Многие слова в русском языке — не то, чем кажутся на первый взгляд: их значения со временем часто менялись, иногда до неузнаваемости.
Например, ругательство «сволочь» изначально не имело негативной коннотации: так называли человека, который перетаскивал различные грузы в портах. А слово «мымра», которым сейчас называют невзрачных, непривлекательных женщин, раньше использовали для описания угрюмых и скучных людей.
То же самое можно сказать и про слово «вор». В Средние века на Руси так называли преступников, совершивших или замысливших государственные преступления: заговор с целью захвата власти, государственную измену и т. д. В частности, ворами называли обоих Лжедмитриев — самозванцев, которые выдавали себя за чудом спасшегося сына Ивана Грозного царевича Дмитрия.
Но уже к XVIII веку термин «вор» начали употреблять в отношении вообще всех преступников, а не только самозванцев. Пример можно найти в «Капитанской дочке» Александра Сергеевича Пушкина — вот что герой повести кричит Емельяну Пугачеву: «Ты мне не государь, ты вор и самозванец, слышь ты!»
Подразумевается в данном пассаже то, что Пугачев — преступник, а не то, что он совершил кражу. При этом человека, который что-либо украл, в то время называли словом «тать».
В дальнейшем слово «вор», напротив, сузило свое значение. Сейчас мы называем так не всех нарушителей закона подряд, а исключительно нехороших людей, которые решились что-нибудь украсть.
