За эти слова Ширвиндту в СССР хотели сломать карьеру: артиста спасла только собственная находчивость
Культовый актер Александр Ширвиндт сформировал свой статус еще в СССР: благодаря участию в съемках ряда легендарных картин, впоследствии признанных классикой советского кинематографа. В России артист только упрочил свои позиции и прославился еще как автор многочисленных книг.
В своих мемуарах Ширвиндит признавался, что его карьера могла пойти по совершенно иному пути, если бы один случай получил другое продолжение. У Александра Анатольевича могли возникнуть серьезные проблемы после пустяковой, как сейчас кажется, шутки на праздновании 80-летнего юбилея циркового деятеля Марка Местечкина:
«Я, собрав юбилейную команду, вывел на сцену Аросеву, Рунге, Державина, которые демонстрировали Местечкину схожесть наших с цирком творческих направлений. «И наконец, — привычно произношу я, — эталон нашей цирковой закалки, универсальный клоун, 90-летний Георгий Тусузов». Тусузов дрессированно выбегает на арену и под шквал аплодисментов бодро бежит по маршруту цирковых лошадей. Во время его пробежки я успеваю сказать: «Вот, дорогой Марк, Тусузов старше вас на десять лет, а в какой форме — несмотря на то, что питается говном в нашем театральном буфете».
Лучше бы я не успел этого произнести. На следующее утро Театр сатиры пригласили к секретарю МГК (московского городского комитета) партии по идеологии. Так как меня одного — в силу стойкой беспартийности — пригласить в МГК было нельзя, меня вел за ручку секретарь партийной организации театра милейший Борис Рунге.
За утренним столом сидело несколько суровых дам с «халами» на голове и пара мужиков, причесанных водой, очевидно, после вчерашних алкогольных ошибок.
С экзекуцией не тянули, поскольку очередь на ковер была большая, и спросили, обращаясь, естественно, к собрату по партии Борису Васильевичу Рунге, считает ли он возможным пребывание в стенах академического театра человека, осмелившегося с арены краснознаменного цирка произнести то, что повторить в стенах МГК партии не может никто. Боря беспомощно посмотрел на меня, и я, не будучи обремененным грузом партийной этики, сделал наивно-удивленное лицо и сказал: «Мне известно, что инкриминирует мне родной МГК, но я удивлен испорченностью восприятия уважаемых секретарей, ибо на арене я четко произнес: «Питается давно в буфете нашего театра». Сконфуженный МГК отпустил Рунге в театр без партвзысканий…»
Можно только позавидовать находчивости легендарного артиста: не сохрани он самообладание в той ситуации, возможно, его жизненный путь действительно бы сложился иначе.
