидзе взяла ребенка, и он запрыгал как миленький». Интервью тренера малышей «Хрустального» Алены Высоцкой

Константин Лесик

Поделиться

Комментарии

«Хрустальный» — это не только Этери Тутберидзе, Сергей Дудаков и Даниил Глейхенгауз. На одном катке с чемпионами тренируются и совсем маленькие детки. Молодой тренер Алена Высоцкая работает с самыми юными учениками команды Тутберидзе. В интервью Sport24 она рассказала о том, как мечтала попасть в «Хрустальный», стажировке у Алексея Мишина, страхе перед разговором с Этери Георгиевной, помощи старших тренеров в подготовке малышей и эмоциях от тренировок Алины Загитовой, Александры Трусовой, Анны Щербаковой и Алены Косторной.

«Я так люблю об этом рассказывать», — рассмеялась Алена в ответ на просьбу описать свою карьеру. — У меня не совсем обычная история, думаю, для кого-то она может быть показательной».

Я родилась в Воронеже, каталась там же. Не совсем была в структуре спортивной школы. В старшем возрасте мы ушли за тренером, катались два раза в день на открытом льду или на водохранилище. Сложная была ситуация. У нас была гонка за условиями. Льда не хватало. Его отдавали хоккеистам. Где-то 4-5 месяцев мы занимались и выезжали на сборы в другие города.

У меня был очень увлеченный тренер — Рогов Валерий Иванович. Он работал в Москве, а потом переехал в родной Воронеж, где и привил любовь к фигурному катанию. Долго не осознавала, что буду тренировать. «Что значит тренер? Я вообще еду во Францию. Я же актриса», — говорила себе тогда.

Потом я поступила в строительный университет и на первом курсе в моей жизни случился трагический момент — умер тренер. Перед своим уходом он передал жене книги для меня. Он верил, что я буду продолжать его дело. Так и решила попробовать. Меня это ни к чему не обязывало. Но вся эта деятельность начала меня будоражить. Я люблю детей, потому что много работала аниматором, в детских лагерях, у папы моего своя футбольная команда. Детская энергия всегда была со мной.

Начала тренировать параллельно с учебой в университете. Быстро осознала, что многого не знаю. Под конец четвертого курса уже понимала, что нужно ехать учиться. Попала на кафедру к Алексею Николаевичу Мишину в ГДОИФК им. П. Ф. Лесгафта. Он дал мне веру в себя, раскрыл мои возможности. Я была ему посторонним человеком, но он знал моего тренера.

Помню, что пришла к нему со словами: «Хочу у вас учиться». Это была наша первая встреча. Алексей Николаевич взял меня на стажировку. Важную роль сыграла Ира Яковлева. Это первый человек, с которым я встретилась во дворце спорта «Юбилейный». Она фактически познакомила меня с Мишиным. Я подсматривала тренировку в щель, увидела молодую девчонку, которая тренировала. Мне стало интересно узнать о ней все. Долго не решалась к ней подходить, но потом все же зашла в тренерскую. «Так, давай мы с тобой познакомимся», — сказала я. Мы сели с ней пить чай и поговорили.

Я пришла к Алексею Николаевичу не в период практики. Просто попросилась походить к нему на тренировки, позаписывать что-то. Не знаю почему, но он согласился. Добрейшей души человек. У него такая мощная энергетика. Он взял и помог мне, посоветовал поступить к нему на кафедру. Как у него хватает энергии помогать людям?

Меня всегда привлекала работа с младшими детками. Я пришла к Татьяне Николаевне Прокофьевой и рассказала ей об идее детского направления на коммерческой основе при школе олимпийского резерва. Я побудила ее вместе с мужем к действиям. Они открыли небольшой филиал, я набрала деток, и мы начали тренироваться. Очень интересный период в моей жизни. Алексей Николаевич, кстати, там тренировал своего внука.

Я вела деток с 3 до 5 лет, а потом из-за замужества переехала в Москву. Нужно было искать новую работу. Я слезно прощалась с тем периодом. Если бы его не было, я не стала тренером. Алексей Николаевич написал мне рекомендации и спросил: «Где бы ты хотела работать?» А я ведь ничего не знала о катках в Москве. Все же пугают этим городом, конкуренцией там.

Я пошла к Елене Анатольевне Чайковской. Решила по титанам фигурного катания идти. Мне не нужно было другого. Она тоже, кстати, была знакома с моим тренером. Валерий Иванович много рассказывал об их жизни. Все так сложилось, что мы начали работать. Я была в ее команде целый сезон. Одной бессонной ночью я решила, что хочу поработать в команде Этери Тутберидзе. Я наблюдала за ними, не была знакома лично. Меня прям тянуло окунуться в эту атмосферу. Поняла, что, если не скажу, что хочу работать с Этери Георгиевной, не смогу дальше ничего делать.

В июле 2019-го я узнала, что Этери Георгиевна в Новогорске, и поехала туда. Пока ждала окончания тренировки, то заходила на каток, то опять уходила. Все колотилось от страха! Много раз прокручивала в голове свою речь. Я захожу к ней и говорю: «Этери Георгиевна, мне нужно очень с вами поговорить. Я бы хотела у вас поработать, если есть возможность. Мой тренер — Рогов Валерий Иванович, а Алексей Николаевич Мишин — мой преподаватель». Короче, с козырей пошла. Мне кажется, что я делала все правильно. Была готова и к отказу. А она мне говорит: «Что ты умеешь делать?» Я сказала про работу с маленькими детьми, но была готова сделать, что попросят. Она сказала оставить свои реквизиты. На этом все.

Подруга посоветовала отпустить ситуацию и не ждать звонка. Я об этом не задумывалась, и под конец месяца мне позвонили. Представитель команды Тутберидзе задала пару вопросов и спросила, могу ли я приехать через три дня и начать работу. Была в другом городе, даже за городом — где-то в тысяче километров от Москвы. Но быстро собрала свои вещи и 6 августа начала работать с малышами 2015 года.

Мне нравится сейчас работа в команде Тутберидзе, потому что в любой ситуации все работают на ее эффективное разрешение. Я могу прийти к Этери Георгиевне, попросить совета и найти вместе решение. Где-то полгода мы так работали, а потом она предложила взять деток 2014 года. Они уже были отобраны для подготовки к ее команде. Я не ожидала этого, но мечтала. Хотела работать над начальной подготовкой детей, чтобы Этери Георгиевна получала классный продукт, классных детей, с которыми могла бы идти дальше. Мне нужно работать поэтапно, не перескакивая никуда.

Перед карантином был очень насыщенный период. Я работала в режиме нон-стоп, кстати, не без поддержки Иры Яковлевой, которая оказалась и здесь. Важно иметь в команде единомышленников.

— Когда ты была фигуристкой, ты тренировалась только в Воронеже. Почему не переезжала в Петербург или в Москву?
— Когда ты фигурист, за тебя много решают родители, им кажется, что им виднее. Мама хотела вложить в меня не только фигурное катание. Я закончила музыкальную школу по классу домры и фортепиано, у меня второй взрослый разряд по плаванию, художественная гимнастика, танцы, вокал — у мамы была возможность впихнуть в меня очень много для того, чтобы я потом для себя определилась, к чему я действительно тяготею. И здесь у меня большой вопрос: что бы было, если бы я переехала?

Была такая возможность, Валерий Иванович был с намерениями возить меня, показывать в Питере и Москве, у него были связи и видение, что у меня может получиться. Но тут родилась моя сестра, и родители решили, что лучшим для меня вариантом будет остаться в Воронеже с тем тренером, который со мной так занимался… Сейчас такого уже нет. Мне бы хотелось стать для кого-то таким же тренером, каким тренером был для меня Валерий Иванович.

Неизвестно, как бы сложилось в Питере или Москве, там все по-другому. Я не была суперталантливой. Была крупновата, были проблемы с весом. Да, у меня были неплохие линии, неплохое скольжение, красивое широкое катание, но этого было мало. Далеко не все в порядке было с прыжками.

Вероятно, при необходимом объеме тренировок было бы что-то другое. Но мне не хватало мотивации. Я была любимицей тренера, мы были не в структуре спортивной школы, не было регулярных соревнований. Мы занимались, потому что я постигала фигурное катание, мой тренер видел, что я буду классным тренером, и по ходу дела мы осваиваем те элементы, которые нам под силу — в условиях того, что мы катаемся полгода на открытом льду, а вторые полгода не катаемся в принципе.

Не могу сказать, что я жалею о том, что не переехала. Вероятно, если бы переехала, не пошла бы в тренеры. Мне кажется, люди, которые наелись фигурным катанием, вероятно, не будут связывать с этим всю жизнь.

— Однажды ты написала, что «переехала в другой город с 10 тысячами рублей навстречу мечте».
— Это был Питер. Но на тот момент для меня это была нормальная сумма денег, я не знала, с чем мне придется столкнуться. Но я была настолько решительной, меня совершенно ничего не могло остановить.

Там получилось достаточно плавно: сначала я приехала на сессию, как-то прощупала почву, познакомилась с Алексеем Николаевичем, завязались какие-то знакомства. Появилось ощущение, что какое место я могу здесь занять. Через месяц вернулась, быстренько продала машину. У меня была куча кредитов, потому что я была финансово неграмотная. Мое безденежье было не из-за того, что я мало зарабатывала, а потому что не умела распоряжаться своими деньгами. Мне пришлось искать работу, и я работала официанткой в ночи.

— Работала официанткой, а потом шла к Алексею Николаевичу?
— Случались такие моменты. Но их было не так много, старалась не доводить до фанатизма, потому что понимала, что долго не протяну. Например, у меня смены были до 3-4 ночи, потом я спала и шла на вторую тренировку. Старалась как-то подгадывать, потому что в любом случае надо было как-то двигаться.

Но я достаточно быстро начала зарабатывать на тренировках, как-то оно само собой завертелось. В принципе, у меня не было самой такой цели, потому что понимала, что готова еще поучиться и много чего поузнавать. Но было понятно, что самые крутые знания ты получаешь через опыт, что можно начинать пробовать работать. Если ты будешь постоянно копить и аккумулировать знания, в какой момент ты реализуешься?

Это свойство возраста, в 22 года мне было море по колено, могла с уверенностью отнестись к любому своему решению. Мне четко казалось, что все, что я захочу, у меня будет. К сожалению, сейчас это немного пропадает.

— Можешь вспомнить и сравнить первую встречу с Алексеем Николаевичем и Этери Георгиевной?
— Да.

— Когда было страшнее?
— Почему-то мне кажется, что страшнее было с Этери Георгиевной. Просто сам по себе образ Алексея Николаевича наполнен теплой энергией, на него смотришь по телевизору, и тебе кажется, что это добрый, открытый, позитивный человек. А Этери Георгиевна — просто звезда.

— Снежная королева.
— Да, все так, как о ней говорят. Она уважает себя и уважает других. И она это несет в себе. Ты не знаешь, что от нее ожидать. А вдруг она скажет как-то так резко, что у меня вообще весь мир перевернется, и я свою жизнь сразу поведу в другое направление.

Когда я с ней встретилась один на один, я не могу сказать, что я почувствовала холод. У нее было честное отношение: ты пришла, я тебя выслушаю, вот у меня есть лимит времени, расскажи, что ты из себя представляешь в трех словах, чего ты хочешь, и я для себя решу, насколько мне это интересно. И я это чувствовала.

Алексей Николаевич сразу взял меня за руку, достаточно трогательный момент. Сказал: «Рад знакомству. Лучше научного руководителя, чем я, тебе, конечно, не найти». Мне, конечно, это было понятно и так, но я даже на это не рассчитывала. Не думала, что Алексей Николаевич прям возьмется за научную работу простой магистрантки, которая приехала из Воронежа. Значит, ему важно делиться. И это тоже здорово. Он имел полное право не делиться своими знаниями, разные позиции бывают у людей. Но здесь все было очень тепло, с таким принятием. Но думаю, что тоже с такой оговоркой: если ты сейчас говоришь о том, что ты хочешь, то ты делай, я должен видеть твои желание и мотивацию не только на словах.

Он разрешал за собой ездить, слушать. В реальном времени тренировки. Например, он делает замечание Андрею Лазукину, или Лизе Туктамышевой, или Соне Самодуровой. Мало того, что я была в принципе в шоке от происходящего, потому что фигурного катания вживую я не видела никогда, это несравнимый уровень, абсолютно другой подход. Так еще я окунулась в этот процесс, я стала свидетелем того, как творится история. Может, я очень романтизирую это все, но для меня это было приблизительно так.

— Получается, первые встречи с Алексеем Николаевичем и Этери Георгиевной превзошли твои ожидания?
— Да, абсолютно. Все те страхи, которые были, оказались лишними, потому что это такие же люди, со своим жизненным опытом, у них в жизни были разные ситуации. Может быть, для них помочь молодому специалисту вообще нормально, откуда я могу знать, так это или нет. Но оказалось, что это действительно так, для них это все естественно. Думаю, им приятно, что, глядя на них, молодые специалисты также зажигаются этим делом.

— Чем ты сейчас занимаешься в «Хрустальном»?
— Там такая история: есть детки, которые тренировались чуть раньше — 2014 год, а 2015-й мы набрали уже при мне. 14-й тяготеет уже к 13-му, я их дотягиваю и отпускаю в группу старше. Ну, не отпускаю, буду на подхвате у основного тренера этой группы, смотреть на скольжение, следить за линиями, за культурой, за программами, подхватывать на время отсутствия — то есть это не основная моя группа.

В моей группе (15-й, 16-й, кто-то даже — 14-й год) занимается 15 человек. Здесь мне очень помогала Ира Яковлева. У нас было много ледовых тренировок: каждый день, шесть раз в неделю. Плюс час занятий в зале, плюс хореография. Мы отработали с ними недели 3-4 и ушли на карантин, это не было таким тренировочным циклом. Я считаю, что он не завершен, потому что те дети, которые попали из спортивно-оздоровительных групп, вообще были в шоке: мы здесь не сюсюкаемся, сильно строже относимся, требовательнее, темп тренировки выше в разы. И получалось так, что лед малышей накладывался на лед старших малышей, мне нужно было заниматься и там, и тут. Поэтому на совсем младших стояла Ира.

Но перед карантином расписание должно было полностью поменяться, что льды не наслаиваются, я могу успевать и там, и там. Поэтому больше с ними занималась она, но я постоянно курировала, знала, что они делают, знала всех детей, что с кем происходит и т. д.

Занимались в основном всей базой, это относится к детям 2014-го, 2015-го и 16-го годов. Без этого никак: спина, положение таза, основные позиции, дотянутые руки и ноги. Полностью образ спортсмена выравнивается на разных этапах, над этим нужно работать постоянно. Это то, что должен проделать тренер вначале для того, чтобы устаканить какие-то моменты, когда он берет только заново детей.

Хотя часть детей, мы с ними работаем с сентября, и вот они отобрались — это 15-й год и 16-й, который по ходу подключался. И здесь я понимаю, что они делали, понимаю, как я с ними выстраивала, в каком темпе я их гнала и что они сейчас из себя представляют. Есть детки, на которых я ориентируюсь, стараюсь сделать максимальные условия, систему для того, чтобы они могли спокойно идти шаг за шагом по этой лестнице. Чтобы не было никаких рывков. Все-таки детки 14-го года — отобранные, там нужен очень большой объем и внутренние детские усилия. То, что я могу требовать, но не могу гарантировать, что это будет.

Я понимаю, что если ребенок будет пахать на полную, ему это будет нравиться, то за три месяца он действительно может свернуть гору. Но, если ребенок талантливый, хороший, ровненький, но гоняет балду, тут нет никаких гарантий. Может, талант победит. Может, у него включится чуть позже. Может, ему понравится. Здесь Этери Георгиевна часто дает советы: «Не надо рвать с плеча и сразу всех разгонять, нужно давать возможность каждому ребенку проявить себя. Мы не знаем, когда и какой отдел головного мозга у него включится, как все может повернуться».

Понятное дело, это до какого-то этапа, я говорю про возраст 4-6. В 5-7 уже более-менее все понятно. Но дальше тоже будет какой-то этап, когда Этери Георгиевна опять смотрит и понимает, как в этой динамике на этом периоде он прибавил, как его тело себя ведет, как ведет себя на льду.

— На соревнования уже получалось выставлять своих учеников?
— От команды «Хрустального» пока нет. Был в планах 14-й год, который я активно подтягиваю к 13-му, чтобы они в старшую группу перешли, чтобы два льда в день было, два зала, джаз, хореография — там реально детки, которые после этапа, который идет у меня, уже живут на льду. Девчонки прямо спят на диванах в перерывах, там же кушают в буфете, гуляют, общаются со старшими спортсменками. Это очень классный момент, когда они общаются со старшими спортсменками-чемпионками где-то, как-то, урывками. Например, одни вышли — другие зашли. И это очень прикольно, я прямо вижу: дети очень восторжены на этот счет, постоянно говорят про Алину (Загитову. — Sport24).

У нас сейчас классная мотивация: 15-й год учит двойные прыжки, и кто первый выучит, я постараюсь поговорить с Этери Георгиевной или с самой Алиной, чтобы у ребенка появилась пара фотографий. Хотя фотографии, в принципе, не так проблематичны — знаю, что Алина вообще никогда не отказывает. Но, чтобы именно пообщаться, пару вопросов ребенок подготовит, которые значимы для него.

Понятно, что учить двойные прыжки — долгосрочный проект, пока они их прыгают, у детей могут сто раз поменяться интересы. Но все равно, это зажигает на какой-то период времени, есть детки, которым это важно, которые очень просят встречу с Алиной Загитовой — не просто мельком, из зала в зал, а посидеть на диванчике.

— Как часто старшие тренеры — Даниил Глейхенгауз, Сергей Дудаков, сама Этери Георгиевна посещают твои тренировки и смотрят за малышами?
— На совсем малышей, с которыми мы всего полгода работаем, Этери Георгиевна время от времени смотрит, а Даниил Маркович и Сергей Викторович принимали у нас зачет. Этери Георгиевна — у другой группы. Всегда можно подойти и попросить: «Посмотрите, пожалуйста, на ребенка, что можете сказать, над чем нужно работать. Уже неплохо получается, но что бы вы добавили, какие есть сомнения на этот счет». Но злоупотреблять этим не нужно.

Пока это уровень несмышленышей, я справляюсь сама, на что там можно смотреть? Мне нужно приходить с конкретными вопросами, результатами проделанной работы и спрашивать, что мы делаем дальше.

С Сергеем Викторовичем я обсуждала туровые прыжки и вообще прыжковую подготовку начального уровня — его видение, рекомендации, с чего начать, на что обратить внимание. Он мне абсолютно все рассказал. Даниила Марковича я постоянно прошу слушать музыку. Мне нравится подбирать программы, композиции, образы, но это большая ответственность — ставить программу в команде, которой нет равных на мировом уровне. Мне еще очень далеко до этого всего, и это кропотливый труд. Я работаю над этим нон-стоп: по дороге на работу слушаю музыку, приезжаю на другой каток, где мы со звуковиком подбираем, режем, оформляем. Отправляем Этери Георгиевне, говорит: «Не то», — и заново поехали. Опять спрашиваем Даниила Марковича, как лучше, ведь хочется и оригинально, и при этом сильно не перемудрить. Надо понимать, что это дети пяти-шести лет, и ты должен учитывать, подходит ли ему эта программа и как она выглядит.

Старшие тренеры присутствуют на тренировках детей 2014 года, которые уже отбираются в спорт, идут на бюджет. За полгода или даже больше они постоянно их курируют. Когда я уже начала работать с этими детьми, Этери Георгиевна постоянно сидела на тренировках, поправляла меня, говорила: «Это убрать, этих разогнать. Все сейчас поменять, что за чушь ты им дала? Так это не работает, давай приди в себя». И я быстрее ориентировалась, менялась, понимала, что нужно, потому что у всех тренеров разные акценты.

Порой мне кажется, что с ребенка больше не потребуешь, и оп! — Этери Георгиевна его взяла, и я обалдеваю, что он сотворил. Кормит она его чем-то, какие волшебные слова говорит — для меня это пока загадка. Мне кажется, что мы еще не доросли, а он запрыгал как миленький, все делает. Такие вещи постоянно происходят.

Этот сезон я дорабатывала еще и в «Коньке Чайковской» у Елены Анатольевны, и поэтому у меня постоянно менялось расписание, порой я не успевала с одного катка на другой. Этери Георгиевна брала моих детей, выходила на коньках и работала с ними. Такого уровня специалист берется за пятилетних и шестилетних детей, поправляет им руки, ноги и выстраивает тренировку абсолютно естественным образом.

— В одном из своих постов ты поблагодарила Этери Георгиевну за возможность учиться. Каково это для молодого тренера — учиться у Тутберидзе?
— Мне разрешили присутствовать на тренировках сильнейших фигуристок «Хрустального». Было очень интересно увидеть, как Этери Георгиевна себя ведет — как разрешает ситуации, как мотивирует, как подбирает ключики. Понятно, что я не все слышу и близко не подхожу. Потому что, мне кажется, это напрягает.

Интересно увидеть, как Этери Георгиевна себя чувствует во время тренировки. Бывает, что у тебя что-то не получается — и ты расстраиваешься, думаешь прекратить, вернуться завтра и т. д. И нет ни одного специалиста, у которого бы каждая тренировка выстреливала. Учусь у Тутберидзе справляться с такими ситуациями.

Вообще, все интересующие вопросы я стараюсь задавать напрямую в свободное от занятий время. В том числе и ее о личных качествах. Ее уверенность и стойкость характера видна невооруженным глазом. А я лично пытаюсь понять — нужно начинать с уверенности или эту уверенность дает тебе профессионализм? Или ты одновременно растешь и в том, и в другом? В общем, мы можем обсудить такие темы.

Также могу почерпнуть ее колоссальный опыт. Например, я прихожу со своим мнением относительно какой-то ситуации: «Этот прав, этот виноват, нужно сделать вот так». Этери Георгиевна обычно говорит: «Подожди. Не спеши. Ты хочешь поступить слишком резко. Давай сначала подумаем». Иногда это общие слова, но они мне помогают собрать картину того, как по моему мнению должен выглядеть тренировочный процесс и взаимоотношения с родителями.

Этери Георгиевна очень сильна как личность. А то, как она справляется с уходами спортсменов… От меня уходит пятилетний ребенок, с которым мы проработали год — это для меня уже трагедия. А что испытывает тренер чемпионов? Ты в работе с ним оставляешь частичку себя. Твоя жизнь создана из всех этих детей. Встаешь и засыпаешь с мыслями о них. А как может быть по-другому, если ты рассчитываешь на результат? Мне Этери Георгиевна говорит: «Алена, отделяй. Если ты будешь идти с таким душевным рвением…» Да и Елена Чайковская советовала не прикипать.

— О чем подумала, когда впервые увидела Загитову, Щербакову, Трусову и Косторную на тренировке?
— Первая мысль — это шедевр. Даже просто тренировка. Все так четко… Кажется, что у них сверхспособности. Мое сознание еще не настолько расширилось. Этери Георгиевна наверняка думает, что это уже пройденный этап, и идет дальше. Но для меня это поднебесье.

Например, я смотрю на высоту прыжка Саши и думаю: «Ка-а-ак?» Она прыгает в высоту роста моих учеников. С таким же восхищением я смотрю на доделанность элементов Ани Щербаковой. То, как вкладывается в движения на прокатах программ Алена Косторная. Она так же эмоционально переживает, как и на стартах.

Для них стали рутиной космические вещи. Они выкладываются на каждой тренировке на 200 процентов, делают вещи, которые в этом мире делают единицы, но относятся к этому с мыслью о том, что тебе еще очень много работать. Это видно.

Видно, что девчонки не собираются останавливаться. Видно, что Алине Загитовой очень нравится кататься. Это ее жизнь. Она любит лед, любит себя на льду. Это тоже очень важно.

Я для себя пытаюсь понять, что мотивирует девочек. Их межличностные взаимоотношения, конкуренция и постоянная борьба? Либо мотивация от Этери Георгиевны. Хотя, мне кажется, здесь все в системе. Вся работа Тутберидзе, Глейхенгауза и Дудакова направлена не только на физическую составляющую, но и на психологию. Их ученики выходят каждый день на лед побеждать. Они понимают, что только так закладывается результат.

— В инстаграме ты писала, что Элизабет Турсынбаева должна была получить золотую медаль ЧМ-2019 сразу после исполнения четверного сальхова. На эту тему ты даже писала научную работу. Можешь кратко раскрыть ее суть?
— Человек, который со стороны наблюдает за фигурным катанием, не может даже представить, что такое четверной прыжок. Думаю, что квады все-таки недооценивают. Это был предмет нашего с Алексеем Николаевичем обсуждения. Многооборотные прыжки имеют между собой очень большую разницу. Допустим, двойной аксель прыгают 70 процентов фигуристок. А тройной — единицы. Единицы прыгают и четверные.

Четверной в 20 раз сложнее тройного при изучении, а стоит примерно в два раза больше. Это и вводило меня и Алексея Николаевича в своего рода негодование. Они столько вкладывают в этот четверной! Это такая многолетняя подготовка! С огромным количеством условий, направлений. Понятно, что все в выступлении важно. Но это несравнимо…

Я же смотрю на это как тренер малышей. Как мне нужно изменить рабочий процесс, чтобы в 11-12 лет они заходили на четверные?

Сейчас мы к этому относимся так: «А, окей. Четверной, еще один четверной». Кажется, что это все вот так (щелкает пальцами). Но на самом деле это адский труд на предельных мощностях.

— Сколько должны стоить четверные?
— Сейчас лутц, флип и риттбергер оцениваются в 11 баллов. Думаю, 20 они должны стоить точно.

Во второй части интервью, которая выйдет на Sport24 через несколько дней, мы поговорим с Аленой о том, сколько стоит заниматься фигурным катанием, плохих и хороших качествах родителей и занятиях онлайн. Также тренер расскажет секрет, как вашему ребенку попасть в «Хрустальный».

Подписывайтесь на youtube-канал Фигурка и смотрите самые интересные видео о фигурном катании