Любой живой язык находится в непрерывном процессе обновления. Русский — не исключение. Мы каждый день употребляем слова и целые выражения, прежде имевшие порой даже принципиально иной смысл. Например, некоторые современные ругательства произошли от вполне себе нейтральных понятий (подонок, сволочь).
Зачастую причиной подобных метаморфоз становятся сугубо лингвистические процессы. Но нередки случаи, когда на значение, эмоциональный окрас или произношение языковых единиц влияют общекультурные явления, связанные, например, с этическими взглядами или верованиями. Например, мы уже рассказывали, что пословица «первый блин комом» прежде имела прямо противоположный нынешнему смысл. Но в связи с изменившимся отношением к системе обрядов он существенно трансформировался.
Отношение к существительному «черт» тоже изменилось принципиально. И относительно исторической перспективы произошло это совсем недавно. Например, когда в 1799 году стало известно об эпидемии в наполеоновской армии, находившейся на Ближнем Востоке, «Московские ведомости» написали: «и скоро их всех ч… поберет». Почему это слово было, как говорят сейчас, запикано?
Все дело в том, что слово «черт» тогда считалось серьезным ругательством, употребление которого в печати было неприемлемым. Несложно догадаться, в связи с чем сформировалось такое отношение. Восточные славяне старались не упоминать вслух представителей разного рода темных сил (духов, демонов и так далее), поскольку верили в магическую сил слов и боялись накликать беду — позволить этому злу приблизиться к себе. Православная традиция лишь дополнительно закрепила это убеждение в массовом сознании.
Нежелание без особой нужды упоминать черта и подобных ему оказалось настолько прочным, что оказывало влияние даже на представления людей в упомянутом уже 1799-м — на закате эпохи Просвещения. Хотя в наши дни ситуация, конечно, обстоит совершенно иначе: в результате общественной секуляризации большинство носителей русского языка не видит в этом существительном ничего страшного и спокойно использует его в своей речи.
