История Черубины де Габриак справоцировала настоящий скандал в литературных кругах того времени. Все началось с переполоха в журнале «Аполлон», который пользовался большим авторитетом среди печатных изданий столицы. В августе 1909 года главный редактор Сергей Маковский получил от таинственной незнакомки письмо в траурных рамках с пряными травами, изящным почерком и таким же необыкновенным содержанием. Издатель был заинтригован юной поэтессой, а вскоре его интерес подогрел телефонный звонок и еще одно письмо со стихами. После этого в редакции единодушно поддержали решение Маковского незамедлительно отдать в печать стихи Черубины де Габриак.
О себе поэтесса говорила мало и весь ее загадочный образ роскошной и богатой красавицы-католички складывался исключительно из намеков и обрывков фраз. Этот облик настолько живо вырисовывался в представлении главного редактора, что не влюбиться в девушку было невозможно. Маковский поклялся во что бы то ни стало поднять завесу тайны и завоевать внимание испанки. Желание издателя достаточно быстро воплотилось в жизнь, но не совсем в той форме, которую он ожидал.
Рождение «Черубины» и ее разоблачение
Незадолго до произошедших событий в редакцию «Аполлона» обращалась молодая, приятная, но хромая и бедно одетая учительница — Елизавета Дмитриева. Прочитав ее стихи и оценив внешний вид Маковский посчитал, что девушка не соответствует должному образу поэтессы и отказался в публикации. Однако Елизавета Дмитриева была знакома с поэтом, который пользовался большой репутацией в мире литературы, Максимилианом Александровичем Волошиным. По его мнению, простая учительница не могла вызвать бурного интереса в редакции, в отличие от загадочной испанки Черубины де Габриак, чье сердце и душа отданы на служение Богу. Именно Волошину принадлежала идея создать мистификацию.
С Елизаветой Дмитриевой был знаком и Николай Гумилев. Поэт неоднократно предлагал девушке руку и сердце, но каждый раз слышал отказ. И вот, в ноябре 1909 года переводчик фон Гюнтер, знакомый с Дмитриевой, раскрыл ее секрет. Гумилев был страшно обижен и сделал оскорбительный выпад в адрес поэтессы: «Ты была моей любовницей, на таких не женятся», за что поэт тут же получил пощечину от Волошина. В ответ на этот удар Николай Степанович настоял на дуэли, по итогу которой оба остались живы.
Сама же Елизавета Дмитриева ужасно страдала от грязных сплетен в свой адрес: мемуаристы писали об уродстве поэтессы и ее связи с поэтами. Но самым страшным ударом для девушки было утверждение, что стихи за нее писал Волошин. Потрясенная до глубины души этими событиями Елизавета Дмитриева надолго оставила литературную деятельность, а через некоторое время вышла замуж за инженера Васильева и уехала из Петербурга.
Возвращение к стихам
В 20-е годы Васильевых высылают в Екатеринодар как «бывших дворян». Именно в этот период поэтесса возвращается к литературе, знакомится с Самуилом Маршаком и в соавторстве с ним пишет детские пьесы для Театра юного зрителя. В 1922 году Елизавета возвращается в Петербург и занимается переводами. Несмотря на то, что в настоящее время «Кошкин дом», «Козел», «Лентяй» и некоторые другие пьесы приписывают исключительно Маршаку, в первых публикациях значилось два автора.
Новая мистификация
В 1926 году Елизавета Дмитриева пишет уже под своим именем «Исповедь», в которой рассказывает историю Черубины де Габриак. А еще через год поэтессу ссылают в Ташкент, где она создает новую мистификацию.
В оставшиеся два года жизни Елизавета сочиняет цикл семистиший «Домик под грушевым деревом» от имени китайского поэта Ли Сян Цзы, который оказался в ссылке «за веру в бессмертие человеческого духа». Все 147 стихов сборника пропитаны тоской по родным краям, которые девушке больше не суждено было увидеть: в 1928 году Дмитриева умирает от рака печени.
