«У нас не хватает диалога власти с людьми». Нурмагомедов — о Дагестане, Петре Яне и Двалишвили
Умар Нурмагомедов — третий по силе боец легчайшего веса UFC прямо сейчас. В январе 2025-го россиянин впервые подрался за пояс и впервые в карьере проиграл. Тогда Нурмагомедов классно провел первые два раунда против доминирующего чемпиона Мераба Двалишвили, но уступил во второй половине поединка.
25 октября на турнире UFC 321 Умар попытается вернуться в титульную гонку. Для этого 29-летнему дагестанцу необходимо проходить Марио Баутисту — американца, который идет на серии из восьми побед и занимает девятую строчку рейтинга легчайшего веса. За три дня до выхода в октагон Нурмагомедов пообщался с корреспондентом Sport24 Ярославом Степановым и, как всегда, проявил себя максимально интересным и откровенным собеседником.
— Ты впервые в карьере возвращаешься после поражения. Каково это?
— Самочувствие отличное, хорошее. Спасибо большое. Никакой разницы нет, дерешься ты после поражения или у тебя победная серия. Бой есть бой, никаких дополнительных переживаний нет.
— Сколько раз за последние месяцы ты пересматривал свой бой с Мерабом Двалишвили?
— Хороший вопрос. Ни разу.
— Ни разу?!
— Я его пересмотрел прямо после боя, в ту же неделю один-два раза пересмотрел, и все. Для себя понял, что и как, и больше не пересматривал. Какой-то мотивации там для себя не искал.
— Недавно наткнулся на твое англоязычное интервью, там ты интересно рассуждаешь о значимости боев в жизни. Ты сказал, что важнее быть хорошим отцом, хорошим мусульманином. Раскрой подробнее свою мысль.
— Смотри, сегодня моя мотивация, то, почему я хочу этим заниматься — во-первых, у меня это получается неплохо. Хорошо получается. Второе — я потратил много лет. Мне 29, и я в зале с 8-9-ти. Осознанно уже начал тренироваться с 14-ти, тогда я уже в зале выжимал две футболки. Если хорошо тренировка прошла, я радостный был. Получилось, что не зря пришел туда, хороший день. Помню, если отец давал какую-то работу на день, я ее старался сделать до обеда, чтобы вечером успеть на тренировку. Я горел. Я потратил всю свою жизнь, и теперь хочу стать чемпионом! Не хочу, чтобы все мои старания, все мои лишения, все то, во что я вкладывал душу, осталось… не хочу остаться тем, кто так и не достиг успеха. Хочу стать чемпионом, хочу реализовать свою мечту, то, к чему я шел.
И третье. У нас, у двух братьев [имеет в виду себя и младшего брата Усмана, чемпиона PFL], есть очень хороший шанс стать чемпионами UFC. Два родных брата. Все шансы есть. Даже если один из нас станет — мы с Хабибом двоюродные-троюродные братья, кузены, как в Америке говорят. Семья. Как Грейси. Мы тоже можем оставить такой отпечаток, как семья, которая пришла к большому успеху в этом виде спорта. Ну, и команда. У нас в команде уже есть два пояса, я хочу быть человеком, который тоже стал чемпионом. Я уже на той высоте, к которой мало кто доберется. Неужели я могу сейчас сдаться?! Нет! Я себя не вижу тем, кто мог бы сдаться. Хочу просыпаться утром, тренироваться, выступать, завоевать этот пояс и оставить свой след в истории ММА.
— Для Хабиба в свое время бои были социальным лифтом, а у тебя все же иная ситуация.
— Уже какой-то стабильный доход есть, точка, от которой можно отталкиваться в других сферах, есть. Вместе с тем, ведь и молодежь на нас смотрит, хочется и для нее быть правильным примером. Хочется, чтобы эта молодежь больше смотрела на ребят, которые пропагандируют правильные ценности: отца надо слушаться, мать уважать, братьев любить, сестрам помогать. Хочу, чтобы у молодого поколения было понимание, что созидать, создавать — лучше. Хочу, чтобы и такое наследие тоже осталось. Есть такая книга, я сейчас автора забыл, называется «Миямото Мусаси», это японская художественная литература. Коротко очень расскажу. Там главный герой — в начале такой бычок, он все крушит, сила есть. Потом его закрывают на два года в особняке, где очень много литературы, книг. И когда он оттуда выходит, он уже не хочет… если где-то раньше он мог подраться, то теперь уже не хочет. Хочет созидать, помогать. Поэтому когда ты сталкиваешься с человеком постарше тебя — у него уже много прожитых лет, — и видишь его детскую глупость, которую он пропагандирует: надо ломать, портить… дискутируешь с ним, и становится ясно — он не понял эту жизнь. Ты ему будешь целый день объяснять — он тоже не поймет.
Давай такой пример еще. Я с этим иногда сталкиваюсь — человек может сказать: в Дагестане, в Махачкале надо ломать камеры, которые фиксируют правонарушения. Я его спрашиваю: «А почему ты не хочешь ломать в Дубае эти камеры? Или в Турции ты не можешь их ломать? Или та же Саудовская Аравия? Я не говорю о том, что я человек, который всегда соблюдает ПДД, мы просто говорим о правиле. Я говорю: «Э, дорогой мой брат, ломать нельзя ничего. Надо соблюдать. Если у тебя не получается соблюдать, это другой момент. Но если ты не можешь их ломать в другой стране, если там надо соблюдать правила, то будь добр, соблюдай у себя в стране тоже, у себя в республике». Если ты хочешь, чтобы бы чисто на улицах — не выбрасывай мусор, это же очень легко.
Сейчас я вообще далеко от темы уйду, но хочется это сказать. У нас не хватает диалога власти с людьми. Потому что если бы власть создавала условия, в которых мы, простые граждане, приходили и говорили: вот здесь нам это надо, как мы это можем сделать? Давайте вместе. У нас, бывает, пойдет какой-то дождь страшный, все забивается, потоп целый случается…
— В республике?
— Да, в Махачкале. Даже на квадроциклах народ катается. Так вот мне кажется, если власть выйдет и скажет: «Ребята. Да, мы с этим столкнулись, да, у нас сегодня вот так. Но нам нужна помощь, мы хотим организовать субботник, чтобы отчистить очистные сооружения, канализацию». Мне кажется, валом люди выйдут. Они будут рады все это исправить, потому что это наш город. Мы там живем, наши дети там растут. А теперь давай вернемся к нашей теме!
— Давай. Мераб накануне выложил картинку в соцсетях…
— Я — орел, он киборг?
— Да. И сказал, что тебе нужно два-три боя, чтобы получить титульный шанс.
— Ярослав, даже не хочется это комментировать. Что я должен делать и как будут происходить последующие события — от него это никак не зависит. Он может считать, что угодно, это его проблемы. А как будет на деле — это решает UFC. Он может говорить, что я должен сделать 100 боев.
Относительно того, как будет продвигаться карьера — я, конечно, хочу сейчас выиграть, обязательно надо выиграть. А потом первые 15 дней ноября я хочу отдохнуть. Где-то в середине ноября я буду готов вернуться к тренировкам, если мне дадут бой. Я хочу подраться в конце января, это у меня будет две недели здесь, а всего — четыре-шесть недель для подготовки. Плюс я в таком случае буду в оптимальной форме, потому что не успею потерять фокус. В январе или в феврале хочу подраться, в феврале — это вообще будет идеально.
— Чтобы успеть до Рамадана?
— Да, я хочу подраться до Рамадана, оставаться активным. Чтобы не терять время. Вообще хочу хотя бы 10-12 боев сделать до конца карьеры.
— Мерабу Двалишвили 34, и он собирается подраться четвертый раз за 11 месяцев. Человек рушит стереотипы о том, как изнашивается организм с возрастом. Для тебя он — чудо генетики?
— Недавно видел видео, где он говорит «let’s go Petr Yan!», там по нему видно, что он не восстановился. Он там худой, исхудавший. Мне кажется, стиль его боя — он будто спарринги делает: бросает, бьет, валит. Я знаю, он очень любит спарринги делать, очень много их делает. Может, организм как-то привык. Если он проиграет этот бой [реванш с Петром Яном в декабре], это будет говорить о том, что он — ни какое не исключение. Даже если выиграет — мне кажется, этот бой будет очень тяжелым.
— Потому что организм сдал или из-за Петра Яна?
— Два фактора. Потому что напротив него будет Петр — он очень хорошо бьет с рук, с ног, хорошо дерется. Плюс тот фактор, что ты изнашивал свой организм на протяжении всего года. Не дал отдохнуть. И в то же время, знаешь, может, он и исключение. Все варианты возможны.
— Может ли Петр стать лучше, чем был в первом бою с Двалишвили в 2023-м?
— На 100 процентов уверен, что он лучше выступит, чем в прошлом бою. Потому что на самом деле видно, что у него была травма, он не бил правой рукой, это можно заметить, любой человек может это увидеть. Другой вопрос — будет ли этого достаточно. Будет ли он достаточно готов к его проходам. Минус Петра — он закрывает лицо, обороняется по-боксерски. Привычка. Он может пропустить проходы. И опять-таки все всегда зависит от того, как ты подготовился, насколько ты готов, какой у тебя резерв. Не скажу, что Петр Ян — это проходной бой. Ни для кого не сюрприз, что он — угроза для любого оппонента.
У нас с Петром недопониманий вроде никогда не было. Не знаю, будут ли сейчас. У меня к нему, кроме как уважения как к человеку и к достойному сопернику, ничего нет. Чего-то, что стоило бы выяснить с ним, у меня нет. И не было никогда. Между нами всегда был спорт, мы хорошо отзывались друг о друге. Кроме его последних слов, когда он сказал, что только из-за Хабиба меня хотят продвигать. Но в этом нет моей вины, я не виноват. И что теперь? Он родился бы братом Хабиба Нурмагомедова — кто-то в этом виноват, что ли? Это не то, что я выбирал. Мне повезло, слава Богу, Всевышний дал мне такого хорошего брата. Но и обесценивать то, что я сделал сам — тоже не очень правильно. У нас с Хабибом много братьев, и не все захотели выбрать тот же путь, что выбрал Хабиб.
— Про это с Петром не хотелось бы поговорить?
— Он же не оскорбил, просто я с его мнением не согласен.
— Как будет выглядеть твой угол в бою с Баутистой?
— Хавьер, Усман, Хабиб.
— Ты рассказывал, что в детстве ты прописывал где-то желание стать чемпионом UFC. Эти записи остались? Ты можешь их посмотреть, пощупать сейчас?
— В голове только. Помню, я клетку рисовал, а внизу писал желание. И пояс рисовал все время.
— Видишь ли себя чемпионом в 2026 году?
— Я должен стать чемпионом в 2026 году. Обязательно. Год должен стать моим. Должен стать чемпионом в 2026-м и остаться им до 2029-го. Это план.